Снова и снова случается так, что где-то в мире объявляется чрезвычайное положение или чрезвычайное положение – будь то оправданное, в связи с такой катастрофой, как землетрясение, или сомнительное, по политическим причинам в чрезвычайных спорах за государственное руководство.

Он должен оставаться исключением (!!!!)

Ни одно государство не должно поддаваться искушению безрассудно согласиться с отказом от демократии и верховенства права в деликатных ситуациях, прибегая к чрезвычайному положению или закону о чрезвычайном положении. 

Исключительное или чрезвычайное законодательство может быть использовано только для того, чтобы поставить под угрозу способность государства действовать в кризисных ситуациях и как можно скорее вернуться к нормальной жизни.

Федеральная конституция Швейцарии проводит различие между тремя конституционными чрезвычайными положениями и одним неконституционным. 

Конституционными являются федеральное вмешательство в случае отсутствия контроля за общественным порядком на кантональном уровне, право на чрезвычайное положение в случае отсутствия конституционной основы, а также закон о чрезвычайном положении Федерального собрания и Федерального совета. 

Закон о чрезвычайном положении не остается конституционным, т.е. неписаным, в том смысле, что он ставит под угрозу государство как демократию и верховенство закона.

Опыт показывает, что чрезвычайное законодательство Федерального совета как руководящего и управляющего органа занимает центральное место. Соответствующая ст. 185 Федеральной конституции касается «борьбы с серьезными нарушениями общественного порядка, внутренней или внешней безопасности». Такие чрезвычайные постановления должны быть ограничены во времени.

Меры по введению чрезвычайного положения должны оставаться срочным и крайне оправданным исключением, поскольку чрезвычайное положение вычеркивает принципы конституционного действия.

Федеральный совет в значительной степени свободен в выборе мер.

Ни при каких обстоятельствах чрезвычайное право не должно становиться нормой для решения проблем.

Поэтому немыслимо безоговорочное обращение компаний, переживающих кризис, к чрезвычайному праву. Чрезвычайное положение как чрезвычайная ситуация представляет собой тонкую смесь «подлинной чрезвычайной ситуации» и «недостаточности/недостаточности полномочий государства», и обе эти ситуации должны быть устранены, по крайней мере, временно.

Соответствующий кризис, таким образом, является, так сказать, двойным: фактические обстоятельства и недостаток способности государства действовать.

К сожалению, расширение деятельности государства, развитое сетевое взаимодействие государства и экономики во многих областях и возросшая способность государства брать на себя долговые обязательства все больше склоняют бизнес и общество обращаться к государству за помощью в потенциальных или реальных чрезвычайных ситуациях.

И наоборот, критики также подозревают растущий соблазн со стороны государства и политиков обратиться к чрезвычайному праву.

Государство — не единственный «решатель» проблем

В последнее время Федеральный совет все чаще прибегает — «по необходимости»? — прибегать к чрезвычайному законодательству. Например, при спасении UBS, во время пандемии Ковида или для сохранения финансового центра во время краха Crédit Suisse. Было ли это оправдано в каждом конкретном случае — вопрос открытый для критики. И мы надеемся, что Федеральный совет также задавал и будет задавать себе вопрос о том, оправдано ли это чрезвычайное законодательство.

Вероятность того, что государство будет вмешиваться и оказывать экстренную помощь в экстремальных, чрезвычайных ситуациях, в будущем может возрасти.

Это проблематично, потому что экономика и общество не должны слепо полагаться на государство как на универсального решателя проблем в сложных ситуациях.

Это не является функцией государства.

Его главная задача — дать рынку сыграть свою роль, создать благоприятные условия для того, чтобы компании решали проблемы самостоятельно и по своим законам, и способствовать общему благосостоянию.