ПЕРЕЛОМНЫЙ ЭТАП ГЕОПОЛИТИКИ ГЕРМАНИИ

В долгосрочной перспективе, несмотря на то, что официальное становление Германии как национального государства произошло сравнительно недавно, ее предшественники и предшествующие образования всегда играли значительную роль в европейских делах на протяжении веков.

В битве при Теотобургском лесу коалиция германских племен разгромила профессиональных римских легионеров, разрушив надежды империи на завоевание Германии и экспансию по всей Северной Европе, что было впечатляющей победой, учитывая асимметрию.

Спустя столетия Священная Римская империя — под руководством германских правителей, которые были преемниками Карла Великого — представляла собой самое могущественное западноевропейское государство Средневековья.

В Ледовом побоище, столкновении, предвещавшем наполеоновские и нацистские кампании по завоеванию русских земель, тевтонские рыцари напали на Новгородскую республику (государство православных славян), но попытка была отбита русским князем Александром Невским, государственным деятелем, наследие которого до сих пор почитается современными россиянами.

В XIX веке легендарный Отто фон Бисмарк руководил созданием единой Германии, что было достигнуто благодаря смелому сочетанию жесткой силы и дипломатического искусства.

Немецкое государство стало печально известно своим активным участием в смертельной игре европейской силовой политики — опасной затее, требовавшей житейской мудрости в плане прагматичного государственного управления, сильной политической решимости и материальной возможности противостоять могущественным и богатым соперникам.

Параллельно с этим неортодоксальные теории националистического экономиста Фридриха Листа вдохновили Германию на индустриализацию как путь к процветанию и национальной мощи.

В конечном итоге, возвышение Германии как силы, с которой необходимо считаться, определит ход истории в следующем столетии, что повлечет за собой тектонические геополитические сдвиги и обильное кровопролитие.

Понимание турбулентного прошлого Германии

В многополярной среде, где царили взаимное недоверие и враждебность, стремительное восхождение Германии было воспринято Великобританией как угроза, особенно учитывая, что сила Германии и ее ревизионистские планы могли нарушить сложившийся статус-кво (т.е. Pax Britannica).

Эти реалии привели к Первой мировой войне, в которой Германия потерпела поражение. Более того, последствия этого противостояния привели к краху большинства европейских империй и перекроили карту континента.

Однако, основные противоречия не были разрешены, поэтому реванш был вопросом времени.

В последующую Веймарскую эпоху токсичное сочетание народного недовольства и бесправия, политической поляризации, реваншистских настроений, идеологического экстремизма, экономических трудностей, социальной агитации и широко распространенных финансовых потрясений создало атмосферу, которой воспользовалась нацистская партия для организации враждебного захвата власти.

При правлении Адольфа Гитлера нацистская Германия проводила агрессивную внешнюю политику и, стремясь реализовать свои имперские мечты о мировом господстве, начала завоевательную кампанию.

На начальном этапе Второй мировой войны Третий рейх хотел выбить Францию и Великобританию, чтобы свести старые счеты и избавиться от возможных соперников, но в конечном итоге его самые важные амбиции лежали на Востоке. Гитлеровские стратеги хотели уничтожить Советский Союз, чтобы увеличить Lebensraum немецкого государства, контролировать плодородные земли Украины и Западной России (чернозем), чтобы достичь самообеспечения продовольствием, и захватить нефтяные месторождения на Каспии для подпитки немецкой военной машины. Военная сила, геноцид, насилие и массовый голод стали инструментами для достижения этих целей.

В 1940 году казалось, что нацистская Германия может одержать победу. Тем не менее, сокрушительное поражение вермахта в роковой Сталинградской битве стало поворотным моментом. Немецкие войска так и не смогли оправиться после такого поражения, и ход событий изменился не в их пользу. Германия потерпела поражение от союзников, и уничтожение Третьего рейха ознаменовало восхождение Соединенных Штатов и Советского Союза в качестве сверхдержав в условиях биполярного баланса сил.

Германия была оккупирована и разделена на части.

Примечательно, что послевоенная Германия практически перестала существовать. План Моргентау — придуманный Генри Моргентау-младшим, министром финансов США — предлагал демилитаризацию Германии, расселение местного населения, территориальное расчленение и ликвидацию немецкого промышленного потенциала, чтобы экономика страны приняла сельскохозяйственный профиль.

