ВОЕННЫЕ УСПЕХИ УКРАИНЫ КАК ФАКТОР ДЛЯ АНАЛИЗА И ПЕРЕСМОТРА КОНЦЕПЦИИ ГОСПОДСТВА В ВОЗДУХЕ

Успех Украины в оспаривании неба переворачивает с ног на голову парадигму воздушной мощи Запада – он предлагает альтернативное видение того, как добиться отрицания воздушного пространства вместо превосходства в воздухе.

Несмотря на наличие одних из самых крупных и технологически сложных военно-воздушных сил в мире, России так и не удалось установить воздушное превосходство в небе над Украиной. И многие западные аналитики крайне этим удивлены и озадачены. И это недоумение лучше всего свидетельствует о военной близорукости.

Песня “Первым делом – самолёты” (из к/ф “Небесный тихоход”, 1945 г.)

Западные военно-воздушные силы продолжают следовать по пути, впервые проложенному итальянским генералом Джулио Дуэ, бригадным генералом ВВС армии США Билли Митчеллом и маршалом авиации Королевских ВВС Великобритании Хью Тренчардом. Эти “отцы-основатели” теории воздушной мощи выступали за победу и сохранение “командования в воздухе”, или, согласно современной доктрины, – “превосходства в воздухе”.

Дуэ считал, что “господство в воздухе означает быть в состоянии помешать врагу летать, сохраняя при этом возможность самому осуществлять полёты”. Это понимание было основано на популярном прочтении книги Альфреда Тайера Мэхэна о морском господстве, в которой целью является поиск и уничтожение флота противника в решающем сражении.

Столетие спустя это видение по-прежнему прочно укоренилось в доктрине и этике военно-воздушных сил стран Запада.

Однако, воздушная война в Украине, где ни одна из сторон не имеет господства в небе, показывает, что отрицание господства в воздухе иногда является более разумной оперативной целью, чем попытка получить его напрямую.

Руководители ВВС США и военные аналитики признают, что Соединенные Штаты больше не могут воспринимать превосходство в воздухе как должное. Но их решения сводятся к поиску некоей технологической “волшебной палочки”, которая, тем не менее, сможет его гарантировать.

Война в Украине показывает, что вместо этого ВВС должны делать больше для использования потенциала отрицания воздушного пространства.

Переосмысление Корбетта как теоретика воздушной мощи

Переосмысливая американский подход к воздушной мощи, эксперты должны обратиться к современнику Мэхэна, британскому военно-морскому теоретику сэру Джулиану Корбетту.

Корбетт скептически относился к полному господству на море, утверждая, что “наиболее распространенная ситуация в морской войне – это ситуация, когда ни одна из сторон не имеет господства”. Он выступал за относительную, а не абсолютную трактовку морского господства, призывая к “рабочему превосходству”, ограниченному во времени или пространстве – “морскому контролю” в современном понимании.

Аналогичным образом, абсолютное господство в небе, по мнению Дуэ, может быть желательным, но воздушные силы могут обойтись более ограниченным контролем воздушного пространства или временным и локализованным превосходством в воздухе.

По мнению Корбетта, следствием контроля над морем является отрицание моря. По его мнению, если военно-морской флот недостаточно силен, чтобы овладеть морем, он все равно может попытаться ограничить или лишить другую сторону возможности использовать море. Он называл эту концепцию “оспариванием командования” и предлагал два основных метода: “действующий флот” и “незначительные контратаки”.

Он предполагал активную оборону, при которой меньший флот может избегать сражений, но при этом оставаться “действующим флотом”, несущим угрозу, оставаясь активным и мобильным. “Идея, – объяснял он, – заключалась в том, чтобы “оспаривать контроль путем преследующих операций, осуществлять контроль в любом месте и в любой [подходящий] момент… и мешать противнику осуществлять контроль, несмотря на его превосходство, постоянно занимая его внимание”. Кроме того, неполноценный флот может проводить незначительные контратаки или удары, чтобы попытаться вывести из строя незащищенные корабли.

Мастер-класс Украины по Корбетту в небе

Стратегия отрицания Корбетта в военно-морской сфере применима и в воздушной области.

Украина использует мобильность и рассредоточение для поддержания своей противовоздушной обороны в качестве “действующей силы”. Используя сочетание мобильных зенитно-ракетных комплексов советского производства времен холодной войны, украинские защитники на земле держат российские самолеты на расстоянии и под угрозой. С этой целью они используют системы большой дальности С-300, средней дальности “Бук” и малой дальности “Оса”.

