«Мы русские и мы не можем ошибаться». Как дипломаты потеряли влияние на Путина и не остановили войну

Источник: BBC News русская служба, 3 августа 2023 г.

• Автор,Сергей Горяшко, Елизавета Фохт, Софья Самохина

Почему дипломатии не удалось остановить российское вторжение в Украину и предотвратить обвал в отношениях Запада и России?

Одна из причин — действия российского МИД.

Годами дипломаты теряли авторитет внутри системы власти, пытаясь угодить Кремлю. В итоге они превратились в пропагандистов и «роботов», не способных влиять на позицию Владимира Путина. Тот же постепенно убедился: грубая сила и ультиматумы служат ему лучше, чем общение в парламентских выражениях за столом переговоров.

Би-би-си рассказывает, как развивался этот кризис и можно ли восстановить разрушенные войной связи России с западным миром.

«Роботы с бумажками»

Главная специалистка Госдепа по России Виктория Нуланд сидела в кабинете в высотке на Смоленской площади в Москве. Заканчивалась ее полуторачасовая встреча с замминистра Сергеем Рябковым. Их связывало многолетнее знакомство, Нуланд привыкла к «человеческому общению» с ним. Чиновница не понимала, почему на этот раз она слушает «робота», лишь внешне похожего на российского коллегу. Рябков, не отрываясь от бумажки, зачитывал официальную позицию Москвы.

Выходя из здания, Нуланд сказала журналистам всего пару слов: переговоры прошли продуктивно, рада снова быть в России. Рябков назвал диалог полезным, но посетовал, что большого прогресса достичь не удалось: «Нельзя исключать, что возможны дальнейшие обострения. О чем мы американским коллегам сказали прямо».

Его поведение на той встрече 12 октября 2021 года шокировало Нуланд, рассказывают двое собеседников Би-би-си, слышавшие об этом от нее самой. Рябкова и присутствовавшего в комнате замминистра обороны Александра Фомина она описала как «роботов с бумажками»; те будто «вели беседу ради людей, которых не было в комнате».

Украину тогда еще не обсуждали, говорили о работе дипмиссий России в США и США в России (ее сильно подорвали взаимные высылки дипломатов), гуманитарном кризисе в Афганистане и кризисе в отношениях Москвы и Вашингтона. Летом того года лидеры стран — Владимир Путин и Джо Байден начали в Женеве переговоры по стратегической стабильности. О том, что Россия готовит вторжение в Украину, США заявят через несколько недель, а в Москву отправится уже глава ЦРУ Билл Бернс.

Сергей Рябков и Виктория Нуланд посвятили свои дипломатические карьеры отношениям России и США. Рябков начинал с посольства в Канаде, шесть лет прожил в Соединенных Штатах, сменив несколько высоких постов в российском диппредставительстве. До замминистра иностранных дел дослужился в 2008-м и с тех пор курировал отношения с Вашингтоном — американцам он запомнился как практичный и спокойный переговорщик. Диалог с ним был возможен, даже когда взаимопонимание между странами стало ухудшаться.

Нуланд еще с 1980-х специализировалась в Госдепе на СССР, а затем, после развала Советского Союза, — на России. За последние 40 лет она успела съездить вожатой в детский лагерь в Одессе, полгода прожить с советскими моряками на рыболовном судне на Дальнем Востоке и сменить более десятка дипломатических постов. В Москву она приехала как заместитель госсекретаря США по политическим вопросам (это третья по значимости должность в Госдепе).

Сам ее визит в октябре 2021-го стал предметом дипломатического торга. Еще в 2019 году она попала в российский «черный список». Пустить американку в страну Москва согласилась, лишь когда США после нескольких лет отказов дали визу замдиректора департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД Константину Воронцову. Того весной 2018 года выслали из Брюсселя — после отравления Скрипалей в Солсбери два десятка стран объявили персонами нон-грата почти полторы сотни российских дипломатов.

Еще в 2019 году делегация России срывала заседания комиссии ООН по разоружению из-за визы Воронцова. Рвение, с которым МИД добивался въезда Воронцова в Штаты, поражало работавшего тогда советником российской миссии при Отделении ООН в Женеве Бориса Бондарева: «Надо соотносить задачи и инструменты. Нельзя же гоняться за мухой и сжечь всю квартиру».

Даже представители Ирана умоляли тогда российских коллег дать им обсудить проблемы международного мира, а вопросы с американцами решать частно. Тщетно. «Нашим было по фигу. Мол, мы русские и мы не можем ошибаться», — описывает он логику коллег.

Рябков же до последнего казался Бондареву «вменяемым человеком» — от него не было слышно несбыточных подходов. До начала 2022 года.

«Глобус России в голове»

В декабре 2021 года Бондарев получил на рабочую почту документ из МИД: «Читаю и думаю: фигня какая-то, это что за детский сад? Условия, что НАТО больше никого не принимает…. Это так не работает!»

Бондарев читал текст российского ультиматума США и НАТО. Когда на Западе уже открыто говорили о риске вторжения России в Украину, Москва потребовала «гарантий безопасности». Их суть: альянс отказывается от расширения на восток и не принимает в состав бывшие страны СССР, а еще возвращает свои войска в Европе на позиции 1997 года.

И сами требования, и дальнейшая публикация ультиматума стали беспрецедентными шагами для дипломатии. Удивились не только адресаты на Западе, но и сотрудники МИД России.

О происхождении документа ничего не знал и начальник Бондарева. «Звонят, долго выясняют. В итоге выясняется, что это пришло из Кремля, что в МИДе никто даже не задал вопросов! Все сказали: „Так точно! Будем выполнять“. Мы люди маленькие, от нас ничего не зависит, как говорят у нас», — рассказывает Бондарев.

