Западные лидеры должны отнестись к эскалации конфликта в Украине со всей серьезностью
Хотя Соединенные Штаты и Европа предприняли значительные действия по оказанию помощи Украине и оказанию давления на Россию, растет давление, требующее «сделать больше». Поскольку военные преступления России на виду, а Украина не имеет возможности торговать с миром для поддержания своей экономики, многие чувствуют моральный императив для вмешательства и прекращения войны.
В то же время, продолжающиеся успехи Украины на поле боя заставляют некоторых верить, что при дополнительной поддержке украинцы смогут нанести России полное поражение, оттеснив ее войска за границу без каких-либо уступок.
В совокупности, эти мотивы заставили многих выступать за более жесткую политику США.
Жерар Аро, бывший посол Франции в Вашингтоне, недавно предложил, чтобы НАТО сообщила Москве, что в случае нападения на Одессу (которое уже произошло, следует отметить), Альянс предпримет военное вмешательство.
Майкл Макфол написал в Твиттере, что лучший способ избежать будущего конфликта с Россией — это помочь Украине остановить Путина сейчас, на поле боя.
Энн Эпплбаум решительно заявила, что целью в Украине должно быть не перемирие или длительное сопротивление, а полная победа Украины.
Элиот Коэн согласен с этим, утверждая, что победа Украины приведет к новому равновесию в Европе, и что «Запад должен стремиться сломить общественную волю России путем перемалывания ее армии и разрушения ее экономики».
Чарли Карпентер выступила с призывом к военному вмешательству Запада как единственному способу защитить гражданское население от дальнейших военных преступлений.
Высокопоставленные чиновники администрации Байдена начали говорить о резком ослаблении России, а не просто о защите Украины, и хотя президент Джо Байден говорит, что хочет ограничить эскалацию, его призыв несколько размывается предоставлением мощных систем вооружения, предназначенных для поражения российских передовых командных пунктов.
Мы сочувствуем тем, кто призывает к действиям. Они хотят защитить Украину и победить Россию, потому что это правильно с моральной, политической и геостратегической точек зрения. Позволить Украине гореть, пока Россия будет все более обескровлена от истощения и экономического кризиса звучит действительно чудовищно, и победа Украины над Россией принесет значительные долгосрочные выгоды.
Однако, добиваясь этой победы, мы должны четко осознавать риски эскалации. Хотя военные всех сторон рассматривают эскалацию как тактический или стратегический выбор для принуждения или победы над противником, она также представляет собой нежелательный риск, присущий продолжению конфликта, который никто не может полностью контролировать.
Любому, кто выступает за эскалацию, следовало бы серьезно задуматься о рисках, которым он подвергается, а для этого мы должны сначала четко сформулировать их.
Один из нас написал книгу о тенденциях в развязывании и эскалации войн и краткий обзор современного состояния знаний о войне, и сейчас мы сотрудничаем над новым проектом по эскалации войн. Из нашего исследования резко выделяются два урока:
- эскалация войны крайне непредсказуема;
- большинство людей не понимают, насколько легко и быстро войны могут разгореться до шокирующего уровня кровопролития.
Первое, что необходимо понять, это то, что войны не похожи на большинство обычных явлений, поскольку их размер не группируется вокруг среднего значения так, как это делают многие показатели.
Рассмотрим следующее: американские мужчины в среднем имеют рост около 1 м 78 см (5 футов 10 дюймов), а американские женщины — 1 м 65 см (5 футов 5 дюймов), причем почти все люди находятся в пределах 23 см (9 дюймов) от этих средних значений. Эта информация говорит нам довольно много о росте населения. Например, Роберт Уодлоу, самый высокий человек из когда-либо живших, имеет рост 2 м 72 см (8 футов 11 дюймов): один к триллиону — это дикая переоценка вероятности того, что кто-то когда-либо будет такого роста.
Распределение размеров войн, напротив, не соответствует аккуратной колоколообразной кривой. Большинство войн остаются относительно небольшими, но некоторые становятся невероятно большими, и величину этой разницы трудно осознать. В результате размер «средней» войны удивительно мало говорит нам о размерах войн в целом. Война, на 50 процентов превышающая средние показатели, отнюдь не является чем-то из ряда вон, она ничем не примечательна и не привлечет к себе внимания. Люди могут даже вздохнуть с облегчением, что война осталась такой небольшой.
