ЖАНДАРМ И БАНКИР? РОССИЯ И КИТАЙ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Последние два с половиной десятилетия российско-китайских отношений были отмечены напряжением: между растущей дружбой двух стран и их расходящимися траекториями. Китай успешно интегрировался в мировую экономику, стал сильнее и богаче, а затем начал действовать либо более уверенно, либо, по мнению некоторых наблюдателей, более напористо. Тем временем Россия испытывает экономические трудности, ссорится с Западом и становится необъявленной ревизионистской державой.

Теперь их тесные отношения сталкиваются с проблемами растущей асимметрии и потенциального столкновения интересов, особенно в одном регионе, судьбу которого они определяли после холодной войны: Центральной Азии.

В течение более десяти лет казалось, что между двумя странами установилось взаимопонимание и неформальное «разделение труда». Каждая сторона сосредоточилась на обеспечении того, что она лучше умеет делать: безопасности от России и инвестиций от Китая.

Существуют обоснованные сомнения в устойчивом характере такой договоренности.

После шквала западных санкций, которые еще больше ослабили ее экономику, мощь России может упасть настолько, что другие не будут доверять ее способности играть роль поставщика безопасности.

На самом деле, Пекин уже предпринял самостоятельные шаги по усилению своего присутствия в сфере региональной безопасности как на двусторонней, так и на многосторонней основе, включая строительство баз для российских союзников, таких как Таджикистан, и создание региональных форумов, куда Россия не входит.

Несмотря на эти события, в ближайшей перспективе существующая сеть институциональных связей Москвы с Центральной Азией делает весьма маловероятным её отказ от данного региона или снижение роли.

РФ будет прилагать все усилия, чтобы сохранять актуальность.

Более того, увеличение двусторонней помощи Китая в сфере безопасности некоторым из наиболее уязвимых союзников России — особенно Таджикистану — не угрожает позиции России. На самом деле, это можно рассматривать как дополнительную деятельность, которая поддерживает более широкую повестку дня двух стран по обеспечению стабильности и защите дружественных им региональных правительств.

Разделение труда

Итак, после окончания холодной войны российско-китайские связи неуклонно росли в течение десятилетий и резко возросли после 2014 года, когда российско-западные связи пришли в упадок после аннексии Крыма Москвой.

В то же время отношения между Москвой и Пекином также стали более неравными. Сложившуюся ситуацию можно охарактеризовать как «равноправное партнерство неравных».

Ученые признают важность этой проблемы и отмечают, что обе стороны выработали формулу modus vivendi, (способ сосуществования с разными взглядами на спорный объект) особенно в важной для них Центральной Азии.

Очевидное «разделение труда или влияния» было неофициально установлено после финансового краха 2008-2009 годов. В то время как Москва пыталась экономически поддержать своих центральноазиатских партнеров, Пекин вмешался и предоставил кредиты некоторым из основных экспортеров природных ресурсов региона, таким как Туркменистан и Казахстан.

Первый получил 3 миллиарда долларов на разработку дополнительных газовых месторождений, а казахстанские банки и нефтяные компании были поддержаны кредитами в размере 10 миллиардов долларов. Это нарушило контроль России над экспортом газа, полностью профинансировав трубопровод Центральная Азия — Китай стоимостью 8 млрд долларов, открытый в конце 2009 года.

В то же время, в 2009 году Россия и ее союзники усовершенствовали свой военный союз — Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Здесь важной вехой стало создание многонациональных Коллективных сил быстрого реагирования численностью 25 тыс человек под совместным командованием, которым поручено проведение «операций низкой интенсивности, включающих миротворчество, борьбу с терроризмом, противоповстанческие действия, реагирование на чрезвычайные ситуации, противодействие незаконному обороту наркотиков и другой транснациональной преступной деятельности».

В то время как ОДКБ боролась с бездействием во время прошлых кризисов, затронувших страны-члены, таких как беспорядки в Кыргызстане в 2010 году и конфликт в Нагорном Карабахе в 2020 году, в начале 2022 года она провела свою первую успешную операцию в Казахстане.

