И вдруг России не стало.
Исчез со сцены, ликвидирован, словно поглощен землей. Исчезло имя главного героя Вовы, уменьшительное от Владимира.
Исчезла типичная русская гусиная грудка, ушли советские песни и даже карта Советского Союза.
Представьте, что это русская опера – и в ней отсутствуют все упоминания о России.
По общему признанию, сюжет крутой: главный герой, писатель, приговаривается неназванным вышестоящим начальством к тому, чтобы взять к себе идиота.
Его выбор пал на Вову, который имеет поразительное сходство с Лениным: его зовут Владимир как и его (Вова — уменьшительная форма), у него выдающийся лоб, лысая голова и рыжеватые волосы.
В квартире писателя и его жены Вова вскоре начинает рвать книги и гадить на ковер.
Он насилует жену, заводит с ней роман, избивает ее и начинает отношения с автором.
Наконец, Вова отрубает голову своей жене с помощью секатора.
История представляет собой кафкианский гротеск с большим количеством «фекального языка» в качестве смазки.
Впервые она была опубликована в 1980 году как литературный рассказ и сразу же была прочитана современниками как сатира на Советский Союз.
Одним из таких читателей был композитор Альфред Шнитке.
Он попросил Ерофеева переработать рассказ в либретто – и продолжил рисовать портрет Ленина музыкальными средствами.
Тот факт, что Ленин был горячим сторонником песен, пошел ему на пользу.
Мало того, что Ленин издал декрет о партийных песнопениях, но и сам на собраниях выпевал их с пылом, который не могли остановить нечестивые правила техники пения, в результате чего они часто оказывались на полтона выше, чем предполагалось в мелодии.
Шнитке сочинил для своей оперы три любимые песни Ленина: навязчиво-оптимистичный марш «Смелые, товарищи, в ногу», «Интернационал» и мрачную и вызывающую «Варшавянку».
Редко в опере было больше Советского Союза. И тоже, как и атональность.
Тем не менее, атональность является синонимом «трудно петь» среди певцов, именно поэтому Цюрихский оперный театр начал репетиции около полутора лет назад.
Но с прошлого месяца часть того, что было отрепетировано, уже не актуальна.
Потому что театр вдруг полностью пересмотрел все либретто.
Можно также сказать: цензура.
Швейцарское издание «NZZ am Sonntag», у которого есть новое либретто, сравнили его с оригиналом.
В 83 местах слова были удалены и заменены другими.
Мало того, что «карта Советского Союза» была заменена на «карту мира», а типичная русская гусиная грудка — на виски.
Волосы Вовы в Цюрихе уже не рыжие, а светлые.
Но прежде всего, его имя было исключено из либретто с первого до последнего такта и заменено выражениями «дорогой» или «любимый».
Удары не остановились и на музыке: многие советские песни исчезли, другие пассажи теперь играет виолончель вместо того, чтобы петь со словами.
Есть ли страх перед репрессиями?
Так что здесь самая русская опера последних тридцати лет полностью дерусифицирована.
Но каковы причины?
Не слишком ли драматична пьеса, поскольку она не только критикует Советский Союз, но и изображает систему как гротескного, дерьмового насильника?
Или удаление каких-либо упоминаний о России связано с тем, что миру пришлось иметь дело с новым авторитарным Вовой со времен президентства Путина?
В постановке задействовано поразительное количество россиян: режиссер, хореограф, сценограф, художник по костюмам, один из драматургов и человек, ответственный за видеосъемку, приезжают из России. Боятся ли они, что они или их родственники могут подвергнуться репрессиям?
Не исключено, что причина в семье Шнитке.
Несколько участников постановки сообщают, что вдова Альфреда Шнитке была против новой постановки оперы, но в итоге договорилась с режиссером Кириллом Серебренниковым.
Является ли искоренение всех упоминаний о России ценой этого соглашения? И почему вдова не хотела, чтобы опера была исполнена повторно?
Звонок Ирине Шнитке.
83-летняя пианистка и вдова композитора живет в Гамбурге, но также имеет адрес в Москве.
Когда ее спрашивают, что она думает о цюрихской постановке «Жизни с идиотом», она не хочет отвечать, что уже дала много интервью об этой постановке (по крайней мере, ни одно из них нельзя найти в Интернете).