То, как мы думаем о вероятности и количестве смертей в самых кровопролитных войнах, трудно рассматривать абстрактно, поэтому вместо этого мы воспользуемся более конкретной аналогией.
Представьте себе небольшой город с 95 зданиями разной высоты. Каждая из межгосударственных войн, задокументированных проектом Корреляционные связи между войнами (Correlates of War) с 1812 года, представляет собой здание, а уровень кровопролития войны, измеряемый в погибших в боях, пропорционален высоте здания.
Самые маленькие из 95 зданий, представляющие такие конфликты, как франко-испанская война 1823 года и война за Фолклендские острова 1982 года, будут высотой в один этаж. Войны, которые они представляют, едва преодолевают порог в тысячу погибших, чтобы включить их в данные. Всего таких одноэтажных зданий из 95 будет около 10.
А как насчет следующих 10? Самое высокое из них, представляющее войну в Ассаме в 1962 году, имеет высоту около двух этажей. А 10 следующих? Самое высокое из них, представляющее Боксерское восстание 1900 года, — трехэтажное, возможно, высотой с небольшой жилой дом. Пока что все выглядит не так уж плохо: Мы охватили примерно треть войн, и самая страшная из них всего лишь в три раза смертоноснее, чем наименее смертоносная.
Дальше цифры растут.
Средняя война, номер 47 (Арабо-израильская война 1948 года), имеет высоту в восемь этажей, что много, но достаточно обычная высота зданий во многих городах.
Настоящие небоскребы высотой в 40 этажей начинаются с войны под номером 71. Такая высота все еще находится в пределах нормы.
Однако за этой отметкой наш маленький город быстро покидает пределы человеческого строительства. Самое высокое здание на Земле — Бурдж-Халифа (Башня Халифы), высотой в 200 этажей, не дотягивает до первой десятки, а дальше высота возрастает до абсурда.
Корейская война представлена зданием высотой в 900 этажей.
Здание Первой мировой войны имеет высоту около 8 тыс 500 этажей, а здание Второй мировой войны достигает высоты 16 тыс 600 этажей — это примерно высота восьми Эверестов, поставленных друг на друга.
Есть ли доказательства того, что уровень кровопролития войны снижается?
Лица, принимающие решения, и общественность могут найти утешение в утверждении Стивена Пинкера о том, что военные действия в целом уже некоторое время идут на спад, и что в результате эскалация гораздо менее вероятна, чем раньше.
Однако, строгий анализ данных рисует менее радужную картину. Хотя некоторые ученые находят доказательства небольшого снижения кровопролития межгосударственных войн после 1950 года, большинство всё же с этим не согласны.
Однако даже в самом благоприятном случае войны все равно могут стать ужасающе кровопролитными.
Имея в виду эту аналогию, мы можем понять, почему такие статистические показатели, как низкие и средние, не особенно полезны и даже могут вводить в заблуждение. Большинство войн либо гораздо менее кровопролитные, либо наоборот — гораздо более, чем средний показатель. В нижних 50 процентах войн в среднем погибает около 2 тыс 900 человек, а в верхних 50 процентах — 653 тыс, и это фактически подбрасывание монетки, в какой половине окажется та или иная война.
В Украине, после трех месяцев войны и без видимого конца, по оценкам западных аналитиков, погибло не менее 20 тыс человек, что ставит эту войну далеко в верхнюю половину конфликтов.
Можно утверждать, что статистические данные мало что говорят нам о любой конкретной войне, и мы можем иметь гораздо лучшее представление о рисках эскалации в том или ином конфликте, чем может показаться при рассмотрении всего набора данных.
Никто не думал, что война на Фолклендских островах охватит всю Европу. Скептически настроенные американские аналитики были больше озабочены политическими последствиями для Маргарет Тэтчер в случае провала контрнаступления и уделяли мало времени, если вообще уделяли, рассмотрению более широких военных последствий.
Но знали ли они, или просто предполагали?
Администрация Буша предполагала, что война в Ираке будет быстрой и принесет мало жертв.
Администрация Байдена предполагала, что афганское правительство сможет заставить талибов бороться за каждую милю, вместо того чтобы развалиться еще до того, как американские войска закончат вывод войск.
