И во тьме подземелья рождается добрый свет. «Город прекрасный, город счастливый…» Киев-Город

Мыслители, поэты, музыканты, математики Древней Греции, чтобы обрести вдохновение, отправлялись в пещеры и находились там какое-то время в полном одиночестве.

Помогало?..

Кому как. Ведь подземелья могут быть и полезными людям и губить их.

У славян существовало поверье, что у каждой пещеры свой характер и душа, своя история и что в их глубинах можно не только вылечить различные заболева-ния, но и получить силу, совет, предсказание от «сердца земли».

Киевские любители тайн еще в середине ХХ века рассказывали о так называемом «часе печального эха».

Последние крики и стоны всех погибших в разные столетия в подземельях не исчезают, не ослабевают. Они сливаются в единый гул и блуждают в темных лабиринтах, порождая «печальное эхо».

Иногда «печальное эхо» прорывается на поверхность земли, а знающие люди улавливают его и предостерегают: «Грядет большая беда».

Вот только не все верят в эти предостережения.

Когда приходит «час печального эха», даже знатоки тайн не могут точно сказать и лишь пытаются уловить его приближение и расслышать в нем голоса прошлых бед.

Киевляне во все времена отличались оптимизмом и неунывающим характером. Возможно, от запорожских казаков появилась и стала популярной в городе поговорка:

«Семь бед тихо миновали, с шумом-гамом проскочим и восьмую».

В истории случалось, что виновником бед становились городские пещеры: люди гибли в них, проваливались дома и строения. И тогда киевляне подбадривали друг друга:

«И во тьме подземелья рождается добрый свет…»

Известный в XIX веке сановник и автор записок о своих странствиях Филипп Филиппович Вигель отмечал, что невозможно переоценить роль пещер в истории Киева и что будущее города тоже во многом зависит от подземелий.

Фили́пп Фили́ппович Ви́гель (12 [23] ноября 1786, усадьба Симбухово — 20 марта [1 апреля] 1856, Москва) — русский государственный деятель, один из наиболее известных мемуаристов пушкинской эпохи, коллекционер. Член общества «Арзамас», автор широко известных и популярных в XIX веке «Записок», неоднократно переиздававшихся с 1864 года, которые дают богатейший материал для истории русского быта и нравов первой половины XIX века, характеристики разнообразных деятелей того времени. Действительный статский советник (1830).

А еще Вигель писал:

«Киев! При имени его бьется и поныне охладевшее мое сердце, воспоминания о нем еще и поныне способны из потухающих глаз моих извлекать слезы. В течение всей жизни моей ничего прекраснее мне не казалось, как первые предметы, которые в нем поражали младенческие мои взоры».

Живущим в XXI веке эти восторженные слова о любимом городе могут показаться слишком напыщенными и сентиментальными. Что ж, у каждого времени свой язык восхваления и проклятия.

А восхвалений и проклятий в истории Киева было немало. Ему желали добра и бед многие: и коренные жители, и приезжие.

А старый мудрый Киев выслушивал их и продолжал жить по своим, известным только ему, законам.

Так было, так будет!..

И никакие проклятия и злоба великому Городу не помеха.

Время быстро смывает их, как в половодье смывает Днепр ненужный сор со своих берегов…

Пусть же остаются лишь добрые пожелания в домах, парках, на улицах, в сердцах горожан, чтобы всегда можно было повторить о Киеве слова Михаила Афанасьевича Булгакова:

«Город прекрасный, город счастливый».

Источник: В.Н. Бурлак. Легенды старого Киева

P.S.

Киевские пещеры

«Благодаря киевским пещерам»

В книге «Обозрение Киева в отношении к древностям», изданной в 1847 году, Иван Фундуклей отмечал:

«Святые пещеры Киево-Печерской лавры состоят из двух особых отделений, известных под именем Ближних, или Антониевых пещер, и Дальних, или Феодосиевых. Ближние отстоят от Великой Печерской церкви на 90, а дальние 200 сажень.

Место, где они ископаны, было вначале необитаемо и покрыто дремучим лесом… Преподобный Антоний. <…> пожелав еще в юности иноческого жития, прошел к святой Афонской горе. Там он принял монашеский сан и, пробыв не малое время, возвратился на Русь “с благословением от Святой горы”, и, обходя здешние монастыри, искал для своего подвижничества уединенного места в дебрях, окружающих Киев.