Вопросы к пунктам ультиматума должны были возникнуть, например, в части требований вернуть войска НАТО в состояние 1997 года, говорит Бондарев. Москва как будто забыла, что тогда в Европе было расквартировано 300 тысяч американских военнослужащих, а не 5-7 тысяч, как в 2021-м. «Наши даже не подумали. Все идет от глобуса России в голове. Вообще нет интересов у других стран», — сетует дипломат.

Экспертов ультиматум тоже впечатлил. «Это вообще не так, как российская дипломатия когда-либо работала, даже при Путине», — рассказывает директор Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии Александр Габуев (в мае этого года российский Минюст внес его в реестр «иностранных агентов»).

Во-первых, Россия открыто обозначила свои «красные линии». «Ты сразу себя загоняешь в некие рамки, от которых потом сложнее отползать», — объясняет Габуев. Во-вторых, иронизирует эксперт, происходящее выглядело так, будто Москва предлагает НАТО притвориться, что это альянс проиграл в холодной войне.

10 января 2022 года два российских замминистра — Рябков из МИД и Фомин из Минобороны — встретились с американцами на ужине в Женеве. От США приехали первый заместитель госсекретаря Венди Шерман и замгоссекретаря по контролю над вооружениями Бонни Дженкинс. Они собрались обсуждать российский ультиматум.

«Там был какой-то ужас, — рассказывает Бондарев. — Американцы такие: „Давайте договариваться“. Рябков кричит: „Нам нужна Украина! Мы без Украины никуда не уедем! Валите со своими манатками [на границы 1997 года]!“. Шерман — женщина железная, но думаю, у нее челюсть упала от такого».

Удивился и Бондарев, давно знакомый с Фоминым и с Рябковым. Первый «никогда не производил впечатление солдафона и держиморды»: «Нормальный дядька, анекдоты рассказывал, как в Африке служил». Второй «интеллигентнейший, со всеми на вы и милейший в общении»: «И — стучать кулаками и нести чушь? Столько лет занимается Америкой и внезапно понял: американцы враги, нужно воевать в Украине?»

После начала вторжения Бондарев станет самым высокопоставленным сотрудником российского МИД, уволившимся из-за войны.

Габуев, общавшийся тогда с российскими дипломатами, вспоминает, что те предложениям американцев приятно удивились: «Ничего себе, теперь надо сидеть в Женеве еще пару-тройку месяцев, и мы положим на бумагу идеальные соглашения, которые реально укрепят безопасность». Даже посол России в Великобритании Андрей Келин в разговоре с Би-би-си признает: соглашение о нейтральном статусе Украины «витало в воздухе».

По словам Габуева, Кремль в те дни мог одержать большую дипломатическую победу, пусть и при помощи шантажа, — но Путин уже решил воевать, а общение с НАТО оказалось лишь дымовой завесой. Президент в итоге объявил, что альянс проигнорировал «принципиальные российские озабоченности».

Воздействовать на Путина дипломатам к тому моменту было уже не по силам. Собеседник Би-би-си, работавший в Белом доме, вспоминает: еще с 2010-х американским чиновникам казалось, что российские коллеги как будто злились из-за снижения своего влияния. Авторитета в вопросах, лично волновавших Путина, они лишались. С каждым годом таких вопросов становилось все больше.

Бен Роудс с 2009-го по 2017 год работал замглавы советника по национальной безопасности в администрации Барака Обамы и был спичрайтером американского президента. В разговоре с Би-би-си он сомневается, что отношения США и России могла бы исправить новая дипломатическая стратегия — Путина она бы все равно не изменила. «В этом вся трагедия. Иногда есть просто предел того, что можно сделать», — разводит руками Роудс.

По его словам, враждебный настрой Путина, уверенного в коварных намерениях Запада, привел к тому, что он перешел на «действительно темную сторону, откуда не собирался возвращаться». А российская дипломатия стала лишь приложением к силовой политике Кремля.

«Полувоенная организация»

«Россия готова к сотрудничеству с НАТО […] Вплоть до вступления в альянс». Сложно поверить, но эти слова в марте 2000 года произнес Владимир Путин. И добавил: «Я не могу представить свою страну изолированной от Европы».

Теперь представлять уже не нужно: в июле 2023 года из западных стран в Россию нельзя напрямую долететь на самолете, против российских чиновников и госкомпаний введены санкции, широкая коалиция государств оказывает военную помощь Украине, Россию исключили из Совета Европы, Международный уголовный суд в Гааге выдал ордер на арест Путина из-за незаконной депортации украинских детей.

«Мы реально обсуждали: вступать, не вступать в НАТО. Это было по инициативе Путина, никто его за язык не тянул», — вспоминает собеседник Би-би-си, работавший в Кремле в начале 2000-х. В тех дискуссиях активно участвовали российские дипломаты, и Путин к их мнению прислушивался: «Обстановка была свободнее. У чиновников не было желания только выслужиться — все пытались еще реальные проблемы решать».

В первые два президентских срока Путина (и даже в более поздние медведевские времена) российским дипломатам было что поставить себе в заслугу, замечает Александр Габуев.

«В 2003 году договорились о бескровном транзите [власти] во время революции в Грузии. В 2004 году закрыли территориальный спор с Китаем и окончательно демаркировали границу. С европейцами в 2003 году договаривались о четырех пространствах (в сферах экономики, правосудия, науки и безопасности), потом о пространстве для модернизации. Дипломаты во времена Медведева зафиксировали границу с Норвегией и закрыли территориальные споры», — перечисляет политолог.