На вопрос, не рискованнее ли сегодня ставить эту оперу в связи с президентством Путина, чем во время ее создания в 1992 году, когда советский режим уже распадался, она отвечает: «Я не отвечаю ни на какие вопросы о политике». На этом телефонный разговор заканчивается. И многие вопросы остаются без ответа.
Один из них – это вопрос о правах на исполнение.
Если Ирина Шнитке будет владеть правами на оперу Шнитке, она может помешать постановке в Цюрихе.
Но это не так.
Права на исполнение принадлежат издателю Boosey & Hawkes, о чем они объявили по запросу.
Так почему же Цюрихский оперный театр согласился на сокращение спектакля, что равносильно цензуре?
Отвечая на заданный вопрос, оперный театр ответил следующим образом:
«Для Серебренникова, который находился под надуманными обвинениями под домашним арестом, введенным российским режимом в Москве с 2018 по 2020 год, чтение со слишком тесной исторической связью с политическим периодом Советского Союза было бы слишком упрощенным. Для него произведение раскрывает свое истинное качество как гротескная притча о человечестве, полная резкого юмора и возвышенных ситуаций. Это художественное решение и не имеет ничего общего с «цензурой»».
Разрезы искажают смысл
Неужели нет?
Нелогично, что рыжие волосы Вовы должны были быть заменены на светлые волосы для этой «притчи о человечности».
В оригинале структура трех главных героев также характеризуется принуждением к подчинению неопределенной силе.
Конечно, можно было бы поставить и «Трехгрошовую оперу» как сугубо частную криминальную комедию или «Женитьбу Фигаро» как любовный флирт между молодыми и семейными парами. Но без политического уровня диспозиция этих пьес была бы несбалансированной, и большая часть сюжета показалась бы странной. Так же обстоит дело и с либретто Виктора Ерофеева.
В 1979 году писателю было запрещено заниматься своей профессией в Советском Союзе, которое было снято только в 1988 году.
В 2022 году Ерофееву пришлось бежать из Москвы в Германию вместе с семьей как открытому критику Путина.
Он критикует Путина в своих интервью, а также в романе «Великий» (2023), который в настоящее время демонстрируется в театре Фрайбурга (Германия).
Так о чем же думает Ерофеев, когда все упоминания о России вычеркнуты из его либретто в Цюрихе?
Конечно, его текст политичен, говорит Ерофеев по телефону:
«В 1980 году, в преддверии великой годовщины 110-летия со дня рождения Ленина, эта история выстрелила из меня с почти животной силой».
Когда Путина избрали президентом в 2000 году, одна из российских газет сразу же вышла с заголовком: «Жить с идиотом».
По словам Ерофеева, Кирилл Серебренников связался с ним во время работы над производством в Цюрихе. И он упоминает, что, по-видимому, были пожелания от семьи Шнитке. Сейчас, однако, все пришли к мировому соглашению.
На вопрос о том, что Серебренников хочет ставить оперу не как политическую сатиру, а как психологическо-человеческую драму, Ерофеев отвечает:
«Текст можно понять не только политически, но и на более глубоком, человеческом уровне. Производство только в процессе создания. Получится ли концепция частной камерной пьесы, будет видно на премьере».
Прав ли он?
Кирилл Серебренников действительно великий режиссер.
Тот, кто осмеливается, даже если он не выигрывает, как он сделал две недели назад на премьере «Дона Карлоса» в Вене.
Но в 2018 году, во время двухлетнего домашнего ареста (потому что его театр якобы присвоил средства), он поставил для Цюрихского оперного театра близкую по духу постановку «Так поступают все».
Сам он в это время был вынужден обходиться без интернета и телефона.
Тем больше причин для того, чтобы герои 234-летней оперы превратились в людей сегодняшнего дня – с мобильными телефонами и Twint. Моцарт стал современником.
В фильме Серебренникова «Лето» о рок-музыканте в Советском Союзе или в «Жене Чайковского» о несчастливом браке Антонины Милюковой с композитором-гомосексуалистом личная жизнь всегда политизирована – и наоборот, политика вгрызается в частную жизнь героев с произволом, как кошка, играющая с мышкой.
Это должно быть иначе в «Жизни с идиотом», в этой опере, где текст, сюжет и музыка переплетаются с Советским Союзом?