Хотя поначалу этот план получил определенную поддержку, Германия увернулась от этой пули, поскольку Вашингтон пришел к выводу, что процветающая, реиндустриализованная и сильная Западная Германия будет гораздо полезнее в качестве щита — и, возможно, даже потенциального острия копья — против советского блока.

В этом отношении создание НАТО также стало важным поворотным событием.

Как утверждал лорд Хастинг Исмей — первый генеральный секретарь трансатлантического военного Альянса, его целью было:

• «Держать русских вне Европы, американцев — в Европе, а немцев — под контролем Европы» («to keep the Russians out, the Americans in, and the Germans down«)

Тем не менее, несмотря на свое подчиненное положение, Западная Германия делала все, что было в ее силах. В конце концов, ей не нужно было тратиться на оборону, поскольку расходы в основном покрывались американцами, поэтому она могла сосредоточить ресурсы на возрождении отечественной промышленности. Аналогичным образом, немцы выиграли от наличия средств, предоставленных США, доступа к западным потребительским рынкам и возможности свободно участвовать в международной торговле — услуга, предоставляемая военно-морским флотом США.

Тем не менее, было бы ошибочно утверждать, что Германия на протяжении всей второй половины 20-го века была стойко атлантистским государством. Осознавая, что она может быть буквально уничтожена или того хуже в случае начала боевых действий между американцами и Советами, она также полагалась на Новую восточную политику (Ostpolitik), чтобы стимулировать разрядку в отношении блока, возглавляемого Москвой.

В свою очередь, Восточная Германия являлась советским сателлитом. Однако, она была одним из самых процветающих и промышленно развитых государств Варшавского договора (уровень жизни в ГДР был даже выше, чем в самом СССР), и у нее была безжалостная разведывательная служба.

Другими словами, оба немецких государства были довольно значимыми для соответствующих блоков, несмотря на то, что оставались под иностранным сюзеренитетом.

Любопытный факт: исторический анализ показывает, что стратегические установки Германии в разной степени колебались между ориентацией на запад и Drang nach Osten («натиск на восток»).

Однако в этом не было никакого несоответствия. Напротив, как утверждает американский автор Роберт Каплан, такое кажущееся противоречие является отражением геополитического расположения страны в переходной зоне между центральным регионом и побережьем.

Соответственно, западная часть Германии — в основном католическая — имеет промышленный профиль и меркантильный склад ума, а также придерживается космополитического атлантистского мировоззрения.

В противоположность этому, восточная половина Германии, которая примерно соответствует исторической Пруссии, издавна хранит в себе националистические настроения и спартанские добродетели. Этот регион также известен своими военными традициями и воинским духом, восходящими ко временам Фридриха Великого.

Возможно, до сих пор немцам удавалось сочетать оба этих аспекта в соответствии с меняющимися обстоятельствами. Тем не менее, можно предвидеть, что примирение контрастных геополитических наклонностей в эпоху, когда российский гигант сталкивается во многих областях с блоком, возглавляемым американским левиафаном, будет сложным.

Для Берлина не существует простого пути к умелому балансированию в условиях крупного системного кризиса, который, вероятно, переосмыслит архитектуру европейской безопасности.

Воссоединенная Германия как краеугольный камень ЕС

В последнее десятилетие 20-го века воссоединение Германии породило стратегические опасения — к слову, вполне оправданные. Фактически, известно, что и Маргарет Тэтчер, и Франсуа Миттеран не хотели приветствовать то, что они, вероятно, рассматривали за кулисами как своего рода «аншлюс 2.0», и даже пытались сблизиться с советским премьером Михаилом Горбачевым, чтобы предотвратить такой шаг.

Более того, в 1990 году американский реалист Джон Миршаймер отметил, что напористая Германия, вероятно, попытается обзавестись собственным ядерным оружием в стратегической обстановке, в которой распад биполярности породит эпоху проблем и повышенной напряженности между соперничающими державами.

В 90-е годы американский миллиардер Джордж Сорос — ярый сторонник атлантизма — высказывал опасения по поводу превращения воссоединенной Германии в великую державу, чье влияние могло бы охватить большую часть Восточной Европы в качестве ее Lebensraum, и даже открыто выступал против обменного курса дойчмарки.

Однако, как убедительно доказывает Стивен Сабо, в период существования Bundesrepublik (до 1990 года) Германия сумела заново создать себя как подвижную геоэкономическую державу. Ее национальная мощь была подкреплена не обычным военным потенциалом или оружием массового уничтожения, а стратегической политикой коммерческого реализма, которая использовала промышленное мастерство Германии и ее различные сравнительные преимущества.