Саддам Хусейн был уверен, что США не вмешаются в его вторжение в Кувейт.
Кайзера Вильгельма II часто цитируют, как заявившего в августе 1914 года, что его солдаты «вернутся домой до того, как листья опадут с деревьев». Россия считала, что ее вторжение в Украину будет простой операцией против гораздо более слабого противника.
Неудивительно, что исход войны трудно предсказать даже при самых неблагоприятных обстоятельствах: вспомните, сколько войн было проиграно агрессором!
Можно было бы склониться к мысли, что наши оценки со временем улучшились, но у нас уже есть свидетельства крайне непредсказуемого развития событий в войне в Украине. Шокирующая неумелость России, удивительная стойкость Украины и то, в какой степени весь мир отреагировал беспрецедентными экономическими санкциями против России, — все это сбило ожидания.
В то же время заявление пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова о том, что Россия применит ядерное оружие в случае «экзистенциальной угрозы», прибытие американских войск в Польшу и заявление президента Джо Байдена о том, что Владимир Путин «не может оставаться у власти», способствовали росту неопределенности относительно хода и исхода войны.
Действительно, предсказать эскалацию войны априори практически невозможно, поскольку многое зависит от индивидуальных, персональных решений.
Ключевые события в войнах — такие как решение президента Гарри Трумэна отдать приказ американским войскам пересечь 38-ю параллель во время войны в Корее или приказ Адольфа Гитлера захватить Киев вместо Москвы вопреки советам немецкого верховного командования во время Второй мировой войны — трудно или даже невозможно предвидеть, и они могут сделать разницу между тысячами и миллионами погибших.
Особенно, учитывая вышеприведенные высказывания, совершенно непонятно, почему мы должны верить, что политические и военные лидеры сейчас лучше умеют ограничивать эскалацию, чем в прошлом.
Другие могут возразить, что тень ядерного оружия препятствует эскалации, поэтому действительно катастрофические последствия менее вероятны, чем раньше. В ответ на это мы хотели бы отметить, что Украина не является государством, обладающим ядерным оружием, поэтому динамика ядерного сдерживания не применяется, и некоторые даже предполагают, что Россия может использовать ядерное оружие малой мощности для достижения некоего подобия победы в Украине.
Но даже если Соединенные Штаты примут более непосредственное участие, логика применения ядерного оружия не является столь однозначной и деэскалационной, как многие считают. Если сдерживание высокоэффективно, оно создает так называемый парадокс стабильности-нестабильности: поскольку все государства удерживаются от применения ядерного оружия, война становится более распространенной на более низких уровнях эскалации.
Россия и НАТО могут годами воевать в Украине, будучи уверенными в том, что никто не применит ядерное оружие. Есть свидетельства Корейской войны, когда американские и советские самолеты стреляли друг в друга, и хотя ни одна из сверхдержав не использовала ядерное оружие, никто не назвал бы ту войну маленькой.
Наконец, аргумент о том, что ядерное оружие умиротворяет, предполагает, что оно будет использовано только преднамеренно, в то время как мы знаем, что риск ядерного обмена в результате несчастного случая далеко не тривиален.
Что все это говорит нам о войне в Украине?
До начала войны мы могли бы предположить, что здание, олицетворяющее ее, будет таким же высоким, как нарисованное в «городе 95», который мы описывали ранее. Не прошло и четырех месяцев, а мы уже находимся далеко за 50 процентов от этой категории. Где, как мы ожидаем, она остановится?
Многие аналитики считали, что война маловероятна с самого начала. Как только она началась, общее мнение заключалось в том, что Украина не сможет долго сдерживать Россию. Но война все еще продолжается, и число жертв продолжает расти.
В самой смертоносной половине войн 10 процентов имеют более миллиона погибших — что мешает конфликту в Украине достичь этого числа?
Макиавелли писал в своем «Князе», что, несмотря на то, что милосердие и щедрость являются добродетелями, достойными подражания, политический лидер должен осознавать, что добродетельный поступок может привести к худшим результатам, как для него самого, так и для тех, кому он намеревался помочь.
Многие жители Соединенных Штатов и Европы, в том числе и авторы статьи, испытывают глубокое желание помочь Украине, стране, которая страдает от чудовищной несправедливости. Сделать все возможное для прекращения конфликта — добродетельный выбор, и мы, конечно же, не выступаем против активной реакции Запада.