И это должно привести к великому театру, который взлетит? Возможно ли это на самом деле, станет известно на премьере 3 ноября.
Справочная информация.
Жизнь с идиотом — опера Альфреда Шнитке по одноимённому рассказу Виктора Ерофеева.
Идею оперы Шнитке подсказал Мстислав Ростропович.
Либретто к опере написал сам Виктор Ерофеев; в качестве режиссёра был приглашён Борис Покровский, а художником стал Илья Кабаков.
Аллегория на советский гнёт, опера была впервые исполнена в Театре оперы и балета Амстердама 13 апреля 1992 года.
В 1993 году опера была поставлена в Вене; отечественная премьера состоялась в Московском камерном музыкальном театре 30 июня 1993 года
Сюжет
Опера представляет собой философскую притчу абсурдистского толка.
Ключевой герой — Вова-идиот — своего рода аллюзия на Владимира Ленина, хотя его можно рассматривать как некий обобщённый образ тирана.
Первый акт
В качестве наказания за то, что не работает достаточно усердно, власти приговорили «я» к жизни с идиотом.
«Я» выбирает Вову из дурдома. Вова умеет говорить только одно слово: «Эх».
Второй акт
Сначала Вова ведёт себя хорошо, но потом он вдруг начинает безобразничать, в том числе рвать принадлежащие жене копии работ Марселя Пруста.
«Я» и его жена уезжают жить в другую комнату, и Вова успокаивается. Жена влюбляется в Вову и беременеет от него.
Тогда Вова и «Я» восстают на жену. «Я» убивает её и становится идиотом.
ПОДРОБНОСТИ ДЛЯ тех,кто на оперу в Цюрихе не сможет попасть)))
24 ноября родился крупнейший российский композитор 2-й половины 20-го века Альфред Шнитке (1934-1998)
В ознаменование этой даты сайт OperaNews предлагает читателям статью о нем из нового издания энциклопедического словаря «Опера» Цодокова Е.С. с включением краткого изложения либретто оперы «Жизнь с идиотом» (в текст словаря этот фрагмент не вошел).
Альфред Шнитке. Русский композитор.
Родился в немецко-еврейской семье в Республике немцев Поволжья.
Ранние послевоенные годы (с 1946) провел в Вене, где его отец работал переводчиком.
С 1948 в Москве.
В 1958 окончил Московскую консерваторию (класс композиции Е.Голубева).
В 1962-72 преподавал инструментовку в Московской консерватории.
В 1985 во время отдыха в Пицунде Ш. перенес первый инсульт.
С 1990 жил в Германии.
Здесь его поразил второй, а затем и третий инсульты. Его, практически, полностью парализовало. Однако он продолжал сочинять с помощью специально созданного аппарата, который помогал ему работать одной рукой, находящейся в подвешенном состоянии.
В доведении рукописей до законченного вида композитору помогали сотрудники музыкального издательства Сикорского.
Ш. рано увлекся модернистскими идеями и различными композиторскими техниками.
Он стал одним из лидеров советского авангарда.
Если говорить обобщенно, то в целом творчество Ш. отличает полистилистика, сочетающая в себе элементы классического и авангардного музыкального письма по принципу коллажа.
Яркое сопоставление бытовизмов и отвлеченно-возвышенных музыкальных образов создает особую атмосферу восприятия, созвучную контрастам современной действительности, где простому человеку далеко не всегда удается понять свое место.
Внутренне присущий композитору сознательный эклектизм придает его сочинениям подчас гротескно-иронический характер (иногда с элементами изощренной «игры») где примитивные гармонии и лаконичная мелодия могут сочетаться с изысканными диссонансными звучаниями.
Контрастный музыкальный язык композитора парадоксально объединяет в эстетике Ш. «высокие» культурные нарративы (иногда сопровождаемые своеобразно преломленным цитатничеством старых мастеров) и низменный китч.
Такие свойства музыки Ш. плодотворно сказались на его киномузыке, которую он начал сочинять с 1961 (он автор музыкально сопровождения более чем к 60-ти фильмам, среди которых такие неординарные и разные, как «Агония» и «Спорт, спорт, спорт» Э.Климова, «Восхождение» Л.Шепитько, «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» и «Экипаж» А.Митты и др.), ибо хорошо отвечают стилистике самого современного киоискусства.