Многие дипломаты уже в 2000-е были «заложниками протокола» («шаг в сторону — расстрел»), рассказывает Би-би-си бывший кремлевский чиновник. Он вспоминает, как в начале нулевых в составе официальной делегации ездил в Вашингтон. Американцы в последний момент для удобства предложили изменить последовательность встреч. Это шокировало Юрия Ушакова, на тот момент посла России в США (сейчас он помощник Путина по внешней политике). «Кричал: «Это провокация! У нас заранее был согласован график! Ни в коем случае нельзя соглашаться, это нарушение протокола»», — со смехом рассказывает собеседник Би-би-си.

В 2004-м, вспоминает он, сотрудники администрации президента рекомендовали Путину Сергея Лаврова на должность главы МИД как человека «международного и со своей позицией»: «И про Штаты понимал, и про Европу. Грамотный интересный человек, — вспоминает собеседник Би-би-си. — Но это был другой Лавров. За эти годы он сильно трансформировался».

Трансформировался Лавров вслед за Путиным, а иначе быть не могло, рассуждает уволившийся дипломат Бондарев: ни в одной стране мнение министра не может отличаться от мнения президента, если первый хочет сохранить должность. Лавров ее сохраняет без малого 20 лет.

За считанные дни до войны он пожалуется, что Россию не взяли в НАТО (в альянсе утверждают, что Москва требовала особых условий и ждала приглашения). «Кинули. Просто обманули», — так почти 20 лет спустя Путин охарактеризует поведение западных стран на рубеже 1990-х и 2000-х. По его мнению, НАТО ввела Россию в заблуждение и начала расширяться на восток вопреки обещаниям (вопрос, были ли такие обещания, как минимум спорный).

Теперь посол в Великобритании Андрей Келин, говоря с Би-би-си о том, как разрушались отношения с Западом, сетует: «Вот это мы пропустили, конечно, надо было сразу по мозгам западникам бить, гораздо резче реагировать на расширение НАТО, которое было в 1997-м».

Оптимисты

Старт новой холодной войне дала мюнхенская речь Путина 2007 года — в ней он впервые так агрессивно обвинил западные страны в попытке построить однополярный мир.

Константин Косачев — сейчас зампред Совета Федерации, а тогда — глава думского комитета по международным делам — слушал то выступление Путина вживую. В разговоре с Би-би-си он подчеркивает, что эта «глубоко личная речь президента» отражала его «видение того, как должны выстраиваться отношения России с Западом».

Именно тогда, по мнению Косачева, Запад «упустил феноменальный шанс, чтобы наладить взаимодействие с Россией». На Западе уверены, что шанс упустила Россия.

Ровесник Косачева Майкл Макфол в 2010-х говорил про себя: «Я мистер Антискептицизм, мистер Все Наладится». Косачев и Макфол за десятилетия своей карьеры пройдут путь от романтиков, уверенных в большом потенциале диалога своих стран, до непримиримых противников, убежденных в невозможности сотрудничества в нынешних условиях.

59-летний Макфол сейчас — профессор Стэнфорда. Он регулярно консультирует администрацию Байдена. В полуторачасовом разговоре с Би-би-си он трижды повторяет, что не молод и многое помнит — в том числе и времена, когда отношения Вашингтона и Москвы складывались по-другому. Сегодня Макфол убежден: инструментов для укрепления национальных интересов у США всего два: поставить как можно больше оружия Украине и ввести как можно больше санкций против России.

Косачев же признает: отношения стран — в глубочайшем кризисе. «Дипломатии просто не существует, все связи прерваны, — отмечает он и добавляет: — Не по нашей инициативе они прерваны».

Макфол родился в американском штате Монтана в тот момент, когда, по его собственным словам, напряженность между США и Советским Союзом была очень высокой. В 1981 году, когда он поступил в Стэнфорд, президентом США стал Рональд Рейган, который спустя два года назовет СССР империей зла. Макфол, несмотря на то, что тогда еще не бывал в Союзе, поступил в Стэнфорд с гипотезой, что если бы американцы могли лучше понимать советских людей и больше общаться с ними, то и напряженность в отношениях могла бы уменьшиться. В университете он сразу записался на курсы русского и польского языков.

Назначение Макфола послом в России Косачев приветствовал. В начале 2010-х он возглавлял думский комитет по международным делам и, в отличие от многих депутатов Госдумы тогда и сейчас, оказался в этом кресле не случайно. Косачев родился в дипломатической семье и до сих пор с ностальгией вспоминает детство «за посольским забором» в Швеции. Пойти по стопам отца, получить дипломатическое образование и в конечном итоге стать дипломатом он решил еще в шестом классе.

В 2009 году Лавров и Хиллари Клинтон нажали на «кнопку перезагрузки» отношений. Макфол к тому моменту стал специальным помощником Обамы в Совете по нацбезопасности. Он разрабатывал «перезагрузку». Вместе с тогдашним первым замруководителя администрации президента Владиславом Сурковым Макфол возглавил российско-американскую рабочую комиссию по вопросам развития гражданского общества.

Константин Косачев до прихода в Думу успел поработать в МИД СССР и затем России, в посольстве в Швеции, а потом — советником по международным делам в аппаратах нескольких премьер-министров, среди которых Евгений Примаков и Сергей Кириенко. Он участвовал в «перезагрузке» отношений России с США и хвалил Макфола за «добросовестную и творческую» работу.

Бывший спичрайтер Обамы Бен Роудс, вспоминая те годы, замечает: США и Россия достигли многого: договорились, что Америка сможет снабжать свою группировку в Афганистане через Россию, подписали СНВ-3, обсуждали вступление России в ВТО и санкции против Ирана.

Но влияние Владимира Путина, уже разочаровавшегося в отношениях с Западом, никуда не исчезало, подчеркивает Роудс. По его словам, в Белом доме понимали: хоть Путин и ушел с поста президента, именно он по-прежнему определяет курс страны.

