Понимание процесса принятия Путиным ядерных решений
ТАСС (Фото Владимира Смирнова)
Вторжение в Украину заставило пересмотреть общепринятые представления о международной политике, о применении силы в современную эпоху и о стратегии России.
Если Путин смог начать полномасштабное вторжение в суверенную страну в современной Европе, то он может сделать все, что угодно, гласит мантра.
Размахивание ядерной дубиной вызвало серьезную озабоченность тем, что российский президент также рассматривает возможность преодоления ядерного порога.
В связи с боевыми действиями вокруг украинских атомных электростанций Европа готовится к возможной ядерной катастрофе. Н
орвежские власти недавно уведомили все семьи о необходимости держать дома запас йода для детей и людей моложе 40 лет на случай ядерного инцидента.
Потенциальная ядерная война — тема ежедневных новостных передач и подкастов во всем трансатлантическом регионе.
Многие поднимают вопрос о том, не потерял ли Путин связь с реальностью.
Другие утверждают, что его расчеты остаются рациональными, учитывая его все более экстремальное мировоззрение.
Некоторые утверждают, что его решения по ядерным вопросам, возможно, приобрели религиозный оттенок.
Эксперты с трудом пытаются отнести принятие Путиным решений к категории рациональных, когда военная операция была основана на глубоко ошибочных политических и военных предположениях.
Распространенным объяснением является то, что переход от авторитарной системы к персоналистической диктатуре привел к идиосинкразическому принятию решений, включая ситуацию, когда военные командиры были уведомлены в последнюю минуту о проведении операции в Украине.
Хотя можно убедительно доказать, что часть военного сообщества оставалась в неведении относительно предстоящего плана, включая командиров низшего эшелона, утверждение о том, что военные лидеры и Генеральный штаб оставались в неведении, остается спорным.
Массированное наращивание войск вокруг Украины происходило в течение нескольких месяцев и включало беспрецедентные действия, такие как переброска подразделений из всех территориальных командований. К февралю Россия собрала силы, готовые к вторжению в Украину.
Западные обозреватели поднимали флаги на этом пути, в том числе когда были переброшены такие конечные показатели, как полевые госпитали и запасы крови.
Не может быть, чтобы российские командиры и военные специалисты в области планирования не были осведомлены, даже если они не знали всех тонкостей.
Статья, опубликованная в одной из российских военных газет за несколько недель до вторжения, свидетельствует о дебатах по поводу вторжения в Москве.
В ней обозначены многие проблемы, как политические, так и военные, с которыми столкнулись россияне при полномасштабном наступлении на Украину. Уровень точности поразителен, даже предсказание того, как западные страны будут рассматривать вопрос о поставке Украине истребителей.
Автор решительно предостерегает от полномасштабного вторжения и указывает на «кровожадных политологов», заблуждающихся в том, что это может сработать.
Итак, какова ситуация сейчас?
Идут ли в Москве дебаты о роли ядерного оружия в продолжающемся конфликте? Обсуждает ли Путин ядерное табу в великолепной изоляции? Хотя западные политики называют российские ядерные сигналы в текущем кризисе безрассудными, действия России до сих пор в точности соответствовали тому, что Россия говорила о роли ядерного оружия в конфликте, подобном украинскому: сдерживание его от перерастания в большую войну. Ядерная активность, которую мы наблюдали до сих пор, позволяет предположить, что Путин не является единственным лицом, принимающим решения, влияющие на ядерную активность. Другими словами, возможно, преждевременно выбрасывать в окно то, что мы знаем о российской ядерной стратегии. Хотя мы не можем предсказать, останется ли эта книга в силе, полезно пересмотреть процесс принятия ядерных решений в России и то, как он может повлиять на ядерный выбор Путина.
Хотя можно убедительно доказать, что часть военного сообщества, включая командиров низшего эшелона, оставалась в неведении относительно предстоящего плана, утверждение о том, что военачальники и Генеральный штаб оставались в неведении, остается спекулятивным. Массированное наращивание войск вокруг Украины происходило в течение нескольких месяцев и включало беспрецедентные действия, такие как переброска подразделений из всех территориальных командований. К февралю Россия собрала силы, готовые к вторжению в Украину. Западные обозреватели поднимали флаги на этом пути, в том числе когда были переброшены такие конечные показатели, как полевые госпитали и запасы крови. Не может быть, чтобы российские командиры и военные планировщики не знали, даже если они не знали всех тонкостей.