В конце концов, учитывая производительность немецкой экономики, ей необходимо было обеспечить потребительские рынки, на которые можно было бы экспортировать свои промышленные товары. В свою очередь, ей также требовался надежный доступ к энергии и сырью. Это достигалось за счет взаимовыгодного сотрудничества, торговли и проецирования влияния через нетрадиционные векторы, такие как расширение интересов немецкого частного бизнеса.

Неудивительно, что немецкое государство позиционировало себя как краеугольный камень Европейского союза, хотя в блок входили и другие тяжеловесы, такие как Франция, Италия и, до недавнего времени, Великобритания. С помощью торговли Германия достигла таких высот, о каких она ранее и не мечтала путем грубого принуждения.

Расширение ЕС привело к формированию экономического блока, территориальный охват которого превосходит Священную Римскую империю. Под руководством Германии процесс европейской интеграции продвинулся до такой степени, что ЕС объединяет не только единое экономическое пространство, но и общая валюта, которая, по сути, является ребрендированной версией дойчмарки.

Тем не менее, ЕС не является наднациональной конфедерацией с единой структурой политической власти. Это структура, членами которой являются суверенные национальные государства, и поэтому существуют асимметрии, дисбалансы, расхождения интересов и разногласия.

Например, нет никакой проблемы в том, что конкурентоспособные немецкие товары высокого класса (например, автомобили класса люкс) продаются на международных рынках за валюту с высоким обменным курсом, потому что их покупают, в первую очередь, за их выдающееся качество и добавленную стоимость, а не потому, что они дешевые — чего нельзя сказать о первичной продукции, экспортируемой менее развитыми членами ЕС.

Действительно, доминирование Германии в ЕС часто вызывает недовольство в других странах, особенно после мирового финансового кризиса 2008 года, экономического спада, который пережили несколько средиземноморских членов ЕС, и жесткого подхода Берлина к кризису суверенного долга Греции.

Навигационные проблемы

В результате войны в Украине Германия оказалась в очень неловком и неудобном положении. После этого кризиса, в котором на карту поставлено глобальное соотношение сил, критические уязвимости Берлина были обнажены, и ими пытаются воспользоваться.

Во-первых, поскольку Германия со времен холодной войны практически передала свою оборону и национальную безопасность под ядерный зонтик США, она не может автономно решать проблемы безопасности в своем собственном регионе. Поэтому у немцев нет другого выбора, кроме как следовать стратегической повестке дня Вашингтона, даже если это означает игнорирование некоторых национальных интересов Германии.

В свою очередь, поскольку тевтонская нация не является самодостаточной в области энергетики, немецкая промышленность в значительной степени зависит от поставок российского природного газа. Соответственно, внешняя политика Берлина не может позволить себе отдалить Москву, нравится ей это или нет.

Остается только гадать, как ей удастся примирить все эти противоречия в сложившейся обстановке (Zeitgeist).

И американцы, и россияне, безусловно, осознают компромиссное положение Германии. Следует помнить, что в соответствии с геополитическим мышлением англо-американских авторов (как классических, так и современных), необходимо предотвратить развитие российско-германского партнерства. Сочетание российского оружия, рабочей силы и природных ресурсов с богатством и технологиями Германии способно изменить глобальный баланс сил, контролировать так называемый «Евразийский центр» (сердце Евразии или Хартленд) и даже бросить вызов мощи морских держав из области, известной как «внешний полумесяц«.

Показательно, что отставной высокопоставленный немецкий военный Йохен Шольц утверждает, что одним из ключевых факторов внешней политики США в отношении Европы было стремление избежать возникновения оси сотрудничества Берлин-Москва.

Поэтому провоцирование США потрясений и геополитической напряженности в Восточной Европе и некоторых государствах постсоветского пространства можно понимать как целенаправленные усилия по устранению потенциальных мостов, способствующих укреплению связей между Россией и Германией. Если эта гипотеза верна, то продолжающаяся война в Украине дает американцам достойное окно возможностей для подрыва перспектив российско-германского сближения.

Более того, ныне покойный Збигнев Бжезинский (бывший советник по национальной безопасности при администрации Картера и ученый-геополитик) объяснял, что после поражения во Второй мировой войне Германия была по сути кооптирована американцами в качестве младшего партнера. Действительно, постоянное присутствие американских войск и стратегических военных объектов, таких как авиабаза Рамштайн, является мощным напоминанием о подчиненном статусе Германии по отношению к США.

