Эндрю Гудман

В то время как большинство западных аналитиков и комментаторов возлагают ответственность за войну в Украине непосредственно на Владимира Путина, некоторые утверждают, что расширение НАТО спровоцировало российское вторжение. 

Основываясь на моем личном общении с Путиным во время работы в качестве американского дипломата в Санкт-Петербурге в 1990-х годах, я могу утверждать, что столкновение между Западом и ревизионистской Россией во главе с Путиным было практически неизбежным.

Реалистический тезис об ответственности Запада за украинский кризис

Профессор Чикагского университета Джон Миршаймер является главным сторонником идеи о том, что Запад спровоцировал Путина, расширив НАТО. 

Впервые он выдвинул свою диссертацию в 2014 году после захвата Путиным Крыма («Почему в украинском кризисе виноват Запад»( “Why the Ukraine Crisis is the West’s Fault,” Foreign Affairs, September/October, 2014).

 После российского вторжения в феврале прошлого года Миршаймер усилил свое утверждение о том, что виноват Запад («Джон Миршаймер о том, почему Запад несет основную ответственность за украинский кризис», “John Mearsheimer on Why the West is Principally Responsible for the Ukrainian Crisis,” The Economist, March 11, 2022).

Суть его аргумента заключается в том, что война была вызвана попытками Запада превратить Украину в «западный оплот», в первую очередь за счет «расширения» НАТО. 

Позицию Миршаймера поддержали некоторые ранние критики расширения НАТО, такие как Томас Фридман из The New York Times, который утверждает, что Запад частично виноват в украинском кризисе, излишне провоцируя Россию через расширение альянса («Это война Путина. Но Америка и НАТО не являются невинными наблюдателями»,  “This is Putin’s War. But America and NATO Aren’t Innocent Bystanders,” The New York Times, February 21, 2022).

Есть ряд причин для того, чтобы оспорить эту «реалистическую» критику политики Запада, например, его довольно своеобразное мнение о том, что расширение НАТО произошло из-за предполагаемой вербовки новых членов Альянса, а не из-за стремления стран Восточной Европы вступить в НАТО. 

Однако, похоже, в дебатах отсутствует вопрос о том, являются ли намерения Путина – и, следовательно, его действия – продуктом его опыта с тех пор, как он стал президентом России, или же они имеют более глубокие корни и проистекают из его политически формируемых лет – 1980-х и 1990-х годов – задолго до того, как он вступил в должность президента. Это ключевой период в жизни Путина, но о нем известно относительно мало, как отмечают некоторые известные ученые (например, Фиона Хилл и Клиффорд Г. Гэдди, «Американское образование Владимира Путина», The Atlantic, февраль 2015 г.).

Мое личное знакомство с Путиным связано с этим решающим периодом в политическом развитии Путина, когда я был назначен в Генеральное консульство США в Санкт-Петербурге в начале 1990-х годов, и Путин, который в то время отвечал за внешние связи города, был моим назначенным собеседником в городском правительстве.

 Мои беседы с Путиным и наблюдения за его действиями свидетельствуют о том, что вторжение Путина в Украину и его нынешняя антизападная позиция удивительно согласуются с его взглядами на судьбу России, его глубоким недоверием к Западу и пренебрежением к западной демократии, которое он продемонстрировал в Санкт-Петербурге.

Развеять часть тайны вокруг Путина

Сторонники тезиса об ответственности Запада утверждают, что все заявления и действия Путина последовали за раундами расширения НАТО в 1999 и 2004 годах, и особенно после Бухарестской декларации 2008 года о будущем членстве Грузии и Украины. 

Хотя, безусловно, верно то, что до того, как Путин стал президентом России, не было публичных заявлений о противодействии расширению НАТО, проблема с этим аргументом заключается в том, что до того, как он стал президентом России, Путин также не делал публичных заявлений по какому-либо внешнеполитическому вопросу. 

До тех пор, пока Путин не баллотировался в президенты, он никогда не был кандидатом на государственные должности, и у него не было причин делать подобные публичные заявления.

 Он редко общался с прессой и то только в качестве городского чиновника Санкт-Петербурга, обращаясь к городским делам. 

Его убеждения оставались в значительной степени неизвестными, и самые разные сегменты российского общества рассматривали его как одного из своих до самого его президентства.

Однако в частных беседах Путин все же раскрыл свое мировоззрение.

 Эти разговоры в значительной степени ускользнули от его биографов, в первую очередь потому, что ближайшие советники и помощники Путина всегда были крайне молчаливы по поводу того, что им говорил Путин. 

