С лаву отважного воина Роммель получил еще в Первой мировой войне в звании лейтенанта. В битве при Изонцо немецкие войска поспешили на помощь австрийцам, которые понесли тяжелые потери в битве с итальянцами. Во время взятия Монте-Матажур он и его солдаты находились в бою 52 часа без перерыва. Батальон Роммеля в численности 150 солдат захватил в плен примерно 9.000 итальянцев и более 50 их пушек.

Когда в октябре 1939 года Роммель подал заявку на командование бронетанковой дивизией, начальник отдела кадров армии отказал, потому что считал его наиболее подходящим для горных войск. Однако амбициозный генерал мечтал о танках, с помощью которых он мог бы реализовать свое видение современной войны. В феврале 1940 года Роммеля назначили командующим 7-й танковой дивизии, в состав которой входили передовые отряды Вермахта. Формирование назвали Призрачной дивизией, ведь никто не знал, где она находится из-за скоростных маневров.

В феврале 1941 года дивизию отправили в Ливию — итальянскую колонию, на которую рассчитывали британцы, а Гитлер хотел обеспечить подкреплением своего втянутого в бои союзника.

Это была скорее политическая операция, чем военная.

Здесь Роммель проявил такой военный талант, что не только союзники, но и противники с уважением прозвали его Лисом пустыни.

Британский премьер-министр Уинстон Черчилль заявил в Палате общин в январе 1942 года: «Мы имеем дело с очень умелым и смелым противником и, если я могу так сказать, несмотря на опустошение войны, великим полководцем».

Всего за несколько недель Африканский корпус Роммеля отбросил англичан почти на 1 тыс. км на восток, а к апрелю 1941 года он приблизился к Тобруку — хорошо укрепленной цитадели — и смог взять ее.

Эффект неожиданности, муляжи танков, накручивавшие дополнительные круги проездов танков — все это сделало свое дело.

Кроме того, генерал приказывал закапывать системы ПВО и использовал их как пушки. Британцы думали, что по ним бьет дальнобойная тяжелая артерия, но это было не всегда так.

Также хитрый Роммель использовал для маскировки пропеллеры самолетов для поднятия пыли на флангах ударной группы.

Во время боев в Африке Роммель носил шарф, связанный дочерью, а также трофейные очки поверх козырька своей фуражки с золотым кантом — на фото тех времен «Лиса пустыни» можно увидеть именно в таком образе.

В июле 1942 года он даже попал на обложку журнала Time и стал узнаваемым далеко за пределами Германии.

В 1942 Гитлер сделал Роммеля фельдмаршалом: до победы в Африке, казалось, было как рукой подать. Солдаты уже обсуждали, в каком отеле заселятся, где устроят штаб.

Но союзники захватили ключевую немецкую группу радиоразведки вместе со всеми шифрами, оборудованием, и Лису пустыни приходилось воевать вслепую.

В конце концов истощенный Африканский корпус Роммеля после десяти дней боев был вынужден начать унизительное отступление.

«Нельзя давать войскам другой возможности. Только победа или смерть», — приказывал Адольф Гитлер.

Роммель был вынужден выполнить приказ — он остановил отступление. Но после того, как Монтгомери прорвал 20-километровую оборону итальянцев и в трех местах вклинился в оборону войск Оси, Роммель нарушил приказ своего фюрера и снова начал полномасштабное отступление.

Африканский корпус сдал все свои завоевания. Он был отброшен даже дальше той точки, откуда начинал. Под постоянным огнем с земли и воздуха даже во время отступления Лису пустыни удалось доставить с относительно небольшими потерями своих и итальянских солдат до самого Туниса. Большинство генералов не верили, что Роммель сможет это сделать.

Историки свидетельствуют, что к пленным Роммель относился как к своим солдатам и выдавал им пиво и сигареты наравне с немцами. Он проигнорировал все приказы Гитлера о пытках и казни британских офицеров.

В частности, 18 октября 1942 года поступил известный приказ Указ о заложниках, предписывавший расстрел всех заложников. Роммель сжег его, и эта тайна береглась до конца войны. Этот факт был раскрыт на Нюрнбергском процессе.

Свои же подразделения размещал в 2 км от поселений бедуинов, чтобы не вредить гражданскому населению, а также запретил отравлять колодцы местных жителей.

 Смена настроения

Германия войну уже проиграла, продолжать кровопролитие нет смысла, а режим нацистов не несет немцам обещанного рая. Роммель это понимал в 1944 году. После простора в пустыне он оказался на побережье — его назначили командовать немецкой обороной против высадки союзников в Нормандии. Именно там он создал систему оборонительных сооружений Атлантический вал, но 6 июня 1944 года американские, британские и канадские войска в неожиданном месте совершили крупнейшую десантную операцию в истории человечества, и все прошло довольно удачно.