Также показательно (правда, не удивительно) что на основании разоблачений Эдварда Сноудена, бывший канцлер Ангела Меркель находилась под непосредственным наблюдением АНБ. Несмотря на то, что этот инцидент заслуживает отдельного расследования, по политическим причинам с этим ничего нельзя было поделать. Другими словами, суверенитет Германии, в определенной степени, скомпрометирован подобной асимметрией. 

С другой стороны, русские правильно определили, что именно Германия является стержнем и двигателем ЕС. Поэтому они потратили много ресурсов, времени и усилий на то, чтобы вывести Германию из геополитической орбиты США. С точки зрения России, без Германии не может быть значимого трансатлантического консенсуса, и в то же время Москва считает, что у Германии нет достаточных возможностей для того, чтобы самостоятельно контролировать большую часть Европы (при необходимости, железной рукой) в качестве регионального гегемона.

Таким образом, развивая инфраструктурные проекты (сети трубопроводов) по поставке значительных объемов российской энергии на потребительский рынок Германии, Кремль следит за тем, чтобы Берлин не занял конфронтационную позицию по отношению к России. Такие поставки — это не только источник твердой валюты, но также стратегический и политический инструмент влияния.

Угрожая перебоями, Кремль может нажать на курок, чтобы разрушить немецкую экономику. Так, причиной недавнего резкого сокращения поставок, осуществляемых «Газпромом» по «Северному потоку», было официально объявлено «техническое обслуживание», но поскольку в якобы технических трудностях восстановления полной мощности обвиняется введение западных санкций, это, скорее всего, откровенная политическая демонстрация того, как энергетические потоки могут быть использованы в качестве оружия.

Если немцы больше не хотят быть заложниками своей зависимости от российского ископаемого топлива, у них нет приятных альтернатив в краткосрочной перспективе: все, что они могут сделать, это либо полагаться на уголь или возрождение ядерной энергетики, либо стать свидетелями полного краха своего промышленного потенциала.

Кроме того, русские поняли, что, поскольку в интеллектуальном мире Германии в основном доминирует мировоззрение, основанное на либеральном интернационализме и даже постмодернистских идеологиях, общий недостаток сметливости в плане макиавеллистского государственного управления и нежелание вступать в борьбу — это слабость, которую можно использовать, чтобы стратегически перехитрить немцев на безжалостной шахматной доске реальной политики.

Наконец, хотя поведение геополитических сил в основном определяется безличными факторами, следует помнить, что сам Владимир Путин, еще со времен своей службы в КГБ в Дрездене в конце холодной войны, глубоко осознает важность Германии для российских национальных интересов.

Пока что в Германии существует двойственное отношение к России.

Те, кто придерживается воинствующего атлантизма, настроены по отношению к России резко враждебно. Например, такие политики, как министр иностранных дел Германии Анналена Баербок, и такие специализированные комментаторы, как Флоренс Гауб, явно ненавидят Россию и все, что она олицетворяет.

В отличие от них, реалисты считают, что враждебное отношение к России — это неразумный курс действий. Например, в январе прошлого года вице-адмирал Кай-Ахим Шёнбах заявил, что Россию следует уважать как силу, с которой необходимо считаться, и что такие факты на местах, как захват Крыма, не могут быть отменены. Комментарии были настолько противоречивыми, что ему не оставалось ничего другого, как подать в отставку.

Еще один фактор, который необходимо учитывать, заключается в том, что Китай рассматривает Германию как ключевое государство для реализации своих амбициозных долгосрочных геоэкономических планов. Благодаря своей логистической инфраструктуре, Германия является платформой для выхода на большинство европейских рынков.

Кроме того, передовой профиль немецкой экономики делает ее привлекательным партнером для Пекина. Именно этим объясняется создание грузовых железных дорог в качестве наземных коридоров, способствующих экономической взаимосвязи между Китаем и Европой в рамках инициативы «Пояс и путь».

Более того, Китай является одним из главных торговых партнеров Германии как по экспорту, так и по импорту, а Германия также является полноправным членом Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) — банка развития, возглавляемого Пекином, который представляет собой крупнейший многосторонний институциональный проект, когда-либо запущенный Поднебесной.

Кроме того, учитывая передовые ноу-хау и престиж Германии мирового класса в области финансов и банковского дела, а также заинтересованность Китая в развитии проекции своего финансового сектора и ускорении процесса интернационализации юаня, есть признаки зарождающегося китайско-германского финансового сотрудничества.

