— Вы говорите о «естественной» природе этой милитаризации. Что вы имеете в виду?

— Меня поражает ее органичность. Конечно, я не говорю обо всех. Есть люди, которые страдают от этой ситуации, которые выражают свое несогласие, которые выходили на демонстрации или на похороны Навального, которые сидят в тюрьме за свои убеждения. Снимаю шляпу перед ними за их мужество.

Но если посмотреть на общую картину, то возникает ощущение, что люди сконструировали в своих головах удобное психологическое объяснение. Они приняли государственную теорию о том, что Украина оккупирована фашистами, что Запад посягает на Россию и использует Украину, а мы, россияне, защищаем свои интересы и свою страну от фашистов.

Это история для трехлетних детей, но десятки миллионов россиян комфортно живут в этой басне

Это история для трехлетних детей, но десятки миллионов россиян комфортно живут в этой басне. Они говорят: Путину виднее, ему решать. Если ты начал войну, то тебе ее и заканчивать. Это позиция самоубеждения. Наверное, так вели себя немцы в 1930—1940-х годах: они интуитивно понимали, что что-то не так, но не позволяли себе думать.

Мне больно видеть, как моя страна погружается в это состояние, особенно люди, которых я знаю из экономической аспирантуры, профессора и академики.

— Как вы объясняете эти метаморфозы?

— В России люди не освободились от опеки государства. У них все еще сидит Левиафан в голове. Они не могут мыслить нестандартно. Если государство воюет, то и они воюют. Если государство убивает украинцев, то потому, что так надо. Это странно, потому что у нас было 15 лет, в течение которых государство сокращалось и уменьшалось. Казалось бы, мы должны были бы по-другому смотреть на мир, думать о собственных интересах, о собственном достоинстве. Но нет.

— Отсюда ваша идея о том, что Россия страдает от формы инфантилизма из-за«колонизации общества властью», используя выражение теолога Александра Эткинда, которого вы цитируете?

— Эта идея о колонизации общества воплощает патернализм и зависимость. Русский человек зависим, он нуждается в родителях, как ребенок. Он не является ответственным. Он думает, что кто-то за него решит. Конечно, есть исключения, но наша многовековая история все еще довлеет над нами. Вот почему я считаю, что война в Украине — это антропологическая война, которая очень много говорит о российском обществе. Она не является отклонением или стечением обстоятельств, она подчеркивает его сущностные черты.

Нельзя сказать, что это лишь дело рук сумасшедшего по имени Путин. Это то же самое, что и в случае с Гитлером. Можно ли сказать, что Вторая мировая война была делом рук Гитлера, что он просто вскружил голову большой немецкой нации, что привело к гибели 80 млн человек и истреблению евреев? Нет, конечно же нет. Нам нужно оглянуться назад и исследовать немецкую культуру, немецкий романтизм, немецкую одержимость порядком, немецкий сентиментализм, всевозможные вещи, которые в итоге привели к ужасному явлению, которое немецкая нация не смогла остановить.

Так же русская цивилизация породила ужасный феномен путинизма, своего рода «идеальный» синтез прошлой истории, которую я преподаю своим студентам. Когда я смотрю на то, где мы сейчас находимся, я вижу Россию Ивана Грозного, царскую Россию, большевистскую Россию, Россию Сталина и Россию Брежнева. Все эти модели воплотились в путинской России:

• модель запуганных и зависимых элит,
• модель милитаризованного государства, находящегося в состоянии постоянной войны,
• модель мобилизационной экономики.

Все это присутствует в концентрированном виде.

— Не было ли, однако, ключевых поворотных моментов? Разве 1917 год, несмотря на его последствия, не стал большим переломом, освятившим приход большевистского государства, разрушившего власть и общество в невиданных ранее радикальных масштабах и поставившего под сомнение будущее страны? Некоторые говорят о преступной оккупационной силе, которая никогда не сходила со сцены…

— Нельзя говорить только о банде преступников, захватившей власть, потому что за этой бандой пошли миллионы россиян. Они приняли гражданскую войну во всей ее жестокости. Миллионы людей участвовали в большевистских расстрельных комитетах. Интеллигенция приняла эту революцию.

После краха белого движения сопротивления страна активно сплотилась. Это означает, что не только банда преступников, но и российская политическая культура породила это зло. Большевизм и большевики были порождены Россией.

Путин — не просто чекист-мафиози из Санкт-Петербурга, который захватил контроль над Россией и придумал войну

Их предшественники в конце XIX века, террористы, которые начали убивать тысячи людей в 1880-х, 1890-х и 1900-х годах, также были порождены Россией. Так же и Путин — не просто чекист-мафиози из Санкт-Петербурга, который захватил контроль над Россией и придумал войну. 10 лет назад я встречал молодых бизнесменов, которые говорили мне, что«Крым наш» и что американцы нас ненавидят, хотя некоторые из них учились в США.

Путин не создал, а использовал глубоко укоренившееся российское негодование. В своих лекциях я говорю, что эта война является итогом всех периодов российской истории. Она знаменует собой кульминацию путинизма, движущей силой которого является прежде всего война, как мы убедились с момента его прихода к власти с терактами в Москве и началом второй чеченской войны, и, наконец, сегодня — со «специальной перманентной операцией» против Украины.