Обама впервые встретился с российским лидером, тогда премьером, в 2009 году. Они позавтракали «в русском стиле» — с самоваром и в сопровождении оркестра народных инструментов. Путин был больше заинтересован в изложении своего взгляда на мир, чем в обсуждении сотрудничества: всю беседу он винил предшественника Обамы, Джорджа Буша, в предательстве России.

«Путин, по сути, провел двух- или трехчасовую презентацию о том, как США подрывали его планы и пытались навредить ему. Он жаловался, что протянул руку Соединенным Штатам после 11 сентября. И все, что он получил, — это выход США из Договора по ПРО, война в Ираке и расширение НАТО», — говорит Роудс, которому о той встрече рассказал Обама.

В будущем лекции о предательстве Запада Путин прочитает и европейским коллегам. Например, ее выслушает президент Франции Эммануэль Макрон, который прилетит в Россию в феврале 2022 года в попытке предотвратить войну.

Со встреч между Обамой и Медведевым американские чиновники уже тогда выходили в полной уверенности, что российские дипломаты подчиняются премьеру, а не президенту. «Иногда из-за этого Обама просто предлагал Медведеву перейти на общение тет-а-тет, без дипломатов. Это было очень странно — знать, что дипломаты отвечают не перед президентом», — рассказывает Роудс, участвовавший почти во всех встречах на высшем уровне в те годы.

По поведению дипломатов скоро стало ясно, что «перезагрузки» в отношениях стран не будет. «Лавров — человек, который просто плывет по течению. Когда оно несло нас в сторону «перезагрузки», он шел в этом направлении. А когда ветер переменился, изменилось и его поведение. Мы это точно почувствовали», — говорит Роудс.

В начале своего президентства Путин такое не поощрял. Бывший чиновник, работавший в Кремле, вспоминает, как президент жаловался: «Почему наш МИД вечно пытается подтявкивать? Зачем? Это я ругаюсь, а их задача — дружить со всеми, выстраивать отношения. А они вечно под меня подстраиваются». В начале 2010-х Путина уже не смущало, что дипломаты работают у него «на подтанцовке», констатирует собеседник.

Перемену ветра, которая поставила крест на попытках наладить отношения, и Роудс, и Макфол связывают с тремя событиями. Во-первых, с Арабской весной, во время которой были свергнуты диктаторы сразу в нескольких странах. Во-вторых, со вторжением США в Ливию — это убедило Путина, что Америка видит своей целью свержение режимов в других государствах. И, наконец, с российскими протестами 2011-2012 гг., о которых американские власти отзывались положительно.

Когда Владимир Путин и Дмитрий Медведев осенью 2011 года объявили о так называемой рокировке, Макфол «предельно откровенно» рассказал Обаме о перспективах: «С большими устремлениями в отношениях с Россией было покончено». В начале 2012 года Макфол прибыл в Москву как посол США. Его прогноз сбылся. Комиссия Сурков-Макфол исчезнет через год. Перезагрузка закончится.

«Любой, кто говорит, что с Путиным никогда невозможно было сотрудничать, не прав, — подчеркивает Сэм Чарап из американского некоммерческого аналитического центра RAND, который в прошлом сам работал в Госдепе США. — Но произошли фундаментальные изменения. И абсолютная правда, что западным лидерам стало очень тяжело говорить с Путиным. Потому что каждый просто получал лекцию о том, как их страна насолила России».

«Не смей оскорблять Россию больше»

«Посмотри на меня! Глаза-то не отводи! Глаза что отводишь?»;

«Извините за язык — но мы срали на санкции Запада»;

«С павлинами поговори»;

«Дебилы, ****»;

«Петушиная стратегия киевского режима ни для кого не новость»;

«Дайте мне сказать. Иначе вы сейчас действительно услышите, что такое российские «Грады»».

Эти цитаты — не обрывки из споров о политике из соцсетей. Так российские послы и чиновники МИД общаются с коллегами и журналистами на международных площадках и в СМИ.

Язык внешней политики Москвы (сейчас его называют «дворовым» или «трамвайным») начал стремительно меняться после возвращения Путина в Кремль в 2012 году, сходятся во мнении собеседники Би-би-си. Изменения стали симптомом краха надежд на улучшение отношений с Западом.

Это признают даже российские спикеры. Для достижения больших дипломатических побед необходимо не только знание языка и этикета, но и понимание психологии тех, с кем ты общаешься, говорит Константин Косачев. Настоящая дипломатия, говорит он, реализуется за закрытыми дверьми в результате кропотливой переговорной работы, а не через мегафоны и эмоциональные высказывания.

Незнание дипломатического языка называет одним из недостатков своей работы в качестве посла и Майкл Макфол: «Он очень скованный. А я был профессор и не стеснен в выражениях. В результате этого я допустил несколько ошибок».

Большинство российских дипломатов проблемы в происходящем не видят. Один из символов этой новой главы во внешней политике Москвы — Мария Захарова, которая в 2015 году возглавила департамент информации и печати МИД. Ее приход был своеобразным «запросом времени», рассуждает бывший мидовец Борис Бондарев.

«До нее на этой должности были дипломаты-дипломаты, которые бубнили заявления в рафинированных выражениях. «Высказываем озабоченность относительно взаимоприемлемых развязок, рассчитываем на поиск консенсуса. Бу-бу-бу…», — вспоминает он. Многие на Смоленской площади, говорит он, были уверены, что на должность пресс-секретаря нужно подобрать кого-то «поярче и поживее». Что замена получится такой «яркой», не ожидал никто, признается Бондарев.

С приходом Захаровой брифинги МИД стали напоминать театральные спектакли, а сама она превратилась в одну из самых узнаваемых российских чиновниц. Она активно ведет страницы в социальных сетях, публикует и стихи собственного сочинения, и карикатуры на западных политиков, и мысли о международной политике (цитата про «петушиную стратегию» Киева — как раз из ее телеграм-канала).