Статья, опубликованная в одной из российских военных газет за несколько недель до вторжения, свидетельствует о дебатах по поводу вторжения в Москве. В ней обозначены многие проблемы, как политические, так и военные, с которыми столкнулись русские при полномасштабном наступлении на Украину. Уровень точности поразителен, даже предсказание того, как западные страны будут рассматривать вопрос о поставке Украине истребителей. Автор решительно предостерегает от полномасштабного вторжения и указывает на «кровожадных политологов», заблуждающихся в том, что это может сработать.
Итак, какова ситуация сейчас? Идут ли в Москве дебаты о роли ядерного оружия в продолжающемся конфликте? Обсуждает ли Путин ядерное табу в великолепной изоляции? Хотя западные политики называют российские ядерные сигналы в текущем кризисе безрассудными, действия России до сих пор в точности соответствовали тому, что Россия говорила о роли ядерного оружия в конфликте, подобном украинскому: сдерживание его от перерастания в большую войну. Ядерная активность, которую мы наблюдали до сих пор, позволяет предположить, что Путин не является единственным лицом, принимающим решения, влияющие на ядерную активность. Другими словами, возможно, преждевременно выбрасывать в окно то, что мы знаем о российской ядерной стратегии. Хотя мы не можем предсказать, останется ли эта книга в силе, полезно пересмотреть процесс принятия ядерных решений в России и то, как он может повлиять на ядерный выбор Путина.
Российские ядерные консультации
Первый ключевой момент, касающийся принятия Путиным ядерных решений, заключается в том, что у него нет единственной ядерной кнопки, которую он мог бы нажать в великолепной изоляции. Вместо этого в России есть три ядерных портфеля: один у президента, один у министра обороны и один у начальника Генерального штаба. Согласно большинству сообщений, по крайней мере, два из этих трех чемоданчиков необходимы для отдачи приказа о запуске ядерного оружия. Это означает, что, в отличие от Соединенных Штатов, для применения ядерного оружия необходимы два физических чемодана, которые контролируются двумя разными людьми. Одним из этих двух должен быть президент, так как согласно российской декларативной политике в отношении решения о применении ядерного оружия. Генеральный штаб также должен будет принять приказ как действительный, прежде чем он поступит в воинскую часть, контролирующую ядерное оружие.
В связи с этим возникает вопрос, что бы сказали министр обороны Шойгу и начальник Генерального штаба Герасимов, если бы Путин предложил ядерные варианты. Стали бы они колебаться или протестовать? Стали бы они предлагать ему эту идею? Многие прибегли к старой доброй кремлинологии, чтобы описать их лица, когда Путин издал приказ о «введении особого боевого режима» в силах сдерживания. Шойгу выглядел особенно недовольным. Существуют предположения о поддержке вторжения элитой, учитывая беспрецедентную реакцию и возмущение как против, так и внутри России. Фактически, Шойгу — это тот человек, на которого многие указывают при обсуждении возможности дворцового переворота. Вопрос в том, будет ли он иметь достаточно широкую поддержку среди других представителей элиты политики безопасности. Хотя эксперты утверждают, что если в России когда-либо и были условия для переворота, то именно сейчас, большинство также оценивают его как маловероятный.
Военные советы президенту Путину
Если бы Герасимова, Шойгу и Главное оперативное управление Генштаба, которое занимается ядерным планированием, попросили дать совет относительно применения ядерного оружия, что бы они сказали президенту? Мы не можем знать, но российские концепции сдерживания, доктринальные руководства и концепции планирования позволяют предположить, что в нынешней ситуации они вряд ли посоветовали бы Путину применить ядерное оружие. Украина, вероятно, остается локальным конфликтом, согласно российскому военному лексикону: «война, преследующая ограниченные военно-политические цели, когда военные действия происходят в пределах границ воюющих государств и затрагивают в основном интересы (территориальные, экономические, политические и т.д.) этих государств». Как отметил Майкл Кофман в подкасте WOTR на прошлой неделе, Россия резервирует некоторые свои силы, включая высокоточные боеприпасы, на случай, если это станет именно такой конфронтацией. Колебания России в использовании этих сил говорят о том, что это все еще ограниченный конфликт, который можно сдержать.
Российские ядерные сигналы до сих пор были направлены на то, чтобы убедить Запад не вмешиваться в этот конфликт. Другими словами, эти сигналы направлены на сдерживание эскалации этой локальной войны на следующий уровень в спектре российских конфликтов — региональную войну. Российские ядерные сигналы направлены на повышение готовности и живучести российских стратегических ядерных сил. Некоторые из них могут быть спровоцированы Путиным: «особый боевой режим», который он ввел в начале конфликта, остается неизвестным уровнем готовности российских ядерных сил. Это может говорить о том, что сигнал, который не был разработан в первую очередь в генштабе, и что им пришлось определять, что именно нужно сделать, чтобы выполнить этот приказ. Позже Шойгу уточнил, что речь идет о повышении укомплектованности подразделений стратегических ядерных сил.