В области академической музыки Ш. создавал, преимущественно симфонические, инструментальные и вокально-инструментальные произведения (концерты для альта, скрипки, виолончели, ф-но и др.), Кончерто-гроссо, симфонии, кантаты и другие произведения для хора и солистов, духовную музыку.
Довольно поздно, в 90-е гг., он обратился к опере и создал три сочинения в этом жанре.
В 1992 в Амстердаме была поставлена его первая опера «Жизнь с идиотом» (либретто В.Ерофеева по его же одноименному рассказу, дирижер М.Ростропович, режиссер Покровский 1, художник И.Кабаков).
В этой «философской» притче абсурдистского толка рассказывается об некоем интеллигентном Герое («Я»), которому противостоит идиот (Вова), на протяжении спектакля издающий лишь одно слово «Эх!».
Этот Вова, сначала ведет себя тихо и спокойно, а затем начинает буйствовать.
В довершение ко всему в него влюбляется жена Героя.
Все происходящее, сопровождающееся зачастую нецензурной бранью, в конечном итоге делает невыносимым их совместное существование.
После ряда грубых эротических сцен жене отрезают голову секатором, Вова исчезает, а «Я» сходит с ума.
В образе Вовы отчетливо ощущаются реминисценции образов известных тиранов прошлого, вплоть до В.Ленина.
В либретто введен также коллажный персонаж – Марсель Пруст.
Скандальная премьера в присутствии королевы прошла успешно.
Опера была затем поставлена в Вене, Лондоне и др.
Интересно, что Покровский, уже приступив к репетициям, был не вполне удовлетворен возникающими политическими метафорами спектакля и при осуществлении московской премьеры в Камерном музыкальном театре (1993) при сохранении канвы сочинения, некоторые акценты были видоизменены.
Герой превратился писателя, в воспаленном мозгу которого возникают все эти абсурдные истории с «Я».
Либретто этого опуса настолько запутанно, что мы предлагаем читателям (в качестве приложения к статье) его изложение в версии постановки Новосибирского театра оперы и балета (2003).
Действие первое
Пролог
«Жизнь с идиотом полна неожиданностей»
«Я» сидит в сумасшедшем доме. Он пишет воспоминания, пытается понять, что стало с его жизнью. Он думает о Вове, который убил его жену…
Реальность дурдома смешивается с реальностью воспоминаний. Жена, которой Вова отрезал голову, также продолжает жить в воображении «Я».
«Мой Вова – моё наказание!..» — «Вова, Вова, Вова!» — «У тебя будет сын, Вова, ты будешь гордиться им» —
«Сам дьявол мутит» — «Жизнь с идиотом полна неожиданностей…»
Из хаоса внутреннего мира «Я» возникает сюжет…
Картина первая
«Я вынашивал свой идеал идиота…»
«Друзья поздравили меня с идиотом». Таково было наказание: «Я» наказан за недостаток сострадания. И жена, и друзья считают, что Господь проявил снисхождение. Если признаться честно, то жизнь с идиотом – «наказание легкое, необременительное», да и не наказание вовсе, в нем угадывается даже «некоторая форма доверия»…
«Я» вынужден привести в свой дом идиота. Он не спорил с друзьями и вынашивал свои идеал идиота. Не хотелось брать «случайного олигофрена». «Я» мечтал об иной патологии – «народной по форме и содержанию», представляя себе степенного и лукавого старца, блаженного, «амбивалентного такого старичка», но взять его вовсе не для развлечения, а по внутреннему жизненному расчету…
В жизни все оказалось иначе.
«Новенькая и весьма сносная» жена «Я», которая так любила читать Марселя Пруста и общалась с ним в своем воображении, была зверски убита… Вовой. Тем самым идиотом с назидательным выраженьем лица, почти бессловесным существом. «Эх!..»
Картина вторая
«Я» приходит в дурдом выбирать идиота. Неприветливый сторож «руладой похмельной брани» объясняет, что все уже заперто. Две поллитровки, которые «Я» достал из кармана, решили все проблемы.
Сторож блеснул глазами и повел «Я» в подвал, где бродили около сотни идиотов. Здесь был собран разный люд — бормочущий, воющий, поющий, спящий, жрущий. Этот люд ловил блох, пускал слюну, выяснял отношения, как на партийном собрании («Ты мне план срываешь! Я из-за тебя партбилет ложить на стол не желаю!..»). «Я» пустился на поиски блаженного и в итоге выбрал Вову, который произвел сильное впечатление. «Я» с любопытством взирал на него.