Фривольный стиль Захаровой регулярно приводил к скандалам. В 2016 году она, намеренно картавя, рассказывала в программе Владимира Соловьева, как евреи привели к победе Дональда Трампа. В 2018-м, подмигивая, обещала финскому журналисту, который интересовался преследованием и пытками геев в Чечне, организовать ему поездку в республику. А в 2020 году за слова представительницы МИД пришлось извиняться лично Путину. Захарова оскорбила президента Сербии Александра Вучича. Когда тот приехал с визитом в США, она предложила ему вести себя на таких встречах, как героиня Шэрон Стоун в знаменитой сцене допроса в фильме «Основной инстинкт».

Пример с Захаровой взяли и другие сотрудники МИД. Площадка ООН к тому времени уже стала местом постоянных перебранок тогдашнего российского постпреда Виталия Чуркина с иностранными коллегами. СМИ утверждали, что в 2012 году он пригрозил премьер-министру Катара, что страны чиновника «больше не будет», если он не «сменит тон» (сам Чуркин это отрицал).

Британии Чуркин советовал «очистить совесть» и «оставить колониальные привычки». Американскую коллегу Саманту Пауэр обвинял в том, что она ведет себя как «мать Тереза». А еще, комментируя ее встречу с участницами Pussy Riot, советовал ей поехать с группой в тур и начать его в Национальном соборе Вашингтона.

Сменщики Чуркина пошли еще дальше. В апреле 2017 года зампостпреда России Владимир Сафронков, комментируя выступление британского коллегии, потребовал у того «не отводить глаза», а потом добавил: «Не смей оскорблять Россию больше!». А Василий Небензя, постпред России в ООН в последние шесть лет, объявил председательствовавшему в Совбезе представителю Германии, что не собирается соблюдать регламент заседания: «Вы можете поворачивать ваши замечательные часы столько, сколько Вам заблагорассудится, но я возьму столько времени, сколько мне нужно».

В последние годы такой стиль общения стал нормой и для многих рядовых дипломатов, рассказывает Борис Бондарев. Он вспоминает случай, произошедший на небольшом мероприятии в Женеве в 2021 году. По  словам Бондарева, российская делегация заблокировала все предлагавшиеся инициативы. В какой-то момент к ним подошли коллеги из Швейцарии.

«Они говорят: „Ребята, ну так нельзя, ну мы же идем на уступки. А вы вообще нигде!“ А им наши в ответ говорят: „Ну, а что такого? Мы великая держава, а вы — Швейцария какая-то!“ Практически прямым текстом. Вот такая дипломатия», — говорит Бондарев.

Справедливости ради, в последние годы изменился тон не только российской дипломатии — подобное происходит и в других странах, пусть и в меньших масштабах. В 2013 году японский представитель по правам человека при ООН Хидеаки Уэда требовал от иностранных коллег на совещании «заткнуться». В 2019 году этими же словами к России обратился тогдашний министр обороны Великобритании Гэвин Уильямсон. А посол Украины в Германии Андрей Мельник в прошлом году назвал канцлера ФРГ Олафа Шольца «обиженной ливерной колбасой» (немецкое выражение, означающее примерно то же, что и русское «надулся, как мышь на крупу»).

Происходящее связано с тем, что политика «становится более публичной», объясняет политолог Александр Габуев: «Большой пласт политики определяется общественным мнением, выгоднее смотрится тот, кто громче кричит, а не у кого более разумные аргументы. Поэтому даже западные дипломаты тоже начинают заигрывать с публикой».

Посол России в Великобритании Келин убежден, что риторика может и смягчиться: «Просто такие высказывания отражают нынешнюю политическую ситуацию. Она достаточно конфронтационная. А как дальше будет — посмотрим».

«Ты посол или кто? Чего ты с ними разговариваешь?»

Бывший топ-менеджер крупной российской корпорации рассказывает корреспонденту Би-би-си анекдот. Идет встреча российского министра Лаврова и госсекретаря США Блинкена. «Сергей, — говорит Блинкен, — что-то у меня кружится голова». «Еще бы, — отвечает Лавров. — Это потому, что мы вертим вас на ****». Примечателен этот анекдот тем, что услышал его бизнесмен от сотрудников МИД России.

«Трамвайный» стиль прижился у российских дипломатов, потому что резкие выпады предназначены как минимум не только для иностранных коллег. Политолог Габуев подчеркивает, что та же Захарова ведет свои соцсети исключительно на русском языке: «Она внутренний пропагандист, такой же, как Маргарита Симоньян. Ее задача — вызывать гордость внешней политикой России у электората. Это маркер того, как дипломатия поменялась — она уже не интерфейс общения с внешним миром».

С ним соглашается и бывший кремлевский чиновник. По его словам, фокус российской дипломатии сместился на внутреннюю аудиторию еще и потому, что на Западе ее «все равно не слышат».

Но, по словам Бондарева, еще более важный адресат грозных заявлений российских дипломатов — их собственное начальство. После любого мероприятия за рубежом их участники отправляют в Москву официальные телеграммы, в которых подводят итоги встреч. Эта практика сложилась задолго до того, как отношения России с миром стали портиться. Ее значение в карьере сотрудников российского МИД сложно переоценить.

«Телеграмма — это связь с космосом. Неудачно написанная телеграмма может стоить карьеры. Ты должен и проявить широту кругозора, и лишнего на себя ничего не взять, и приписать себе достижения. Это прямо отдельное искусство кадрового мидовца», — объясняет Би-би-си собеседник, хорошо знакомый с работой министерства.

В последние годы стиль таких телеграмм становился все агрессивнее, рассказывает бывший дипломат Бондарев. Главное в таких письмах — не рассказ о реальных достижениях и компромиссах, а отчеты о том, насколько пылко дипломаты защищали интересы страны. Типичное их содержание, по словам Бондарева, выглядит так: «Мы их так повозили лицом по столу! Они пикнуть не могли! Мы героически отстояли российские интересы, а западники не могли ничего сделать и поджали хвосты!».