Но другие меры по повышению готовности и боеготовности стратегических ядерных сил могут быть результатом стандартных оперативных процедур, существующих планов и режимов обучения. Министр обороны Норвегии упомянул об усилении военных мер вокруг российского ядерного оружия на Крайнем Севере, но уточнил, что российские действия по своей природе остаются оборонительными. Эти меры не обязательно являются результатом решений, принятых лично Путиным. Скорее, их целью может быть обеспечение и поддержание живучести и боеготовности этих сил в период повышенной напряженности. Поскольку российские обычные вооруженные силы находятся под нагрузкой, жизнеспособность этих вооружений становится все более важной для России.
У Генштаба могут быть и другие предложения для Путина о том, как подать сигнал своими ядерными силами для усиления давления на Украину. Российская концепция стратегического сдерживания предполагает постепенное усиление давления на противника. Российские силы неядерного сдерживания могут быть использованы для нанесения стратегического ущерба, а также должны использоваться для того, чтобы не допустить эскалации локальных войн и вооруженных конфликтов. Мы пока не видели, чтобы российские обычные вооруженные силы применялись специально для нанесения неприемлемого ущерба потенциальному противнику, достаточного для капитуляции.
Российские концепции сдерживания и управления эскалацией предполагают, что использование неядерных сил сдерживания может служить предупреждением противнику о приближении к ядерному порогу. Расширение использования систем двойного назначения является одним из показателей, на которые следует обратить внимание в этом отношении. Россия уже применила свою новую баллистическую ракету воздушного базирования двойного назначения «Кинжал», и эксперты спорят о том, следует ли считать это таким сигналом или нет. Другим сигналом, конечно, было бы перемещение российского арсенала нестратегического ядерного оружия на центральное хранение. Российские стратеги, конечно, знают, что западная разведка будет внимательно следить за этим показателем.
Еще одним показателем возросшей готовности к эскалации является риторика, исходящая из Кремля. Путин также может стремиться избежать Третьей мировой войны и использовать свои ядерные активы по максимуму, прежде чем переходить к реальному применению. Если разговоров о ядерном оружии или его перемещения достаточно, чтобы убедить Украину капитулировать, он может предпочесть это. Озабоченность своим историческим наследием может помешать ему войти в историю как первому лидеру после Второй мировой войны, применившему ядерное оружие в бою.
Наконец, применению ядерного оружия Россией могут предшествовать попытки легитимизации таких действий. Российские описания конфликта, западные санкции или действия Запада, воспринимаемые как экзистенциальные угрозы для России, будут вызывать беспокойство. С доктринальной точки зрения, это порог, на котором Россия будет рассматривать возможность ядерного ответа. Текущая доктрина описывает, что такие экзистенциальные угрозы могут быть результатом военных атак с применением оружия массового поражения или обычных сил против российской территории. Это означает, что нападение на Россию с применением оружия массового поражения — биологического, химического или ядерного — может быть истолковано как экзистенциальная угроза. Поэтому российские обвинения в адрес украинских оружейных программ вызывают озабоченность в этом отношении. Но до сих пор Россия не рассматривала никакие действия Запада — или Украины — как экзистенциальную угрозу.
Беспрецедентный характер западного ответа на российскую агрессию привел к тому, что и россияне оказались на неизведанной территории. Вполне возможно, что Путин снова просчитался в оценке стоимости и последствий своих действий, связанных с нарушением ядерного табу. Его военные советники также могут прибегнуть к этому последнему варианту, когда и если у них закончатся другие варианты. Пока же целый ряд факторов указывает на то, что российское руководство не готово к этому. Путин по-прежнему стремится сдержать вмешательство Запада, обозначая «красные линии», в том числе в отношении бесполетных зон, поставок оружия и экономической войны. Российский президент по-прежнему понимает, что прямая конфронтация с Западом и преодоление ядерного порога приведут к самой опасной ситуации, с которой когда-либо сталкивалась Россия.
22 марта 2022 г.
Автор: Кристин Вен Бруусгаард (Kristin Ven Bruusgaard)
Источник: War On The Rocks
Об авторе
Кристин Вен Бруусгаард — постдокторант/ассистент профессора политологии в Университете Осло, где она является участником Ядерного проекта Осло. Последние 15 лет она занималась исследованиями и анализом российской политики безопасности и обороны в правительстве и научных кругах.
Last Updated on 18.08.2024 by iskova