«Отец рассказал мне о массовых расстрелах в Польше, об убийствах евреев газом. Он слышал это от бургомистра Штутгарта, — вспоминал после войны Манфред Роммель, сын генерала, — так что он знал. Но куда от этого деться, когда твоя страна совершает преступление?»

Любимец Гитлера все больше критиковал войну и немецкую оборону. Нацистская Германия вела безрезультатные бои на двух фронтах. Роммель даже во время личной встречи попытался объяснить своему фюреру, что для него война закончена. Но Гитлер приказал ему занимайся своими военными задачами, а не лезть в политику.

Именно тогда к Роммелю обратились несколько генералов с предложением положить конец войне и жизни фюрера.

Участие Роммеля в попытке покушения на жизнь и фюрера 20 июля 1944 года окружено тайной. Очень сложно сказать что-то точно, но мы знаем, что к нему подходил человек во Франции за 11 дней до взрыва бомбы. Никто точно не может сказать, о чем они говорили в течение 30 минут. После этого Роммель переговорил со своим начальником штаба Гансом Шпайделем.

По окончании войны тот скажет, что не знал, насколько далеко Роммель был готов зайти. Но известно, что через шесть дней после разговора Шпайдель и Роммель составили письмо Гитлеру, где была такая фраза:

«Неравный бой подходит к концу. Важно сделать правильные выводы из этой ситуации».

На тот момент никто из немецких генералов не рискнул бы сказать фюреру, что выиграть войну не удастся, а для Гитлера любая капитуляция была немыслима.

Роммель заявил об этом открыто.

Ампула или позор

Харизматичная личность Роммеля, воплощавшая собой немецкие военные успехи, должна была оставаться в глазах его сограждан такой до конца. Гитлер и Геббельс прекрасно понимали, что нельзя предавать огласке тот факт, что самый популярный генерал Германии стал оппозиционным к власти. Это могло бы вызвать возмущение в армии и обществе и в конце концов потопить самого Гитлера.

Публичного суда над Роммелем нельзя было допустить, однако Суд чести все же состоялся.

Во время допроса Ганс Шпайдель, начальник штаба группы армии В, заявил, что слышал о плане нападения на Гитлера и что он передал эту информацию своему руководителю Роммелю. Это переложило ответственность на Лиса пустыни за мятеж, хотя после войны Шпайдель всячески отрицал, что каким-то образом впутал в это своего босса.

На суде также присутствовал давний недруг Роммеля Генрих Киргайм — генерал, которого в 1941 году он обвинил в трусости в Африке. Большинство высших офицеров, включая Киргайма, проголосовали за то, чтобы не привлекать к ответственности Шпайтеля, и это по сути стало смертным приговором для Роммеля.

«Внезапно я осознал, что он в значительной степени симпатизировал заговорщикам, его шокировало то, что они были уволены из армии и повешены, — рассказывал сын генерала, — Казалось, командующий почувствовал, что петля на его шее затягивается все туже, а за домом в машине день и ночь дежурили люди из гестапо. Отец сказал, что не облегчит им задачу и не позволит, чтобы его застрелили. Он приказал, чтобы вокруг его дома стояли военные. Становилось все очевиднее, что враги приготовились нанести удар. Против него встал личный бухгалтер Гитлера Мартин Борман».

Кроме этого, Роммель фигурировал в списках Обербургомистра Карла Гарделера как основной кандидат на пост Рейхспрезидента, хотя на самом деле фельдмаршал и не думал идти в политику.

Эрвин Роммель в то время как раз находился в Германии, в своём доме с семьей в Херрлингене, на излечении от недавно полученного ранения.

14 октября 1944 года, около полудня, два генерала, Вильгельм Бургдорф и Эрнст Майзель, подъехали на автомобиле к дому Роммеля.

Беседа была недолгой, генералы вскоре вышли в сад, а Роммель поднялся в комнату жены, спустя некоторое время, он вышел к сыну и сообщил что был вынужден сказать жене что «умрёт через четверть часа».

Такова была сделка, предложенная генералами, посланными Гитлером — или трибунал или самоубийство. Но при самоубийстве Роммелю обещали не трогать его семью и его штаб, а его самого хоронить как героя с воинскими почестями.

Этот вариант Роммель и выбрал, приняв цианистый калий.

Все было устроено так, чтобы сложилось впечатление, будто хоронят самого преданного Гитлеру генерала, который умер от боевых ран.

Свастику повсюду развесили и украсили ею гроб покойника.

У его жены и сына не было другого выбора, как стать частью этого спектакля.

«Было жутко. И мы стали частью труппы актеров, которые делали вид, что все идет как положено, — вспоминал Манфред Роммель, — Мы не знали, сколько мы будем оставаться на свободе или все относительно быстро закончится сразу после этого спектакля».

Несмотря на то, что он был слугой режима, почет ему отдавали даже враги.

«Я искренне сожалею о том, что не застал в живых фельдмаршала Роммеля и не могу пожать его честную и мужественную руку»— сказал в одном из интервью боевой генерал Великобритании Бернард Монтгомери.