Например, экс-дипломат вспоминает, как после разбирательств в Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) из-за отравления Скрипалей в Москву летели телеграммы с выражениями в духе «раздавить гадину» — «как в сталинских газетах 30-х годов». Похожая риторика звучала и на внутренних совещаниях МИД.

Начальство такой стиль воспринимает благосклонно. «Поэтому сейчас из любого Эквадора, Танзании и откуда угодно приходят телеграммы о том, как послы что-то „отстояли“, — говорит Бондарев. Это, по его словам, нравится не всем дипломатам, но выбиваться никому не хочется: «Потому что если все пишут, как они «вставили западникам», а ты написал, что «добился консенсуса», на тебя посмотрят с недоумением. Ты посол или кто? Ты чего с ними разговариваешь? Ты должен стучать по столу, чтобы они поняли все».

Свое поведение российские дипломаты срисовывают не только друг с друга, но и с президента, считает Габуев. Тот за годы у власти успел запомниться любовью к жаргону — от знаменитого «мочить в сортире» до относительно недавнего «нравится не нравится — терпи, моя красавица».

Варианта смягчить воинственную риторику российские дипломаты не видят — чем выше должность, тем жестче должно быть высказывание. Промолчать нельзя — заменят.

«[Постпред России в ООН Василий] Небензя так не может. У него, конечно, есть сумасшедший неадекватный [заместитель] Полянский. Но он не может его все время выпихивать. Ему тогда в Москве скажут: «Ну если ты все время «болеешь», может домой поехать? А Полянский вместо тебя постпредом станет», говорит Бондарев.

«Не могли решать почти ничего»

В 2014 году в Украине произошла «революция достоинства» (российские власти считают ее госпереворотом). За считанные недели Россия аннексировала Крым и вмешалась, в том числе военным путем, в конфликт в Донбассе. Это привело к войне, которая продолжается до сих пор. Против России начали вводить санкции — сейчас, чтобы перечислить все ограничения, понадобятся сотни, если не тысячи страниц.

Для отношений Москвы с Западом события в Украине стали последней каплей. Все контакты на дипломатическом уровне после этого ужесточились, вспоминает Бен Роудс: «Путин просто не останавливаясь говорил и говорил, что США поддержали заговор с целью свержения Януковича. Обама сначала пытался спорить с этим. А в какой-то момент мы перестали. Просто отвечали, что США выступают за суверенитет и территориальную целостность Украины».

Российский МИД параллельно продолжал общаться с американскими коллегами по некоторым вопросам безопасности, но международному сообществу было очевидно, что контроля за происходящим в Украине у дипломатов нет — в первую очередь из-за того, что все решения по этому вопросу Путин принимал сам.

«По мере того как Путин становился автократом и самым опытным бюрократом на своей позиции, укреплялись его собственные убеждения, что он и так все знает, — объясняет политолог Александр Габуев. — И эти люди [дипломаты] становятся ему не нужны».

Снижение влияния МИД в ключевых вопросах международной политики Габуев иллюстрирует таким примером: «По поводу признания независимости Абхазии и Южной Осетии [в 2008 году] с Лавровым и его ключевыми замами советовались. Их просили написать большую докладную записку, МИД тогда был против. А в 2014 году, например, Лавров заранее знал, что будет происходить [в Украине], но другие дипломаты уже нет». В 2022 году о вторжении в Украину министр иностранных дел узнал за несколько часов до его начала, писала Financial Times.

В 2014 году у России испортились отношения не только с США, но и с Европой — в частности, с главным «союзником», Германией. Старший научный сотрудник Европейского совета по международным отношениям Кадри Лиик вспоминает, какой шок в Берлине вызвала аннексия Крыма: «Германия же знает, чем кончается то, что начинается аншлюсом».

В те годы, добавляет Лиик, Германия была «единственным настоящим другом России» на Западе. У Путина были особые отношения с многолетним канцлером ФРГ Ангелой Меркель. Она росла в ГДР, где когда-то, в бытность офицером разведки КГБ, служил будущий российский президент.

После начала войны Польша, Латвия и другие страны обвинили Германию в том, что та продолжала сотрудничать с Россией (например, в газовой сфере) даже когда стало ясно, что Москва стремится к конфронтации с Западом.

Так или иначе, к 2023 году это сотрудничество сошло на нет — от российского газа Германия отказалась, Берлин — один из главных союзников Киева в войне против России. Одной из причин деградации отношений Лиик называет поведение российского МИД: «Среди российских дипломатов есть люди, которые понимают настоящие настроения на Западе. Они могли бы передать Кремлю, что, мол, слушайте, мы рискуем потерять своего самого лучшего друга в Европе».

О том, что у Путина в 2010-х сформировалась своя картина мира, не зависящая от мнения МИД, говорит и бывший замглавы американского Совета по нацбезопасности Бен Роудс. По его словам, чтобы узнать о том, как проходили последние встречи Путина с Обамой, не нужно общаться с инсайдерами — Путин на них вел себя точно так же, как во время публичных выступлений на российскую аудиторию.

Например, даже в личных разговорах с Обамой, несмотря на многочисленные свидетельства, Путин продолжал отрицать, что российские военные действуют в Донбассе. А на последней встрече утверждал, что ничего не знает о вмешательстве Москвы в выборы в США — вопреки доказательствам, которые предоставили американцы.

Эту практику переняли и дипломаты: американские чиновники между собой обсуждали, как Сергей Лавров занял «более жесткую линию» и порой говорил «откровенную неправду».