Он нашел пещеру, ископанную Варягами, и в ней первоначально поселился около 1013 года. Во время братоубийства, свершенного Святополком, Антоний опять удалился на Афонскую гору, и по вторичном возвращении оттуда, нашел уже другую пещеру, ископанную священником Илларионом; и, полюбив сие место, поселился в нем.

Слух о святой жизни нового отшельника привлекал к нему многих людей, в том числе и князя Изяслава, приходившего с дружиною своею просить у него благословения и молитвы. И стала собираться при нем братия; и когда число ее увеличилось до 12-ти человек, то они распространили пещеру и устроили в ней церковь и кельи. Сия пещера известна под именем дальней…

Впоследствии преподобный Антоний, любя уединение, назначил братии игуменом Варлаама (который был сын одного знаменитого боярина киевского), а сам начал копать себе особую пещеру, в расстоянии на 110 сажень от первой. В ней, безвыходно пребыв 40 лет, преподобный Антоний окончил свою святую жизнь…

Обе пещеры ныне хранят нетленные мощи святых угодников Печерских».

Иван Фундуклей подчеркивал, что благодаря киевским пещерам удалось сохранить от пожаров, вражеских нашествий и других бедствий не только многие материальные богатства, но и духовные.

Ива́н Ива́нович Фундукле́й (15 [26] сентября 1799, Елисаветград — 22 августа [3] сентября 1880, Москва) — действительный тайный советник, киевский губернатор (1839—1852), историк, краевед и меценат. Почётный гражданин Киева (1872).

В своей книге он привел лишь часть известных ему сведений о городских подземельях. К сожалению, многие записи исчезли при его переезде на новое место службы, в Варшаву.

Вероятно, свои исследования подземного мира Киева Фундуклей начал с Гнилецких, или Пироговских, пещер:

«Верстах в трех от села Пирогова <…› находится древняя Гнилецкая пустынь.

Следы ее обозначены остатками кирпичей, на месте, которое в народе называется церковищем, и на котором была каменная церковь во имя Рождества Богородицы, существовавшая по всей вероятности еще до нашествия Батыя.

Вблизи этого места, в средине горы, находятся пещеры, называемые в простонародии Антониевыми… Печерские монахи, по разорении лавры в нашествии Батыя, скитались вблизи Киева, жили в лесах и вертепах, до самого обновления церкви и монастыря <… › только по временам они сходились к развалинам Великой церкви, для тайного совершения божественной службы. <…»

Своим устройством гнилецкие пещеры сходны с лаврскими.

Они имеют два входа, один с восточной, другой с западной стороны. Пространства от одного входа к другому находится на поверхности около 15 сажень. От каждого входа идет пещерная улица покато вниз, в длину сажень около десяти, вышиной в сажень, а шириной не больше аршина. Потом эти улицы разделяются на несколько ветвей или отдельных ходов. Некоторые ходы уже завалены обрушившимися сводами».

Фундуклей подробно описал и Кирилловскую пещеру:

«Она находится в лесу, на правой или киевской стороне оврага, лежащего по сю сторону бывшего Кирилловского монастыря, что ныне городское богоугодное заведение. ‹…»

Происхождение Кирилловской пещеры очень давнее.

В простонародье она служит и поныне предметом баснословного рассказа о змее и о могучем киевском богатыре Кирилле кожемяке. Лютый змей, поселившийся в этой пещере, требовал от киевлян дань людей, и никто не мог противиться чудовищу, кроме Кирилла кожемяки».

О межигорской пещере Фундуклей писал, что находится она «при спуске в Межигорье дорогою от Киева, на правой ее стороне. <…>

В этой пещере некогда была подземная церковь, обложенная по местам плитами красного камня и кирпичом. По этому камню и форме кирпича видно, что церковь эта принадлежит древнему времени. Близость бывшего здесь Белоспасского монастыря невольно внушает мысль, что ископание пещеры могло принадлежать подвижникам этой обители, когда она подверглась разорению в нашествие Батыя. <…»

В горах и лесах вокруг Киева есть еще и другие пещеры… Некоторые из них, вероятно, ископаны древними отшельниками, для молитвенного уединения; но иные, конечно, вырыты с тою же целью, как и варяжская, и отчасти принадлежат временам гайдаматчины».