Лояльность к нему включала в себя неразглашение чего-либо, если он не хотел, чтобы это было раскрыто, и тогда его советники обычно оставляли раскрытие информации на его усмотрение.

 Однако, будучи заместителем главного сотрудника консульства США в Санкт-Петербурге, я имел возможность вовлекать Путина в регулярные, обширные, неформальные беседы в течение примерно 18 месяцев в начале 1990-х годов, в ходе которых он подробно изложил почти все аспекты политики и экономики, включая свой взгляд на мировые дела.

В течение последующих 18 месяцев моего пребывания на посту мы редко разговаривали напрямую; Наши отношения стали враждебными после того, как я начал расследовать организованную преступность и коррупцию в городе, в том числе деятельность с участием Путина. 

Вместо этого я вел разговоры о Путине с представителями городской элиты и с иностранными бизнесменами, которые имели с ним дело. 

Консенсус заключался в том, что Путина стоит бояться, что люди переходят ему дорогу на свой страх и риск, что Путин приравнивает критику к нелояльности, что он чувствителен к любому признаку того, что он считает неуважением, что как только он берет на себя обязательства, он отступает только перед лицом уравновешивающей силы, что он безжалостен и мстителен — все эти качества характеризуют Путина как президента России.

Путин всегда мечтал сделать Россию снова великой

В разговорах со мной Путин «носил свою любовь к России на рукаве». Он верил в величие России и неоднократно говорил мне, что Россия должна вновь обрести статус сверхдержавы. 

С самого начала нашего знакомства Путин также дал понять, что не доверяет Западу. 

Хотя многие настроения Путина перекликались с коммунистическими догмами, его взгляд на Запад следовал его собственной логике.

 Путин предполагал, что чиновники западных правительств были такими же «патриотами», как и он сам. Он не видел причин для того, чтобы западные лидеры охотно предоставляли России статус великой державы. России придется полагаться на себя, чтобы вернуть себе законное место в мире. Это законное место включало в себя господство стран «ближнего зарубежья», ранее входивших в состав Советского Союза. Путин сказал мне, что эти страны «связаны» с Россией традицией; для них было «естественно» действовать совместно с Россией. Путин также считал, что страны Восточной Европы, которые были в советской сфере влияния, также должны быть частью сферы влияния России.

Однако Путин был прагматичен в отношении ситуации в России. Россия отстала от Запада и нуждалась в модернизации, чтобы наверстать упущенное. По его словам, время, проведенное в Германской Демократической Республике (ГДР), убедило его в том, что экономические реформы — единственный способ поставить Россию в равные условия со странами Запада. Хотя деятельность Путина в КГБ в ГДР была направлена против Запада как «врага», Путин признавал, что Россия нуждается в инвестициях Запада для модернизации. 

Хотя Путин не доверял Западу, он предполагал, что западные лидеры и бизнесмены будут помогать России до тех пор, пока это будет им выгодно. Одна из функций Путина в правительстве Санкт-Петербурга заключалась в том, чтобы убедить западных бизнесменов инвестировать в город; При этом он убеждал этих бизнесменов в понимании того, что любые инвестиции должны быть санкционированы и контролироваться его департаментом. На самом деле, если впоследствии казалось, что инвестиции приносят иностранной компании больше выгоды, чем ожидалось, Путин сразу же потребовал пересмотреть условия инвестиционного соглашения.

Путин никогда не верил в демократию западного образца

Действия Путина, подрывающие демократию в России в течение его президентства, хорошо задокументированы. Он изменил конституцию в соответствии со своими потребностями, устранил всякое подобие свободной прессы, лишил губернаторов регионов власти, подавил общественные протесты и посадил в тюрьму своих оппонентов и критиков, таких как Алексей Навальный. Менее известен тот факт, что Путин демонстрировал такое же отношение к демократии, когда был мэром Санкт-Петербурга.

Хотя формально Путин привержен демократическому избирательному процессу, он был ключевым игроком в попытках манипулировать местными выборами. Путин использовал физическое запугивание, чтобы не допустить определенных лиц к выдвижению своих кандидатур. Он устраивал подкуп избирателей и вбрасывали бюллетени в урны, доставляя на грузовиках подразделения солдат, которых инструктировали, как голосовать. 

Неуважение Путина к законодательным органам и политическим партиям началось и в Санкт-Петербурге. Он сказал мне, что исполнительная власть, а именно мэр, является представителем народа, в то время как законодатели и политические партии, к которым они принадлежат, подчиняются особым интересам. 

Путину также было мало пользы от свободной прессы. По его словам, работа СМИ заключается в том, чтобы поддерживать мэра и пропагандировать его политику. Любую критику со стороны СМИ он расценивал как нелояльность.