«Иногда, правда, Путин говорил что-то интересное. Помню, как один раз он сказал Обаме: „Неважно, что вы мне скажете — ничто не убедит меня в том, что США не пытаются меня свергнуть“. Это было такое окошко в его реальную психологию», — рассказывает Бен Роудс.

По словам Роудса, сотрудники МИД к тому моменту уже окончательно превратились в тех самых «роботов»: «Они, возможно, были не так резки, как Путин. Просто зачитывали позиции. К тому моменту у них не было уже почти никакого влияния. Они могли работать по каким-то вопросам, на которые Путину плевать. Но по таким, как Украина, не способны решать вообще ничего».

«Война есть продолжение дипломатии»

Приход в Белый дом администрации Трампа ничего в отношениях с Вашингтоном не улучшил, а после отравления Скрипалей в 2018 году с использованием боевого вещества «Новичок» еще одной страной, с которой у России резко обострилась конфронтация, стала Великобритания. Послом в Лондон в 2019 году, на фоне скандала, отправили дипломата с сорокалетним опытом Андрея Келина. Он всю жизнь занимался в МИД взаимодействием с Западом. «К сожалению», — уточняет посол.

Келин не без удовольствия рассказывает Би-би-си, что в 1989 году он первым из советских дипломатов прошел в ворота штаб-квартиры НАТО в Брюсселе. В Бельгии Келин налаживал отношения с Западом — например, организовывал встречи во время разработки новой оборонительной доктрины СССР. В ней, помимо прочего, говорилось, что ядерная война не может быть средством достижения политических целей.

«Я много встречался с другими [дипломатами в НАТО], с британцами прекрасные были отношения, в теннис играли вместе», — говорит он.

Теперь в теннис с британцами Келин не играет. В 2022 году дипломат получил персональный запрет на вход в британский парламент. Тогда же, по его словам, российское посольство в Лондоне чуть не осталось без газа и электричества, а страховые компании отказывались страховать автомобили миссии.

Неофициальных контактов с британцами теперь «прямо скажем, немного», признается Келин. Но не унывает: «Евросоюз и США — это всего 15% государств», а по соседству с российской дипломатической резиденцией в Лондоне много других представительств, с которыми можно общаться — например, Ливана и Саудовской Аравии.

В прошлом году западные СМИ много цитировали высказывания Келина о войне в Украине. Он называл массовые убийства в Буче, устроенные российской армией, «провокацией Запада», говорил, что Россия «всерьез еще ничего не начинала».

Келин убежден, что и посольства, и МИД в целом сохраняют ключевую роль в информировании Кремля о ситуации за рубежом и влияния не потеряли. Тех, кто считает иначе, он называет «диванными экспертами»: «Я 43 года на этой работе и довольно неплохо разбираюсь в том, как устроена система».

Ответственности Москвы и лично дипломатов за уничтоженные отношения с Западом он не видит: «Это не мы разрушаем. У нас проблемы с киевским режимом. Тут ничего не поделаешь». То, что вместо переговоров Россия выбрала военный путь, посол провалом не считает: «Война это есть продолжение дипломатии другими средствами», — замечает Келин.

Похожее мнение в разговоре с Би-би-си высказал и Константин Косачев, который называет Россию «поборником дипломатических методов и средств решения крупных международных проблем»: «Если мы начинаем действовать иным образом, то только после того, как исчерпаны все остальные возможности решения проблем дипломатическим путем».

«США не могут щелкнуть пальцами и закончить эту войну»

Можно ли даже после полутора лет войны все-таки надеяться на то, что дипломатия (и сами дипломаты) помогут ее остановить? Большинство собеседников Би-би-си сходятся во мнении, что сейчас это маловероятно.

Даже оптимисты признают: противоречия между Россией, Украиной и западными странами слишком велики и пока нет почвы даже для каких-то кулуарных переговоров.

Обычно 95% работы дипломатов проходят за кадром, объясняет бывший дипломат Бондарев: «Это встречи неофициальные, кофе попить». По его словам, после войны все такие контакты резко сократились — «разговаривать особенно не о чем».

Проблему создала и череда взаимных высылок дипломатов. Как подсчитал РБК, с января 2022 года Россия выслала 337 человек, а западные страны — более 600 россиян. Проводить неформальные встречи с иностранными коллегами «со скрипом» способны те, кто успел такими контактами обзавестись, объясняет Бондарев: «Если просто приехал новый дипломат, и ему надо поговорить с американцами о чем-то, это вообще сейчас мало реализуемо».

Говорить же рано или поздно придется, считает аналитик RAND Сэмюэль Чарап. Он объясняет: единственная альтернатива переговорам — «абсолютная победа», то есть ситуация, когда одна сторона полностью сломила возможности другой к сопротивлению. По мнению Чарапа, такой победы на поле боя сейчас не могут достигнуть ни Киев, ни Москва. Даже если предположить, что Украине или России удастся отвоевать или, наоборот, оккупировать значительные территории, само по себе войну это не остановит: «В конечном итоге остаются переговоры».

Для Вашингтона продолжительная война повышает риски прямого столкновения НАТО с Россией — а значит, потенциально, и применения ядерного оружия. Предпочтительным исходом для Америки Чарап считает некое политическое соглашение, которого стороны могли бы достигнуть на переговорах. Вести их должны именно Москва и Киев, убежден Чарап: США хоть и могут участвовать в них, на уровне предоставления гарантий, но «по щелчку пальцев» войну не остановят.

Путин же, по его словам, превратился в настолько токсичного игрока на мировой арене, что неясно ни то, будет ли кто-либо разговаривать с ним, ни то, захочет ли он сам участвовать в урегулировании. Чарап признает: сейчас сама возможность переговоров ничтожно мала.