«Вова прохаживался по зале, заломив руки за спину», — в стоптанных шлепанцах, шаркая ногами, но при галстуке и часах. «Аккуратная бородка вкупе с маленькими усами придавала ему вид провинциального вузовского преподавателя, недавно разменявшего полтинник». Вова производил впечатление мудрого профессора. Выбор был сделан. Покладистый и смышленый Вова был «очаровательно плешив», а когда они выбрались на свет Божий, выяснилась любопытная подробность: остатки волос, усы и бородка Вовы оказались рыжими («Рыжий! Какое счастье!») «Я» и Вова стояли на пороге новой жизни. «Так Вова стал моим». Дома их ждала жена «Я», которая не смогла принять участие в выборе идиота.
Действие второе
«Как Я стал его…»
Картина первая
«Я» надеялся получить мыслителя, которого он вовлекал бы в свои углубленные дискуссии, но Вова оказался великим молчальником и кроме «Эх!» никаких слов не употреблял.
Сначала все шло нормально, Вова был очень тихий, «только шаркал тапочками и отъедался». Однажды, вернувшись домой, «Я» застал Вову, веселого и довольного жизнью, сидящего «на кухонном полу в большой луже молока, в окружении выброшенных из холодильника продуктов, то сыра кусок откусит, то в банку с винегретом засунет руку, то вафлей захрустит, то к колбасе потянется…»
Через несколько дней Вова порвал книги, засорив ими ванну и унитаз («О, Боже, он порвал всего Пруста!»), обнажился и расхаживал голый. «И что-то совершенно немыслимое возникло: исполинский бордововенозный червь шевелился на осеннем газоне…»
«Я» и жена объявили военное положение, забаррикадировались в смежной комнате и затаились. Но Вову это не смутило, на самом деле это он объявил военное положение.
…Начались разногласия между мужем и женой, посыпались упреки, взаимные обвинения, а Вова тем временем бесчинствовал за стеной… Наконец, он вломился к супругам, отбросил «Я» в сторону, вышвырнул вон из спальни, запер дверь и уединился с женой.
Картина вторая
Жена «Я» влюбилась в Вову, с умилением отмечала, что Вова стал более чистоплотным. Она купила ему розовую рубаху, на прогулку Вова выходил в фетровой шляпе… Однажды Вова преподнес жене букетик фиалок… Они уединились. «Я» спал на тахте, заложив уши ватой…
Наступила весна («грачи прилетели»), жизнь вошла в колею. «Я» накупил книг Пруста, жена углублялась в чтение… А потом – Вова преподнес «Я» тюльпаны. «Начало складываться наше мужское сообщество».
Вскоре жена забеременела. «Это странно… Дело в том, что у Вовы свои наклонности. Я их уважала и, не скрою, полностью им соответствовала … Но беременность была ведь исключена!» Что ж, «жизнь с идиотом полна неожиданностей!»
Жена любит Вову и хочет от него ребенка. Она славно научилась выкрикивать «Эх!». Потом сделала аборт. Поняв это, Вова поколотил её и вскоре перенес свой сексуальный интерес на «Я».
Преодолев свое отвращение к Вове «Я» отдается ему. «Мы жили с Вовой в согласии, нежности и неге, даря друг другу скромные подарки: конфеты, шары, цветы и прекрасные лобзанья, как сын живет с отцом, когда они поэты. Божьей милостью, в мире не было людей счастливей нас». Теперь «Я» и Вова поселились в смежной комнате, «предоставив жене простор столовой, тахту и Пруста и братскую, незамутненную любовь». Жена «Я» бесчинствовала, рвала и портила книги Пруста, стала морить «мужское сообщество» голодом. Она хотела получить Вову обратно и поставила условие: он должен выбрать её или мужа. Она обещает родить Вове сына, но «Я» заявляет, что он и есть сын Вовы. Жена его высмеивает. В конце концов, «на какую-то секунду я потерял веру в себя, в нашу с Вовой любовь… Это была секунда неожиданной слабости. Вова увидел это и загрустил». Жена развивала успех. «От неё пахло женщиной. Вова задумчиво теребил рыжую бородку…». Но думал недолго. Вбежал в комнату. Щелкнул секатор. Жена смело пошла на любимый секатор, привезенный из ГДР… «Вова шел на жену, рыжий, умный, родной, словно танк». «Я люблю тебя, Вова!» – воскликнула жена, и Вова отрезал ей голову.