На протяжении более десяти лет Россия была номинальным «жандармом» региона, обеспечивающим безопасность, в то время как Китай взял на себя роль «банкира».

Асимметрия власти

Придерживаясь неофициальной роли, неравенство в силе между Москвой и Пекином увеличилось, что наиболее заметно в экономической сфере.

В 1990 году экономики двух государств были сопоставимы по размерам, но к 2020 году годовой объем экономического производства Китая почти в 10 раз превышал российский. После вторжения в Украину и введения жестких санкций против российской экономики, ее банков и финансовых институтов экономический разрыв между двумя странами только увеличится. Согласно различным источникам, ожидается падение российской экономики на 7 или 8,5 процента, а то и на все 15 процентов.

В некотором смысле, российская и китайская экономики дополняют друг друга. Каждая из сторон имеет доступ к ресурсам или капиталу, которые нужны другой стороне. Взаимная торговля растет, но несбалансированно. Китай является главным партнером России по импорту и местом сбыта российской продукции.

Однако Россия для китайских товаров не входит даже в пятерку крупнейших импортеров.

Более того, торговля в значительной степени ориентирована на экспорт российского сырья, природного газа и нефтепродуктов, которые составляют 70 процентов от общего объема экспорта в Китай.

Москва уже давно обеспокоена тем, что станет просто «природно-ресурсным придатком» Китая. В долгосрочной перспективе, поскольку Китай стремится к декарбонизации своей экономики, его тесное экономическое партнерство с Россией может оказаться нецелесообразным.

Таким образом, выгодное в настоящее время экономическое партнерство имеет лишь ближнесрочный срок годности, учитывая долгосрочные траектории развития двух стран.

Что касается военной сферы, то Россия по-прежнему сохраняет ядерное превосходство, обладая 6 тыс 255 боеголовками, из которых развернуты 1 тыс 625. Для сравнения, Китай, по оценкам, обладает примерно 350 ядерными боеголовками.

Однако, в области обычных вооружений военные расходы Китая уже в 4,4 раза превышают российские ($293 млрд против $65,9 млрд соответственно).

Однако при учете паритета покупательной способности, который учитывает различия в стоимости между странами, а не рыночные обменные курсы, разрыв становится еще больше. Считается, что фактический военный бюджет России с 2014 по 2019 год составлял от 150 до 180 миллиардов долларов в год. В то же время, фактические военные расходы Китая составляли более 600 миллиардов долларов.

Вместе с тем, Москва по-прежнему опережает Пекин в способности производить некоторые передовые системы вооружений. Китай продолжает закупать российские истребители Су-35 и зенитные ракеты С-400. Однако технологический разрыв, скорее всего, будет сокращаться, особенно по мере того, как Китай становится все более богатым и технологически более продвинутым. Так, в 2017 году он ввел в эксплуатацию собственный истребитель пятого поколения J-20.

Россия и Китай на центральноазиатском перекрестке

В Центральной Азии российско-китайские связи выглядят гармоничными, но существует вероятность их разрыва.

Стоит вспомнить одно описание отношений двух стран: «государственное сотрудничество и частное соперничество».

Хотя российские опасения по поводу захвата Китаем российских регионов на Дальнем Востоке в значительной степени утихли после успешной демаркации границы в 2008 году, в Москве сохраняется беспокойство по поводу возможного стратегического смещения.

Несмотря на формальное почтение, дружеские связи между их лидерами и видимость равенства, растущий разрыв в силе неизбежно порождает на практике динамику «старшего» и «младшего» партнера.

В значительной степени ситуацию осложняют непростые исторические обстоятельства и значение Центральной Азии для России. На протяжении большей части последних двух столетий Россия была доминирующей державой в регионе, и другие государства региона регулярно подчинялись ей.

Рост китайского влияния в Центральной Азии может осложнить эту динамику, что может стать бременем для российско-китайских отношений.