Проблемы у российского президента в последнее время возникают даже в общении с теми государствами, которых Россия считает союзниками — например, государствами СНГ или странами Африки. Даже ЮАР, сохраняющая нейтральную позицию по Украине на официальном уровне, попросила российского лидера не приезжать на августовский саммит БРИКС из-за ордера МУС в Гааге. Страны, ратифицировавшие Римский статут, должны будут арестовать Путина, как только он ступит на их территорию, и Южная Африка входит в число этих государств. Россию на саммите в итоге представит Лавров.

Попытку остановить войну переговорами Россия и Украина предприняли лишь однажды — весной 2022 года. Дать диалогу шанс Путина уговаривал не МИД, а олигарх Роман Абрамович, писала Financial Times. О том, что произошло с теми переговорами, Би-би-си рассказывала уже много раз — на их негативный исход повлияли и военные преступления, которые российская армия успела совершить после вторжения (например, в Буче), и чувствительные удары по имиджу российской армии — например, потопление крейсера «Москва».

В целом и в Москве, и в Киеве, по крайней мере в публичных заявлениях, говорят, что будущее стран будет определяться на поле боя — то есть рассчитывают на ту самую абсолютную победу.

Украинские власти сетуют на то, что Россия, как это часто происходило в последние годы, опять вместо компромиссов предлагает ультиматумы — например, требует, чтобы Украина согласилась признать аннексию оккупированных территорий. «Договариваться» в таком формате в Киеве не собираются, а западные союзники публично поддерживают их в этом решении.

Сам президент Украины осенью законодательно запретил любые переговоры с Путиным. Это стало ответом на формальное присоединение к России четырех частично оккупированных областей Украины. Зеленский затем еще несколько раз повторит, что ему «неинтересно разговаривать» с российским лидером. Путин на это ответит: «не хотят и не надо».

«Если ты молоток, то каждая проблема — гвоздь»

Сейчас, в августе 2023 года, рассчитывать на то, что Россия сама решит вернуться к дипломатическим методам, точно не приходится. Свою ставку Кремль во внешней политике делал и продолжает делать на три инструмента, уверен Александр Габуев: военную машину, машину спецслужб и геоэкономическую машину (то есть торговлю энергоресурсами). По мнению эксперта, именно эти методы, а не традиционную дипломатию, Путин считает максимально эффективными — в первую очередь потому, что долгое время они работали.

«Вот Крым захватили, никого не убили, вот в Сирию влезли и так далее. Военные сказали, что вопросы решать умеют. Соответственно, если это так, если ты молоток, то каждая проблема — гвоздь. Если ты считаешь, что у тебя в руках самое эффективное оружие, ты начинаешь им максимально пользоваться», — объясняет Габуев.

Путин все еще понимает полезность каналов связи, но дипломатов для обмена мнениями он использовать перестал, констатирует Бен Роудс. «Теперь это старая школа, разведчики с разведчиками, военные с военными. Это больше не дипломаты, решающие проблемы. Это седые люди, передающие сообщения друг другу. Я думаю, это мир, в котором хочет жить Путин».

Войну в Украине в последние месяцы обсуждают директор СВР Сергей Нарышкин и глава ЦРУ Уильям Бернс, но не руководство МИД и Госдепа. Силовики договариваются об обменах заключенными — с переменными успехами. В заключении «зерновой сделки» с Украиной, которое шло при посредничестве Турции и ООН, со стороны России участвовало Минобороны. Оно же занимается и обменом пленными с Украиной — вновь при посредничестве частных лиц вроде Романа Абрамовича.

Можно было бы предположить, что, потерпев неудачу с Западом, российские дипломаты бросятся реализовывать свои таланты на других направлениях — на Ближнем Востоке и в Азии, особенно в Китае.

«У дипломатов, которые этим занимаются, действительно становится больше ресурсов, больше возможностей, они делают больше и значат больше. Но это просто результат того, что весь корабль разворачивается в ту сторону, — объясняет Габуев, эксперт по отношениям России и Китая. — Там все чисто про торговлю, обход санкций и так далее — мало договорных сюжетов. Такая дипломатия — это тоже скорее техническая дисциплина, чем какая-то субстантивная».

Почему в этих условиях дипломаты не пытаются уйти из МИД? «Это беда всех ребят, которые пересидели. Когда сидишь по 10-20 лет, у тебя атрофируются все жизненные навыки. Для тебя другой жизни нет. Ужас в глазах», — говорит собеседник Би-би-си, когда-то работавший в Кремле, не только о дипломатах, а вообще всех чиновниках путинской России.

Он рассказывает, как несколько месяцев назад видел Сергея Лаврова: «Усталый человек. Немножко ерепенящийся. Война не его стихия, а деваться ему особо некуда. Он давно себя пересидел. А куда ему идти, кроме как на пенсию — особо некуда. Ну и сидит там, охраняет свое кресло».

«Эти люди достаточно умные, но им не хватает мужества, чтобы что-то сделать. Они просто долго работают на этих должностях. Они выживальщики. Аппаратчики при путинизме», — характеризует российских дипломатов Бен Роудс.

Борис Бондарев, один из немногих покинувших МИД чиновников, признается Би-би-си, что сам, даже на фоне очевидной деградации, долго не хотел уходить с дипслужбы.

«Я не говорю, что я очень принципиальный человек. У нас были люди в МИДе, которые в 2014-м ушли. Была любимая переводчица Лаврова, якобы он чуть не в слезах просил остаться, но она сказала „нет, не могу“, — рассказывает он. — Но если бы войны не было, я бы, наверное, тоже сидел и терпел. Работа как бы неплохая. Сидишь, мучаешься, вечером выходишь — а там Женева, прекрасный город. Какая-то компенсация. И так многие думают».

На вопрос о своем главном дипломатическом успехе он отвечает: «То, что я уволился. Наверное, это мое единственное человеческое решение за всю жизнь».