Отношение Путина к коррупции было советским: «верные слуги государства», по его словам, имели право на «некоторое вознаграждение». Несмотря на то, что Путин руководил полицейскими расследованиями преступной экономической деятельности, Путин не проводил расследований в отношении подчиненных или коллег, подозреваемых в коррупции. Сам Путин принимал подарки от бизнеса, которые пытался прикрыть. Модель попыток скрыть богатство, которое он получил благодаря своей государственной службе, была той, которую он повторил, будучи президентом.

Путин всегда предвидел столкновение с Западом

В Санкт-Петербурге Путин оказался не в состоянии реализовать свои цели в отношении России. Однако, став президентом России, Путин стремился сделать Россию великой державой, которой, по его мнению, она должна быть. Путин сотрудничал с Западом до тех пор, пока считал, что такое сотрудничество может привести к тому, что США позволят России вернуться к доминирующему положению в мировой политике. Например, Путин предложил поддержку операции «Несокрушимая свобода» после 11 сентября 2001 года в надежде, что это приведет к тому, что США будут относиться к России как к более равноправному партнеру. Когда эта надежда не оправдалась, этот эпизод стал одним из серии разочарований, которые подогрели у Путина чувство неуважения к США, что привело к его решительному разрыву с сотрудничеством с Западом в его речи на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году.

Взгляды, которые Путин выразил мне в начале 1990-х годов, были высказаны задолго до того, как Польша, Венгрия и Чехия вступили в НАТО. Это подтверждает идею о том, что, хотя расширение НАТО и стремление Украины вступить в Североатлантический союз послужили оправданием для Путина, они не являются причиной его действий. Долгосрочное видение Путина в отношении России всегда предусматривало конфронтацию с Западом. Если кто-то уже настроен на какие-то действия, как это сделал Путин, можно ли действительно сказать, что его спровоцировали на эти действия?

Учитывая, насколько важен контроль над Украиной для целей Путина в отношении России, следовало ожидать, что столкновение с Западом произойдет из-за Украины. 

Путин борется с попытками Украины избежать господства России по крайней мере с 2004 года. 

После того, как так называемая «оранжевая революция» 2004 года предотвратила сфальсифицированные выборы пророссийского политика Виктора Януковича на пост президента Украины, а также после того, как Янукович, законно избранный в 2010 году, был отстранен от власти в феврале 2014 года в результате революции на Майдане, физический контроль над украинской территорией стал единственным вариантом для Путина – тем, который он реализовал в марте 2014 года, захватив Крым, и тем, который он продолжает добиваться с помощью своего вторжения сейчас.

Заявления Путина, сравнивающие его поиски с поисками Петра Великого, а также его утверждения о том, что Россия просто «возвращает» территорию, которая ранее принадлежала ей, говорят о том, что нейтралитет для Украины не является реалистичным долгосрочным решением. Создание кольца нейтральных государств на границе с Россией, как предлагают некоторые аналитики, также не удовлетворит амбиции Путина. Путина не удовлетворит ничто меньшее, чем восстановление российской гегемонии над бывшими составными частями СССР и Восточной Европой.

Путин продемонстрировал, что он отступает или ищет компромисс только тогда, когда сталкивается с противником, обладающим силой, равной или превосходящей его собственную, и только после того, как этот противник со временем демонстрирует готовность использовать эту силу для противостояния Путину. 

Поэтому, чтобы противостоять Путину и в конечном итоге победить его, Западу придется продолжать оказывать военную помощь Украине и сохранять свою приверженность защите демократии в Восточной Европе в долгосрочной перспективе — до тех пор, пока Путин не убедится, что он встретил противника, обладающего силой и решимостью, чтобы сравниться с его собственным.

Эндрю Гудман был заместителем главного сотрудника Генерального консульства США в Санкт-Петербурге в 1992-95 годах. 

В течение более чем 30 лет работы на дипломатической службе он специализировался на вопросах безопасности Советского Союза/России и Европы. 

Он служил в советском отделе, в немецком отделе, в посольстве США в Москве, в миссии США в Берлине, когда он еще был городом четырех держав, и в миссии США при НАТО.

 Он был членом делегации США на переговорах по объединению Германии в формате «два плюс четыре» и главным переговорщиком от США в НАТО с 2000 по 2002 год в рамках большого раунда расширения НАТО, который в конечном итоге привел к принятию в альянс стран Балтии и ряда стран Восточной Европы. 

Гудман преподавал курсы по российской внешней политике в Колумбийском университете, Массачусетском университете в Амхерсте и Университете Мэри Вашингтон.