Проблема Эрдогана не в Швеции и Финляндии, а в западном призвании Турции
На этой неделе на историческом саммите Организации Североатлантического договора будет принята новая стратегическая концепция, первая за последние 12 лет, которая будет определять политику Альянса в условиях все более неопределенной обстановки в сфере европейской безопасности.
Первоначальную неуступчивость президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана по поводу членства Швеции и Финляндии в НАТО многие объясняют внутриполитическими соображениями, включая отчаянную необходимость отвлечь внимание от плачевного состояния экономики Турции, а также повысить свой падающий рейтинг в опросах, играя на националистических и антизападных настроениях.
Какими бы правдоподобными ни были эти объяснения, в их основе также лежит дискомфорт самого Эрдогана от давнего западного призвания на Турцию, символизируемого ее членством в НАТО и Совете Европы. Он использует вопрос о членстве Швеции и Финляндии, чтобы если не переломить, то хотя бы ослабить это призвание, устранить оставшиеся институциональные сдержки для своего единоличного правления.
Важно, чтобы Соединенные Штаты и их союзники по НАТО избегали политики, которая будет играть на руку Эрдогану до национальных выборов (в июне 2023 года), прежде чем полностью списать Турцию, ориентированную на Запад. Это может сохранить перспективы Турции, способной восстановить свою демократию и экономику, а также лучше служить своим интересам и интересам безопасности трансатлантического альянса в нестабильные времена.
Что стоит за противодействием Эрдогана членству Швеции и Финляндии в НАТО
Сначала Эрдоган заявил, что он не рассматривает заявки Финляндии и Швеции на вступление в НАТО на том основании, что они стали «убежищами» для террористов.
Это была ссылка на присутствие и деятельность лиц и организаций, связанных с Рабочей партией Курдистана (РПК), а также гюленистов, признанных виновными в попытке государственного переворота против него в июле 2016 года.
Объявление было сделано 13 мая и, возможно, изначально было попыткой отвлечь внимание от двух событий того времени:
- политического запрета оппозиционного политика Джанана Кафтанчиоглу, которому многие приписывают поражение предпочтительного кандидата Эрдогана на выборах мэра Стамбула в 2019 году;
- насильственного вмешательства израильской полиции во время похорон убитой палестино-американской журналистки Ширин Абу Аклех, по поводу которого Эрдоган предпочел хранить нехарактерное молчание.
Впоследствии Эрдоган усилил свои возражения, добавив, что «все формы эмбарго на поставки оружия», особенно со стороны Швеции, против оборонной промышленности Турции противоречат «духу военного партнерства под эгидой НАТО».
С тех пор Эрдоган дал понять, что он не откажется от своего права вето, если эти возражения не будут учтены. Последовал шквал дипломатических действий, направленных на то, что Столтенберг неоднократно определял как «законные» опасения Турции, но без конкретных результатов.
Тупик, по-видимому, возник из-за различных определений понятия «терроризм» и настойчивого требования Эрдогана о выдаче людей, включая шведских граждан и члена шведского парламента. Само собой разумеется, что прямая материальная поддержка, как подчеркивают несколько экспертов и бывших турецких дипломатов, оказываемая РПК, признанной Турцией, США и Европейским союзом террористической организацией, действительно проблематична и требует решения.
Сложность возникает из-за определения терроризма в турецком законодательстве, которое выходит за рамки криминализации участия в насильственных действиях и посягает на базовую свободу слова. Это свободное и зачастую агрессивное определение терминов «террорист» и «терроризм» регулярно используется Эрдоганом и членами его правительства для того, чтобы заставить замолчать и подавить своих критиков и оппонентов.
Бескомпромиссная позиция Эрдогана контрастирует с предыдущими годами его руководства Турцией, когда он казался приверженцем либеральных демократических ценностей и когда Анкара — при значительной поддержке США, Финляндии и Швеции — начала процесс вступления в ЕС. Турция достигла наибольшей интеграции с трансатлантическим сообществом, разделяла миротворческие обязанности от имени НАТО в своем регионе и настойчиво поддерживала расширение НАТО, включая политику «открытых дверей».
С тех пор Эрдоган преобразовал парламентскую систему Турции в президентскую, практически не имея сдержек и противовесов своей власти. Растущий авторитаризм и репрессии в отношении критиков и оппонентов стали определяющим лицом страны: приговоры активисту гражданского общества Осману Кавале и Селахаттину Демирташу (бывшему лидеру главной курдской политической партии), а также вероятность того, что мэр Стамбула Экрем Имамоглу, который пользуется более высоким рейтингом в опросах, чем Эрдоган, также может столкнуться с политическим запретом.
