Война в Украине. Использование прав меньшинств в качестве оружия

Использование прав меньшинств в качестве оружия и вторжение России в Украину

Соблюдение прав меньшинств по-прежнему имеет фундаментальное значение и может рассматриваться как мерило, определяющее степень приверженности страны соблюдению прав человека в целом.

На самом деле, сохранение негативных тенденций в отношении соблюдения прав расовых, этнических, культурных или языковых меньшинств может быть тревожным предвестником неудач в деле демократии.

Однако, хотя в истории было несколько случаев, когда гуманитарные интервенции ради защиты прав меньшинств были в основном морально оправданными, действия России не соответствуют таким стандартам и даже могут иметь далеко идущие негативные последствия для международного режима прав меньшинств. В частности, 23 мая 2022 года Консультативный комитет по Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств недвусмысленно выразил сожаление по поводу использования тезиса о правах меньшинств в качестве предлога для войны в Украине.

Одним из главных публично озвученных оправданий [и предлогом] вторжения в Украину для режима Путина является защита прав меньшинств русскоязычных украинцев, при этом российский президент даже ссылается на глобальное политическое обязательство “Ответственность по защите” в контексте необходимости остановить якобы предполагаемый “геноцид”.

На Всемирном саммите 2005 года все главы государств и правительств подтвердили, что несут ответственность за защиту населения от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности.

Ответственность по защите опирается на три равнозначных основных компонента:

ответственность каждого государства по защите своего населения (компонент I);
ответственность международного сообщества по оказанию государствам помощи в защите их населения (компонент II);
и ответственность международного сообщества по защите, когда государства явно оказываются не в состоянии защитить свое население (компонент III).

Принятие в 2005 году концепции ответственности по защите олицетворяет собой торжественное обязательство и большие надежды на будущее, в котором нет места этим преступлениям.

(источник: сайт ООН)

Последнее заявление не только противоречит экспертному консенсусу относительно ситуации в восточной Украине до начала войны, но и сама путинская Россия демонстрирует множество недостатков, когда речь заходит об обеспечении соблюдения международных рекомендаций по правам меньшинств.

В марте 2022 года, награждая дагестанского лейтенанта Нурмагомеда Гаджимагомедова посмертной наградой Героя России, Путин восхвалял преимущества жизни в многонациональной России, восхваляя нетитульные этнические меньшинства в Российской Федерации, противопоставляя свою страну якобы этнически изолированной и неонацистской Украине.

В действительности, в самой России сохраняются проблемы этнической дискриминации, усугубляемые отсутствием последовательности в российском законодательстве в области прав меньшинств.

Насилие в отношении этнических и расовых меньшинств остается серьезной проблемой, но, несмотря на это, тема межрасовой и межэтнической поляризации в современной России затрагивается в официальных дискурсах крайне редко.

Таким образом, несмотря на то, что Россия сама не является эталоном в отношении [защиты и соблюдения] коллективных прав, предоставляемых национальным меньшинствам, российские правительственные элиты, похоже, ожидают, что Украина будет соответствовать стандартам полноценных западных демократий в отношении степени соблюдения ею руководящих принципов в области прав меньшинств.

Еще одна обратная сторона “гуманитарных интервенций” или “специальных военных операций” сомнительного достоинства становится очевидной при рассмотрении случая российско-грузинской войны 2008 года, с которой часто проводят параллели нынешнее вторжение в Украину.

Сходство объясняется тем, что в ходе войны, которую назвали первой в Европе в 21 веке, Россия выдвинула обвинения, схожие с теми, что были выдвинуты против Украины (в данном случае утверждалось, будто осетины подверглись геноциду), а в основе конфликта лежали “отколовшиеся провинции” (Южная Осетия и Абхазия). Последствия войны привели к ухудшению ситуации для этнических меньшинств в Грузии с точки зрения нарушений их прав человека и усиления враждебности по отношению к ним со стороны представителей большинства.

Что касается продолжающейся войны в Украине, то здесь уже разыгрывается похожий сценарий: в Украине ужесточается отношение к видимым меньшинствам, по крайней мере, на официальном уровне.

Более того, использование Путиным прав меньшинств в своих целях может вызвать волновой эффект по всей Европе, усиливая недоверие широкой общественности к группам меньшинств, сосредоточенных в определенных регионах, особенно если последние настаивают на особых правах и более высоком уровне экономической, культурной и политической автономии от центральной власти, даже если эти требования, на первый взгляд, будут выглядеть в чем-то обоснованными.

Анализ прошлых прецедентов в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ) после случаев воинственной политики, проводимой российским государством, позволяет предположить, что можно ожидать роста национализма в странах ЦВЕ.

Центральная и Восточная Европа, ЦВЕ, англ. Central and Eastern Europe, CEE — название бывших социалистических государств Центральной и Восточной Европы, не входящих в Содружество Независимых Государств (СНГ). (Википедия)

Например, после того, как Россия официально аннексировала Крым в марте 2014 года, в таких странах ЦВЕ, как Польша и Румыния, наблюдался рост национальных чувств и настроений, что, как полагают, было ответной реакцией на национализм, демонстрируемый Россией.

Подобный эффект еще более вероятен сейчас в связи с повышенным восприятием угрозы со стороны России, поскольку нынешние военные операции неизмеримо более масштабны, чем то, что произошло в Крыму. В странах, пропитанных духом этнического национализма, особенно если они не являются полностью консолидированными демократиями, права меньшинств, скорее всего, будут нарушаться или, по крайней мере, любая озабоченность, связанная с бедственным положением меньшинств, может “заметаться под ковер”.

Подобное развитие событий не исключено и в Западной Европе, где права меньшинств таких этнических групп, как каталонцы, часто идут рука об руку с требованиями большей территориальной автономии. В случае Испании, примерно во время проведения в октябре 2017 года референдума о независимости Каталонии, который был признан испанским Конституционным судом неконституционным, уже появились утверждения о контактах между известными каталонскими сепаратистами, такими как Карлес Пуигдемонт, и чиновниками из администрации Путина, что могло сыграть определенную роль в дискредитации каталонских независимых.

Возможно, еще слишком рано проводить какую-либо связь с российско-украинской войной, но тема каталонско-российского сговора всплыла в испанских СМИ вскоре после начала российского вторжения, а опрос Центра изучения общественного мнения Каталонии, опубликованный в марте 2022 года, показал резкое падение поддержки независимости Каталонии.

Некоторые источники полагают, что российский президент поддерживает сепаратистские силы не только по инструментальным причинам, таким как дестабилизация западных стран, но и в качестве символической расплаты за распад Советского Союза.

Шок, прокатившийся по регионам мира в результате военных действий России в Украине (особенно в связи с огромными жертвами среди гражданского населения, а также продвигаемый российским государством нарратив о том, что война была якобы развязана для исправления дискриминации, связанной с меньшинствами) вероятно, ослабит поддержку законных гуманитарных интервенций подобного рода.

Кроме того, в долгосрочной перспективе это может оказать негативное влияние на отношения между численно доминирующими группами и меньшинствами во множестве различных европейских стран. Поскольку Россия в международной системе все дальше превращается в “государство-изгоя”, любые группы меньшинств, которые подозреваются в наличии даже незначительных связей с официальными лицами, представляющими российское правительство, особенно если их стремления рассматриваются как потенциальная угроза территориальной целостности их государства, скорее всего, получат мало поддержки внутри страны для достижения своих коллективных целей.