О том, что Россия имеет право на Центральную Азию и другие части бывшего советского пространства, стало ясно в 2008 году. Она объявила эту территорию частью своих «исключительных интересов».

В течение многих лет после распада Советского Союза российское правительство рассматривало эти страны как «ближнее зарубежье» — термин, подчеркивающий неспособность российских лидеров примириться с тем фактом, что эти государства с тех пор стали независимыми. Поэтому развитие двусторонних и многосторонних отношений с этим регионом подчеркивалось в качестве приоритета в последовательных документах российской внешней политики.

Россия и несколько региональных государств институционализировали сотрудничество в вопросах безопасности и экономики и достигли такого уровня интеграции, который не характерен для других центральноазиатских организаций. Хотя эти усилия иногда оправданно воспринимаются скептически, они также подчеркивают значение Центральной Азии для России.

Для этого есть важные причины. Первая — это география и историческая уязвимость России. Отсутствие естественных защитных сооружений делало Россию вечно уязвимой для вторжений как с запада, так и с востока. Чтобы оградить себя от нападений, она применяла смешанные имперские и полуимперские стратегии завоевания и контроля над обширными территориями, включая сегодняшнюю Центральную Азию.

Российское государство после холодной войны было в равной степени обеспокоено слабостью новых независимых республик Центральной Азии и растущими проблемами региональной безопасности. Поэтому оно возобновило сотрудничество с регионом, создало Организацию Договора о коллективной безопасности в качестве регионального военного союза и построило свою крупнейшую иностранную военную базу в Таджикистане.

Во-вторых, одержимость России идеей великодержавности также выразилась в ее желании играть привилегированную роль главной (хотя бы номинальной) великой державы региона. После утраты Россией советского господства над Восточной Европой Центральная Азия стала единственным регионом, где она может действовать как великая держава.

И действительно, Россия придает большое значение символизму.

Восстановление своего прежнего статуса великой державы и члена обновленного концерта великих держав в той или иной форме было навязчивой идеей российских лидеров с 1990-х годов. В более широком смысле, выступая за многополярность мира, российские лидеры считали, что будущее их великодержавного статуса зависит от лидерства на одном из соответствующих глобальных «полюсов» на основе регионального интеграционного объединения.

Таким образом, Центральная Азия является единственным регионом, где Россия все еще может действовать и восприниматься как великая держава.

Китай осознает это. Он уже вторгся в Центральную Азию — прежде всего, через Шанхайскую организацию сотрудничества, а затем и через инициативу «Пояс и путь». Тем не менее, он старался тщательно выверять свое взаимодействие с регионом. Он учитывал практическое и символическое значение региона для России.

Как метко заметил один ученый, Пекин не заявляет открыто о своих амбициях регионального лидерства и вместо этого проводит региональную политику функциональными методами.

Инициатива «Пояс и путь» была намеренно задумана с неопределенным политическим измерением, несуществующей институциональной стороной и гибким подходом, который воспринимается Россией неугрожающим.

С другой стороны, в рамках Шанхайской организации сотрудничества существует формальное равенство  между Россией и Китаем. Россия использовала это — к неофициальному неудовольствию Китая, но без официальных возражений — для проведения такой политики, как расширение организации, что фактически её ослабило за счет добавления таких членов, как Индия и Пакистан, у которых были конфликтные (если не сказать — враждебные) отношения.

Оспаривание статус-кво

В то же время, восприятие «разделения труда» между Москвой и Пекином заходит очень далеко.

Россия в бывшей советской Центральной Азии применяла форму «кооперативной гегемонии», направленную на укрепление своего некогда доминирующего положения. Она создала военно-политические и экономические организации, такие как Организация Договора о коллективной безопасности и Евразийский экономический союз, в которых формально разделяла власть, предоставляла возможности «голоса» и регулярно оказывала экономическую и другую поддержку более мелким партнерам, чтобы обеспечить их участие.