НАТО стала еще одной мишенью для ярости Эрдогана, который обвиняет Запад в растущих экономических проблемах и политической изоляции Турции. Это началось после попытки переворота 2016 года, когда депутаты парламента от правящей Партии справедливости и развития (ПСР) заявили о причастности НАТО, не представив ни малейших доказательств, даже назвав ее «террористической организацией». Это обвинение периодически поддерживалось правительством, даже если Эрдоган лично избегал его.
Однако близкие отношения Эрдогана с президентом России Владимиром Путиным, решение о закупке у России ракет С-400 и непрекращающаяся дипломатическая борьба по этому поводу с Вашингтоном нанесли глубокий ущерб надежности Турции как союзника по НАТО.
Скептицизм по поводу места Турции в Альянсе еще более усилился после угрозы Эрдогана выслать 10 западных послов, семь из которых были союзниками по НАТО, за то, что они попросили его выполнить решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и освободить Кавалу. Вместо этого, Эрдоган предпочел категорически отвергнуть решение ЕСПЧ, а также инициированные Советом Европы дисциплинарные меры в отношении Турции.
Этот устойчивый антизападный и антиамериканский нарратив нашел отклик у турецких граждан, лишенных доступа к альтернативной точке зрения. Неудивительно, что в последние годы турецкая общественность воспринимает угрозу безопасности со стороны Соединенных Штатов в большей степени, чем со стороны России.
По данным компании по исследованию общественного мнения Metropoll:
- в январе 2022 года 39,4% предпочитали более тесные отношения с Китаем и Россией по сравнению с 37,5%, предпочитающими более тесные отношения с ЕС и США;
- в апреле 2022 года 65% турецких респондентов выразили недоверие НАТО.
Геополитические реалии, ограничивающие Эрдогана и НАТО
Несмотря на антизападные настроения, которые вызывает Эрдоган, он по-прежнему не стремится разорвать связи с НАТО. Его периодические стычки за последние несколько лет не достигли той точки, когда он может позволить себе объявить о выходе Турции из Альянса.
Громче всего он может говорить внутри страны, когда молчит на предложения о выходе Турции из НАТО, как это смело сделал в прошлом месяце его политический союзник Девлет Бахчели, лидер ультранаправой Партии националистического движения. Для западной аудитории Эрдоган даже подтвердил в недавней статье в журнале The Economist свою приверженность НАТО и ее расширению.
Двусмысленность Эрдогана в вопросе о том, хочет ли он или способен разорвать отношения Турции с НАТО и глобальным Западом, демонстрирует пределы его власти и открывает возможности для политических соображений.
Турецкий президент оказался в ситуации, когда он должен согласовать свое неприятие Запада и всего, что он собой представляет, с реальностью на местах. Геополитическая ситуация вокруг Турции — в частности, война России в Украине — усугубляет экономические проблемы страны и негативно сказывается на ее национальной безопасности.
Около 58% турецкого населения по-прежнему считают, что НАТО необходимо для безопасности Турции.
Возражения Эрдогана против вступления Швеции и Финляндии в НАТО являются симптомом его неприятия ценностей, которые представляет членство самой Турции в Альянсе и других западных институтах, в первую очередь, в Совете Европы и Европейском суде по правам человека.
Эти ценности и институты являются препятствием для его единоличного правления, а также для его идеологической цели — в конечном итоге разрушить традиционное западное призвание Турции.
Но НАТО также нуждается в Турции, как подчеркнул бывший командующий американскими войсками в Европе Бен Ходжес, который заметил: «Я даже не хочу думать о НАТО без Турции».
Будущее Турции в НАТО будет во многом зависеть от результатов выборов в стране в следующем году.
Оппозиция неоднократно выражала свою приверженность возрождению турецкой демократии, даже если в вопросах внешней политики она до сих пор либо оставалась в стороне, либо считала себя обязанной придерживаться националистической линии Эрдогана.
До тех пор важно не списывать Турцию со счетов.
В случае со вступлением Швеции и Финляндии в НАТО можно ожидать, что обе стороны в конце концов придут к прагматичному решению. В случае неудачи такие ключевые члены НАТО, как США и Великобритания, готовы предоставить Швеции и Финляндии двусторонние гарантии безопасности.
В конечном счете, сохранение Турции в НАТО может вновь — как и 70 лет назад, когда она впервые вступила в альянс — послужить каналом для взаимного укрепления западного призвания Турции и ее демократии, одновременно принося пользу трансатлантической безопасности, особенно в такие сложные времена, на которые направлена новая стратегическая концепция НАТО.
28 июня 2022 года
Автор: Кемаль Киришчи
Источник: Brookings
Last Updated on 29.06.2022 by iskova