Законы войны и «специальная военная операция» России

Москва отказывается называть свои действия в Украине «войной», вместо этого настаивая, будто просто проводит «специальную военную операцию».

Такая непреклонная позиция по своей сути не имеет ничего общего с нормами международного права ведения войны.

Отказываясь от официального объявления войны Киеву, Кремль использует нормы jus ad bellum (право войны), чтобы представить свои действия как «[гуманитарную] интервенцию по приглашению», что способствует восприятию Москвой Украины как нежизнеспособного государства.

Москва также стремится избежать множества неблагоприятных внутренних последствий, к которым привело бы введение состояния войны.

«Интервенция по приглашению»

Путин довольно умело попытался представить и оправдать свое вторжение в Украину, используя формулировки, присутствующие в Уставе ООН, изображая войну как самооборонительную миротворческую миссию. В своей речи 24 февраля российский президент сослался на статью 51 Устава о «неотъемлемом праве на индивидуальную и коллективную самооборону». Он иронично заявил, что Москва оправдывает применение силы против Киева, чтобы предотвратить применение последним силы против пророссийских республик Донбасса, предположив, что Россия не начинает войны, а скорее «заканчивает их».

Стремление Кремля представить свои действия как соответствующие международному праву также обусловлено его прямым признанием Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР, соответственно) за три дня до вторжения.

Хотя ни ДНР, ни ЛНР не отвечают требованиям суверенитета, изложенным в Конвенции Монтевидео, Москва, тем не менее, использовала их признание, чтобы утверждать, будто ее действия не являются войной, а скорее законной «интервенцией по приглашению».

Россия также пыталась связать свое предварительное обоснование с концепциями гуманитарной интервенции и принципа «ответственности по защите» (R2P), утверждая, что поскольку Киев совершает «геноцид» против пророссийского населения на востоке Украины, и в свете нежелания Зеленского предотвратить грубые нарушения прав человека, у Москвы не было другого выбора, кроме как применить силу, чтобы остановить эти нарушения.

Объявление войны не нарушит прав России по отношению к Гаагской конвенции (III) об открытии военных действий и не приведет к преследованию отдельных лиц Международным уголовным судом (МУС) за преступление агрессии, поскольку Россия не подписала Римский статут.

Комментарий iskova.news

Неверное утверждение. Преследование военных преступников — граждан страны, не подписавшей Гаагскую конвенцию, входит в полномочия МУС.

Из Википедии:

Суд не может автоматически осуществить правосудие по любому предполагаемому преступлению. Для этого нужен один из следующих механизмов, которые задействуют это право:

• одно из государств-участников передаёт прокурору суда некоторую ситуацию;
• Совет Безопасности ООН передаёт Суду некоторую ситуацию (в том числе и в отношении тех государств, которые не являются участниками МУС);
• прокурор МУС начинает расследование в отношении какого-либо государства-участника по своей инициативе (proprio motu).

Напомним, что 3 марта 2022 ICC начал расследование военных преступлений, совершенных российской армией в Украине.

Таким образом, автор статьи намеренно пытается ввести читателей в заблуждение. Данные трактовки свидетельствуют о явной заангажированности автора.

Тем не менее, iskova.news считает целесообразным публиковать материалы подобного рода для лучшего понимания позиции Кремля и выстраивания Украиной четкой, взвешенной и конструктивной обвинительной базы в будущем трибунале по преступлениям России против Украины и человечности.

Однако это нарушило бы основы Устава ООН, подписантом которого является Россия. В частности, это противоречит статье 2(4), которая гласит, что «…все члены Организации воздерживаются… от угрозы силой или ее применения против… независимости любого государства…», что пролило бы новый свет на истинные военные намерения Путина и разрушило бы официальный нарратив России.

Комментарий iskova.news

И снова неверное утверждение. Факт нарушения Россией Устава ООН не основывается на словах Путина или российского национального законодательства. По данному факту уже приняты резолюции Генеральной Ассамблеи ООН.

Агрессия против суверенного государства под видом «специальной операции» или «цирковых гастролей ВДВ РФ» является грубым нарушением Устава ООН.

Проблема здесь в другом. Каким образом нарушителей Устава автоматически лишать членства в Организации Объединенных Наций?

Исключение из ООН (читай: международного сообщества) являлось бы мощным инструментом предотвращения агрессии и не зависело бы от прихотей членов Совета Безопасности Организации.

Инициирование Кремлем состояния войны по своей сути превратит Украину в жертву международной агрессии, а не в «виновника насилия» на Донбассе, что еще больше доказывает юридическую несостоятельность основанного на R2P путинского нарратива «гуманитарной интервенции по приглашению».

Неравный юридический статус «ближнего зарубежья»

Важно также отметить, что лингвистическое переформулирование Москвой своего вторжения как «специальной военной операции» отражает привычку России избегать термина «война» в отношении применения военной силы на постсоветском пространстве.