Стратегия России, особенно продвижение Евразийского экономического союза, который стал источником регионального экономического роста и защитой от внешних экономических потрясений, бросает вызов четкому «разделению труда» между Москвой и Пекином. Москва также хочет инвестировать в Центральную Азию, даже если она не может конкурировать в этом с Китаем. Она также является привлекательным направлением для рабочей силы из Кыргызстана и Таджикистана.

В то же время, выступая в роли «банкира» региона, Китай проявляет интерес и готовность участвовать в выполнении обязанностей «жандарма», если того требуют его интересы. Главными из них остаются безопасность западных границ и координация антитеррористической деятельности в регионе.

По мере расширения своего экономического влияния в регионе, Китай будет вовлекаться в решение политических вопросов и вопросов управления. Китай имеет значительные инвестиции в регионе — включая газопровод протяженностью 1 тыс 833 км, который проходит от границ Туркменистана через Узбекистан и Казахстан в Китай — и стремится защитить их.

Исследование Центра стратегических исследований и изучения проблем безопасности предполагает возможное развертывание в будущем китайских частных охранных компаний для защиты значительных инвестиций Китая в регионе от терроризма и антикитайских настроений.

В то время, как Москва имеет давние отношения с лидерами Центральной Азии, некоторые из которых начинали свою политическую карьеру ещё в советское время, Пекин также налаживал отношения с местными политическими элитами. Они понимают и сотрудничают по вопросам, которые важны для Пекина — особенно в области борьбы с терроризмом.

Таким образом, несмотря на номинальное разделение труда и понимание формального «права» России иметь важное влияние на будущее Центральной Азии, Китай придерживается собственной независимой политики, которая не всегда уступает предпочтениям Москвы.

Несмотря на их координацию в Шанхайской организации сотрудничества, Китай готов взаимодействовать с отдельными государствами на двусторонней основе для достижения этих целей.

Таджикистан, имеющий протяженную и уязвимую границу с Афганистаном, получил значительную китайскую помощь. Газета Washington Post сообщила, что в Таджикистане были замечены китайские солдаты, которых некоторые считают членами Народной вооруженной милиции Китая. Считается, что Китай подписал соглашение с Таджикистаном в 2016 году и построил пять пограничных постов, три гарнизонных штаба и учебный центр. В конце 2021 года было объявлено о строительстве еще одной базы, но такой, которая будет эксплуатироваться только таджиками.

Само собой, китайские власти отрицают любые сообщения о присутствии своих баз и военнослужащих в Таджикистане.

Еще более заметными стали участившиеся совместные военные учения Китая с государствами Центральной Азии. Некоторые из них были организованы в формате Шанхайской организации сотрудничества, членом и участником которой является и Россия.

С момента проведения первых антитеррористических учений в 2002 году до 2016 года было проведено до двадцати двух различных учений. В большинстве из них участвовал как Китай, так и Россия.

Однако, Китай также проводил ещё и двусторонние учения с отдельными партнерами. Исследование показывает, что с 2014 года было проведено не менее 10 таких учений, включая совместные антитеррористические учения 2015 года с таджикским спецназом.

Кроме того, в 2019 году была запущена серия учений «Сотрудничество 2019», которая повысила оперативную совместимость между Народной вооруженной полицией Китая и военизированными подразделениями государств региона.

Примечательно, что большинство учений в период 2003-2016 годов проводилось с армиями трех государств-членов возглавляемой Россией Организации Договора о коллективной безопасности: 16 с Казахстаном, 11 с Таджикистаном и 10 с Кыргызстаном.

Наконец, Китай, похоже, также параллельно реализовал конкретные политические инициативы, в которых Россия не участвует.

Примером может служить Четырехсторонний механизм сотрудничества и координации — антитеррористический альянс, в рамках которого Китай координирует безопасность с Афганистаном, Пакистаном и Таджикистаном.

В 2015 году Китай также начал работу международный форум Ляньюньган с участием Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана. Хотя в нем участвуют чиновники более низкого ранга, этот механизм служит платформой для развития международного сотрудничества в области правоохранительной деятельности и безопасности.