Однако нас беспокоят призывы добиваться полной победы без реалистичного анализа затрат и рисков. Призыв делать больше, не задумываясь о рисках, оставляет дверь открытой для «добродетельной эскалации».
Мы хотим подчеркнуть непредсказуемость и опасность этого пути.
Если конфликт действительно обострится, если Россия решит, что разрушение городов — это единственный путь к победе, или если страны НАТО решат напрямую вмешаться, потенциал катастрофы гораздо выше, чем многие думают, и слишком высок, чтобы чувствовать себя комфортно.
6 ИЮНЯ 2022 ГОДА
Источник: War On The Rocks
Авторы: Майкл Лопэйт и Бэар Браумюллер
Майкл Лопате — доктор политических наук в Университете штата Огайо.
Беар Браумюллер — член Американской ассоциации содействия развитию науки и профессор политологии в Университете штата Огайо.
ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ ISKOVA.NEWS
Предостережения авторов данной статьи безусловно имеют под собой основания. Любая стадия конфликта может привести к нежелательным и непредсказуемым последствиям. Всё это так.
Однако, здесь следует заметить, что рассуждения и выводы авторов носят откровенно академический, а не прикладной характер.
Авторы не дают ответ на один главный вопрос: КАК ИЗБЕЖАТЬ ЭСКАЛАЦИИ КОНФЛИКТА?
Ответом на этот вопрос будет: ПУТЕМ ПЕРЕГОВОРОВ.
Но здесь возникает другой вопрос: а что, если страна-агрессор руководствуется совсем другой логикой (или эмоциями) и не желает отказываться от своих завоеваний в угоду миру, а страна — жертва агрессии не желает идти на компромиссы и отказываться от части своей территории в угоду агрессору?
Что тогда?
Почему с логикой страны-агрессора мировое сообщество должно считаться, а с жертвой агрессии — придумывать компромиссы?
А что, если посмотреть на нынешнюю войну в Украине под другим углом, и считать риск еще большей эскалации конфликта разумным ожиданием? Что это меняет?
Всё меняет. Есть война. И есть эскалация. Её амплитуда все время меняется. Однако, в случае отсутствия платформы для политических договоренностей, в ход идет военная сила. Это значит, что война будет вестись до ПОЛНОГО РАЗГРОМА ОДНОГО ИЗ ПРОТИВНИКОВ.
В данном конфликте современные виды обычных вооружений играют ключевую роль. На нынешнем этапе, ослабление одной из сторон ведет к усилению позиций другой.
Отказ или преднамеренные задержки с поставками вооружений Украине ведут к автоматическому перевесу в пользу России. Разве этого добиваются авторы статьи? Вроде нет (хотя есть определенные сомнения на счет их симпатий к РФ).
Есть еще один момент, на который забыли (или не захотели) авторы статьи. В этой войне все события развиваются с огромной быстротой. Нет времени на раскачку, на кабинетные размышления, вроде: «А что, если…»
В войне в Украине сегодня всё решает сила. И правда. Правда на стороне Украины. Силу придаёт её мужество её народа. И военная помощь Запада. Масштаб также имеет значение. И скорость доставки. Оправдания, жевание соплей и оценки рисков оставим историкам.
Это не эмоции, а здравый смысл. Если Западу действительно нужно положить конец этой войне, то только путем военной помощи. От Запада никто не требует прямого военного вмешательства в данный конфликт. Поэтому риски эскалации конфликта лежат целиком на России.
Устав ООН подтверждает право государства на самооборону. Украина обороняется. Чем обороняться — в Уставе ООН не сказано, как не сказано о взвешивании степени рисков эскалации конфликта.
Таким образом Украина обороняется всеми доступными ей средствами с постоянно растущей эскалацией конфликта.
А мировому сообществу давно пора либо стать с Украиной плечом-к-плечу, или хотя бы не мешать. А еще лучше, найти политическое решение по возвращению Украине всех территорий, оккупированных Россией. ВСЕХ.
Вот, куда следует направлять все силы для академических изысканий, а не штамповать предостережения Западу, сидя на заборе.
Last Updated on 06.06.2022 by iskova