Обе чеченские войны и российско-грузинская война были представлены Москвой как «контртеррористические операции» или «операции по принуждению к миру», соответственно.

Украинский ученый-правовед Костя Горобец отмечает, что подобная картина проявилась и в Украине: нежелание Кремля официально объявить войну Киеву отражает восприятие Москвой «ближнего зарубежья» как своего имперского заднего двора.

Поскольку Россия считает, что она применяет силу в пределах своих «собственных [колониальных] владений», она оставляет для своего южного соседа «специальную военную операцию», а не войну. В конце концов, «сама концепция войны предполагает равенство статуса», что противоречит восприятию Кремлем Украины как неотъемлемой части сферы влияния Москвы.

Эта идея также нашла отражение в предположении Путина о том, что украинское государство нежизнеспособно и фальшиво. 21 февраля российский президент заявил, что Украина была «создана Россией».

Такая позиция усиливает «иерархический» характер доктрины «не хочет или не может», которую Москва использует против Киева для обоснования своих претензий на «гуманитарное вмешательство». По этой логике, поскольку неэффективное украинское государство не имеет суверенного равенства с Россией и не может защитить собственное население, для того, чтобы вернуть мятежное украинское образование в лоно России, необходима «специальная военная операция», а не полноценная война.

Кремль рассматривает объявление войны как межгосударственное явление, что означает, что Украина, которой Москва «подарила» суверенитет и государственность, не является участником состояния войны, а скорее «принуждающей к миру» военной авантюры.

Военные полномочия и российское национальное право

Другим ключевым аспектом, который не позволил России назвать свои действия в Украине войной, были обширные внутренние последствия, которые могло вызвать объявление войны: так называемый «период военного времени» и военное положение в соответствии со статьей 18 Федерального закона N 61-ФЗ «Об обороне» и «О военном положении».

Такой легальный шаг будет означать разрыв любых дипломатических, социальных и экономических отношений с Украиной, что непреднамеренно затруднит экспорт нефти и газа в Европу через украинскую территорию.

Кроме того, экономика РФ резко перейдет на военные рельсы в условиях почти полного замораживания конституционных прав российских граждан.

Путин, несомненно, продемонстрировал с 24 февраля, что он не против внутренних репрессий. Тем не менее, последние события не идут ни в какое сравнение с масштабами и тяжестью ограничений, которые введет официальное объявление войны.

Состояние войны еще больше усилит существующее недовольство среди населения, о чем свидетельствуют недавние протесты против мобилизации и длинные очереди на границе, чтобы покинуть страну.

Прогноз

Наконец, перефразируя «специальную военную операцию» в войну, Кремль рискует не соответствовать своему собственному нарративу. Полная мобилизация страны плохо сочетается с идеей о том, что Украина — это неспособное, дисфункциональное и несуществующее государство, которое можно легко преодолеть с помощью ограниченных военных действий, не нарушая повседневной жизни простых российских граждан.

Поэтому, несмотря на недавнюю мобилизацию 300 000 российских резервистов, о которой Путин отдал приказ 21 сентября и которая представляет собой эскалацию текущего конфликта, Москва продолжает придерживаться изначальной модели повествования. Альтернатива не только «подтвердит факт [борьбы] профессиональной армии России», но и одновременно «возведет Украину в статус равного противника».

Хотя Кремлю до сих пор удавалось пополнять ряды своей армии, не прибегая к официальному военному положению, недавний военный призыв привел к тому, что конфликт стал достоянием многих простых российских граждан.

Неудивительно, что такая мобилизация угрожает путинской стратегии относительной внутренней стабильности — то есть, в обмен на пассивную поддержку или безразличие, сохранение обычной жизни для большинства населения.

Сдвиг в общественном отношении может усилить политическую нестабильность, что, возможно, приведет к дополнительному внутреннему давлению на Москву, готовящуюся к затяжному конфликту в Украине.

В краткосрочной перспективе конфликт, скорее всего, продолжится зимой, поскольку Россия стремится полностью удержать и аннексировать территории, находящиеся под ее контролем. Для этого она, вероятно, воспользуется надвигающимся экономическим и энергетическим кризисами, чтобы помешать Западу поддержать Киев.

Тем не менее, будущее признание Кремлем того, что он находится «в состоянии войны» с Украиной, маловероятно.

В любом случае, продолжающаяся частичная мобилизация еще больше свидетельствует о желании Путина придерживаться первоначального сценария, который по-прежнему основывается на выборе Кремлем норм jus ad bellum, видении Украины как неотъемлемой части российского государства-субъекта, а также на остром страхе перед внутренними последствиями и дальнейшими беспорядками.

30/09/2022

Автор: Матвей Дубянский

Источник: Global Risk Insights

Last Updated on 24.10.2022 by iskova