«Я» больше Вову никогда не видел. В сумасшедшем доме сторож принял «Я» как родного. «Я» кусался и пел фальцетом: Во поле береза стояла… Реальность дурдома смешалась с реальностью воспоминаний.
«Ты никогда не умрешь, Вова!» –
«Мы – памятник, Вова, разрушенный враждебными вихрями». –
«Я слышу лебединую песню моей революции». –
«Эх!»
В этом опусе Шнитке совершенно ясно ощущается отсутствие эстетического противовеса низменной и уродливой действительности, хотя она и была закамуфлирована под абсурдистский бред.
Следующая опера композитора «Джезуальдо» (1995, Венская опера, либретто Р.Блетшахера в переводе А.Парина, дирижер М.Ростропович) носила совершенно иной, если так можно выразиться культурологический характер, несмотря на ужасы сюжета, посвященного выдающемуся итальянскому композитору-мадригалисту 16 века.
Однако в произведении речь идет не о творчестве Джезуальдо, а о его маниакальной и неуравновешенной натуре.
Суть сюжета, происходящего в Неаполе в конце 16 столетия, в том, что обуреваемый ревностью композитор, который, кстати, является князем Венозы, прознав про измену красавицы жены Марии и подозревая, что ребенок, которого родила ему жена, не от него, в порыве аффекта и подстрекаемый семьей, убивает Марию с ее любовником герцогом Фабрицио и самого ребенка!
В партитуре оперы Шнитке использует ряд инструментов (мандолина, гитара, орган и др.) для создания колорита эпохи Возрождения, ткань музыкального произведения более монолитна, насыщена диссонансами и отличается меньшей степенью полистилистики.
Российская премьера оперы состоялась уже после смерти композитора в 2000 в БЗК силами коллектива под руководством В.Полянского.
Премьера последней оперы композитора «История доктора Иоганна Фауста» осуществлена в 1995 в Гамбурге дирижером Альбрехтом и режиссером Дью (либретто Й.Моргенера и автора по мотивам народной книги о Фаусте, изданной книгоиздателем И.Шписом в 1587).
В опере была частично использована музыка одноименной кантаты (1983).
Она сочетает в себе черты не только оперы, но и оратории.
Одним из действующих лиц является рассказчик (эта роль поручена тенору).
Наследие Шнитке — при всей талантливости и неординарности личности композитора, вполне укладывается в европейскую тенденцию кризиса «классического» сегмента музыкальной культуры.
Пресыщенность вкусов и, своего рода, экзальтированность околохудожественной публики и критики (например, явное «неравнодушие» к извращенческим мотивам), отсутствие новых позитивных «культурных вызовов» и творцов, способных их услышать и претворить в аретфакты, явно прослеживаются на примере творчества Шнитке.
Отдельные прорывы в «гениальное поле» (инструментальные концерты, Гимны для камерно-музыкального ансамбля, 8-я симфония, музыка к кинофильму «Спорт, спорт, спорт» и ряд др. сочинений) мало что меняют по существу.
Это тем более досадно, что некоторые фрагменты киномузыки композитора указывают на его неординарную способность к генерации эстетически ясной и проникновенной мелодики.
Выходя уже за рамки характеристики собственно самого Шнитке, в более широком культурном контексте уместно высказать здесь еще и такую мысль.
Вся эта противоречивость, эклектизм, эстетическая недоговоренность и двусмысленность у многих деятелей современной музыки, да и искусства в целом (относительно близкий пример – творчество Г.Канчели), говорят о двух полярных вещах.
С одной стороны, о страшном «одиночестве», растерянности и непонимании тенденций современной цивилизации, враждебной подлинному искусству, царящих в душах талантливых художников; с другой, о своего рода «удобстве» такой двусмысленности, которая может в нужное время и в нужном месте обернуться выгодной позицией «непонятого гения» и дивидендами от возникающих подчас премьерных скандалов.
Last Updated on 16.10.2024 by iskova