Официальные лица Deutsche Bundesbank (центробанка Германии), заявили о своей готовности пополнить свои валютные резервы средствами, номинированными в китайских юанях. Таким образом, Китай предоставляет Германии ценную возможность диверсифицировать партнерские отношения и расширить деловые возможности для немецких компаний.

Примечательно, что внешняя политика Китая не является ревизионистской, когда речь идет о Европе — сферы влияния обеих стран не пересекаются, и Китай находится слишком далеко, чтобы угрожать национальной безопасности Германии каким-либо значимым образом. Несомненно, Китай является главным стратегическим конкурентом Америки, но не в национальных интересах Германии автоматически копировать соперничество Вашингтона.

Более того, Германия переживает общественные проблемы, которые создают сложные задачи, такие как снижение рождаемости. С коэффициентом рождаемости 1,607 на одну женщину в 2022 году Германия уже находится ниже уровня воспроизводства населения — реальность, вызывающая обоснованные сомнения в ее жизнеспособности как ведущей державы в долгосрочной перспективе — и поглощение и ассимиляция иммигрантов проходят не так гладко, как ожидалось.

В результате в Германии наблюдается одновременное усиление воинствующего исламизма и жестких националистических сил.

Эти внутренние противоречия не исчезнут в ближайшее время. Более того, в условиях экономических трудностей их сила, скорее всего, возрастет.

Кроме того, в Берлине необходимо учитывать растущее влияние Турции как претендующей на роль великой державы с амбициозной неоосманской повесткой дня. Например, еще в 2017 году президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган призвал турецких иммигрантов в Германии голосовать на национальных выборах против Меркель и традиционных ведущих партий, поскольку они якобы представляют «врагов турецкого государства», — вопиющий акт вмешательства, вызвавший возмущение немецких политиков.

Хотя ситуация не обострилась, этот инцидент демонстрирует, что посредством открытой мобилизации общин диаспор иностранные государства могут, по крайней мере, пытаться формировать политику Германии в соответствии со своими предпочтениями.

Заключительные мысли

В двух словах, немцы стоят перед сложной дилеммой. Они не могут восстановить свою стратегическую независимость от США, потому что у них нет собственных автономных сил ядерного сдерживания, а также мощных вооруженных сил. Аналогичным образом, избавиться от поставок российских энергоносителей будет проблематично, а потенциальные заменители несовершенны, дорогостоящи и частичны.

Конечно, Германия — промышленная держава, поэтому при желании у нее есть все необходимое для развития программы ядерного оружия, более мощных вооруженных сил и более диверсифицированной энергетической инфраструктуры. Однако война в Украине и ее шоковые волны буквально ускоряют ход истории, и у немцев остается мало времени.

Например, Великобритания продвигает идею создания нового союза безопасности европейских государств, которые имеют три общих знаменателя:

• яростная оппозиция России;
• сильная атлантистская стратегическая ориентация;
• недоверчивое отношение к Германии.

Необходимо принимать решения, противостоять вызовам, и так или иначе придется платить. Берлину необходимо оценить ситуацию и грамотно разыгрывать свои карты.

Если возобладает инерционная траектория, возможна катастрофа, подобная Веймарской.

Теперь, когда история повторяется, Германия может иметь либо американскую гарантию безопасности, либо комфорт богатой промышленно развитой экономики.

Но она больше не сможет наслаждаться и тем, и другим одновременно.

Такое удобство больше не может восприниматься как нечто само собой разумеющееся. На самом деле, статус-кво, который был выгоден немцам до недавнего времени, исчез, и существующие партнерские отношения уже не помогут.

Поскольку чрезмерная зависимость от других может привести к обратному результату, немцы теперь будут практически предоставлены сами себе. Поэтому лучшим шагом для Берлина будет занять более самостоятельную, активную и напористую роль на мировой арене в соответствии со всем весом своей национальной мощи.

В противном случае Германию ждет забвение, поскольку судьба Берлина будет определяться внешними заинтересованными сторонами.

Разумеется, полагаться на милость других опасно для любого разумного государства, особенно в трудные времена. Поэтому немцы, вероятно, скоро испытают грубое пробуждение, последствия которого будут ощущаться на протяжении многих последующих поколений.

Время пошло.

29 июля 2022 года

Источник: Geopolitical Monitor

Автор: Хосе Мигель Алонсо-Трабанко

Last Updated on 31.07.2022 by iskova