Эта война также знаменует собой конец постсоветского периода, который начался в 1991 году. В то время люди были в восторге от того, что СССР распался без войны, мирно и красиво. Но на самом деле ничего хорошего в этом не было.

Год за годом украинский вопрос гнил в головах россиян, как мы видели в фильме «Брат 2» в 2000 году, где некий русский Рэмбо нападает на украинских мафиози в Чикаго и обещает заставить их «заплатить за Севастополь». Фильм Балабанова был пророческим, потому что предсказал появление российского фашизма и неизбежность насилия и падения морали.

Если Путин победит в Украине, не будет никаких правил, которые бы кого-то сдерживали. Ни Иран, ни Китай, ни Хезболлу.

Именно поэтому в Украине решается судьба Запада.

— Не родился ли этот русский фашизм в Чечне, хотя тогдашнее российское общество не хотело этого видеть?

А мы думали, что строим «прекрасный капитализм», новую нормальность. В итоге мы приземлились в Украине с этой «нормой». Поэтому можем говорить об ужасной нехватке совести и эмпатии в российском обществе, в том числе и в моем собственном, потому что я не имею морального права осуждать этих людей, учитывая собственную слепоту.

Я уже не говорю о том, что мы делали в Афганистане после 1979 года. Около 2 млн афганцев погибло.

— Это официальные российские цифры?

— Конечно нет, это афганские оценки. Знаете ли вы о том, что в мае 1989 года за кулисами славного медийного образа генерала Громова и его войск, покидающих Афганистан, советская армия уничтожала села на пути отхода, убивая десятки тысяч людей, чтобы обезопасить дорогу?

Мы пережили кровавую историю, так и не примирившись с ней

Правда заключается в том, что мы пережили кровавую историю, так и не примирившись с ней. Только сейчас это становится понятным, когда все видят, как мы убиваем украинцев.

— Считаете ли вы нынешнюю войну концом ХХ века и концом российской имперской истории?

— Да, потому что Путин атакует ленинский проект Советского Союза и границы, которые тот создал в пределах империи. И можно сказать, что война в Украине также завершает историю империи, потому что, как говорил американский стратег Збигнев Бжезинский, без Украины Россия не может быть империей. Именно поэтому Россия находится в такой истерии.

Эта война ставит крест на союзе, который датируется 1654 годом. Возможно, в России подходит к концу период открытости к Западу, потому что Путин говорит о полной деевропеизации страны. Россия, возвращаясь к традиции Московии Ивана IV, принимает традицию азиатской Золотой Орды как политическую модель, которая не имеет ничего общего с традицией Киевской Руси.

И давайте посмотрим на ее союзников сегодня: Китай, Иран, Талибан, ХАМАС и хуситы.

Более того, Россия теряет миллионы своих жителей, либеральные европейские россияне уезжают из страны, в то время как она принимает миллионы иммигрантов из Центральной Азии, в результате чего ислам становится там очень важной религией и, возможно, в долгосрочной перспективе доминирующей.

— Не может ли Россия вернуться на европейский путь развития, как она это сделала в 1985 году?

— Мы не можем полностью отвергать это. Потому что в 1985 году никто в СССР не мог себе представить, что железный занавес рухнет. Я не исключаю чуда. Но не вижу никаких внутренних сил, способных вести эту борьбу.

В советское время у нас были силы модернизации. Потом были попытки оседлать волну глобализации, пока не поднялась волна возмущения в России и на Западе. Это произошло после тревожных звоночков 11 сентября 2001 года. Люди начали мыслить в категориях идентичности. Появились крайне правые и популисты, появились брекзит и Трамп.

Путинская Россия является частью этой волны.

— Путин — повстанец, который ведет глобальную войну против Запада?

Для Путина Украина — это этап на пути к войне против Запада. Эта идея вдохновляет его по меньшей мере 15 лет

— Да, он повстанец. Для него Украина — это этап на пути к войне против Запада. Эта идея вдохновляет его по меньшей мере 15 лет. Одно из посланий, которое Россия адресует Западу, — это то, что она готова умереть. Что она не боится. Сегодня во всех школах России показывают портреты погибших солдат и посвящают им парты. Путин превратился в «аятоллу».

Проблема в том, что эта демонстрация силы производит впечатление на Запад.

— Даже если Путин слабее китайского Си, разве он не более опасен, потому что ведет наступление?

— Путин — это разведчик, который идет на передовую, в то время как Си с интересом наблюдает за поединком. Если Путин победит в Украине, не будет никаких правил, которые бы кого-то сдерживали. Ни Иран, ни Китай, ни Хезболлу. Именно поэтому в Украине решается судьба Запада.

Это не риторика. Чудо в том, что Украина все еще стоит. Поэтому мы должны оказать ей помощь, необходимую для победы. Мы защитили Израиль от иранских ракет, почему бы не защитить Украину?

Мы не должны быть парализованы мыслью о том, чтобы не спровоцировать Путина. Потому что если он захочет сделать что-то против Запада, он все равно это сделает. Его не надо провоцировать, поскольку он уже решил нанести Западу непоправимый удар.

Мы должны остановить его силой, так же, как остановили СССР.

Это единственный язык, который он понимает.

Источник:Le Figaro  (16 мая 2024 года), NV