Наконец, в 2020 году стартовали многосторонние встречи министров иностранных дел «Китай + Центральная Азия».

Некоторые российские ученые видят потенциал для соперничества с возглавляемой Россией Организацией Договора о коллективной безопасности.

Китай также стал важным поставщиком оружия в регионе, поставив 18 процентов всех поставок с 2015 по 2020 год, а также передав в дар или модернизировав оборудование нескольким отдельным государствам.

Однако, это не угрожает доминирующей роли России как поставщика оружия в Центральную Азию, поскольку она обеспечила 80 процентов импорта оружия в Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан. Ее привилегированное положение в этом отношении усиливается благодаря скидкам, которые она предлагает членам ОДКБ. 

Перспективы на будущее

Предположение о российско-китайском «разделении труда» в Центральной Азии следует рассматривать в широком смысле. У каждой стороны есть конкретные цели в области безопасности и экономики, которые она хочет обеспечить самостоятельно. Более того, в узком смысле разделение труда предполагает, что не будет резкого снижения мощи ни России, ни Китая, и, следовательно, не будет срочного желания одной или другой стороны перетянуть на себя роль своего партнера.

Однако вторжение России в Украину ослабит экономику РФ и приведет к ее долгосрочному политическому отстранению от Европы. Это заставит Москву больше сосредоточиться на Центральной Азии, где она создала прочные сети военных и экономических институциональных связей с региональными государствами. Там она может действовать, появляться и (по-прежнему) считаться великой державой.

С другой стороны, от внимания Москвы не ускользнули постепенно растущие двусторонние и многосторонние связи Китая в сфере безопасности с некоторыми из ближайших партнеров России.

Официально РФ не признает никакой озабоченности. По словам Владимира Путина, Россия понимает, что Китаю необходимо поддерживать оборонительные связи, которые помогут ему защитить свою огромную территорию от региональных угроз. И хотя признаков недовольства немного, время может быть не на стороне России.

Однако, двусторонняя поддержка Пекином таких бедных и уязвимых государств, как Таджикистан, также помогает и России, укрепляя ее «мягкое подбрюшье». Россия понимает, что государства Центральной Азии нуждаются в ней и будут продолжать полагаться на нее, независимо от развития их связей с Китаем.

Это было видно на примере Таджикистана и Казахстана в 2021 и 2022 годах соответственно, когда эти два государства попросили Россию и ОДКБ поддержать их безопасность и предоставить миротворцев. Существующие российско-центральноазиатские институционализированные связи остаются важными, что стало ясно во время казахских беспорядков в январе 2022 года.

В более широком смысле, даже при сокращении средств, России не потребуется слишком много, чтобы выступать в качестве гаранта безопасности в регионе. Миротворческая миссия Организации Договора о коллективной безопасности в Казахстане в январе 2022 года потребовала всего около 2 тыс 500 миротворцев, большинство из которых прибыли из России, и им даже не пришлось непосредственно участвовать в реальных боевых действиях. При такой небольшой цене операция подтвердила роль как ОДКБ, так и России в качестве надежных партнеров центральноазиатских государств.

Важно отметить, что в знак солидарности и уважения к номинальной роли России как «жандарма», Китай выразил поддержку миротворческой миссии ОДКБ в Казахстане.

Это, а также отсутствие возражений со стороны России против двусторонней помощи Китая Таджикистану в сфере безопасности являются неотъемлемой частью согласованного видения безопасности Центральной Азии двумя государствами.

13 ИЮНЯ 2022 ГОДА

Источник: War On The Rocks

Автор: ЯНКО ШЧЕПАНОВИЧ 

Янко Щепанович, доктор философии, является научным сотрудником в Центре российских исследований Школы политики и международных отношений Восточно-Китайского нормального университета в Шанхае. Его исследования посвящены внешней политике России на постсоветском пространстве, в Юго-Восточной Европе, на Ближнем Востоке и институциональному строительству в Евразии. Высказанные здесь мнения являются его собственными.

Last Updated on 14.06.2022 by iskova