Используя рассеивание и мобильность, как советует Корбетт, украинские воздушные защитники применяют тактику “выстрелил – ушёл”, выпуская свои ракеты и быстро удаляясь от места запуска. “Украинцы продолжают быть очень ловкими в использовании ПВО как ближнего, так и дальнего радиуса действия”, – заключил высокопоставленный представитель Пентагона. “И они доказали, что очень эффективно перемещают эти средства, чтобы защитить себя”.

Установленные на гусеничных машинах, украинские зенитно-ракетные комплексы являются быстролетящими целями. Учитывая опасность полетов над Украиной, Россия в основном полагается на датчики дальнего действия для поиска радиолокационных целей, что увеличивает время, необходимое для поражения мобильных систем Украины. После обстрела обороняющаяся сторона может выключить радар, собрать вещи и уехать, чтобы спрятаться в наземных укрытиях – лесах, зданиях и т.д.

Во время войны в Персидском заливе в 1991 году коалиция во главе с США охотилась за иракскими ракетами “Скад”, установленными на грузовиках, но даже имея преимущество в воздухе, она так и не смогла добиться ни одного подтвержденного поражения цели.

В небе над Украиной российские самолеты являются не только охотниками, но и объектами для охоты, что еще больше усложняет задачу по поиску и уничтожению украинских средств ПВО. В результате между российскими самолетами и украинскими ПВО идет смертельная игра в “кошки-мышки”.

Согласно данным сайта Oryx (специализирующимся на сборе разведданных из открытых источников), с начала войны в Украине было уничтожено 96 российских самолетов, включая по меньшей мере девять Су-34 и один Су-35 – эквиваленты американских F-15.

Украина начала войну с 250 пусковыми установками С-300, но 11 недель спустя россиянам удалось вывести из строя только 24 из них, по крайней мере, на данный момент (согласно Oryx, такие данные подтверждаются фото- и видеофиксацией).

Учитывая то, как украинские чиновники тщательно обрабатывают информацию о своих потерях, следует с осторожностью делать выводы на основе нашей ограниченной информации о них. Тем не менее, эти цифры говорят о том, что россиянам удалось уничтожить лишь небольшую часть угрозы, и, по сравнению с радарами и батареями командных машин, менее важную часть.

Лучшим доказательством может служить поведение самой России. Как заявил высокопоставленный представитель Пентагона: “И одна из причин, по которой мы знаем… [что ПВО Украины] работает, заключается в том, что мы продолжаем наблюдать, как русские вообще опасаются заходить в воздушное пространство Украины, а если и заходят, то ненадолго… И я думаю… это говорит о многом…”.

В редких случаях, когда российские самолеты и бомбардировщики залетают в воздушное пространство Украины, они обычно летят низко над землей, чтобы избежать обнаружения радарами. Но решение одной проблемы создает другую – такая тактика ставит российские самолеты в зону досягаемости зенитной артиллерии Украины и тысяч переносных зенитных ракетных комплексов, включая американские “Стингеры”.

Для этого украинские защитники использовали преимущество своего поля, в частности, глубокое знание местности. “Мы укрыты на знакомой местности, а он открыт на незнакомой ему местности”, – заметил Корбетт. “Мы можем расставлять ловушки и готовить сюрпризы, контратакуя, когда он наиболее опасно для себя отрыт”.

Украина описывает свою стратегию ПВО именно в таких терминах – заманивание российских самолетов в ловушки украинской ПВО. “Украина эффективно действует в небе, потому что мы действуем на своей земле”, – заявил Юрий Игнат, пресс-секретарь украинских ВВС. “Враг, влетающий в наше воздушное пространство, тут же попадает в зону действия наших систем ПВО”.

Даже если Украина пока не может обеспечить превосходство в воздухе для себя, ей всё же удалось отрицать небо для россиян. 

До тех пор, пока Украина будет поддерживать противовоздушную оборону, она будет объектом постоянного пристального внимания России – одной только угрозы наведения на цель и нанесения ударов достаточно, чтобы лишить российские самолеты возможности пользоваться воздушным пространством Украины.

Новая эра воздушной войны

В этом отношении воздушная война в Украине, скорее всего, станет скорее правилом, чем исключением. Она дает возможность заглянуть в будущее воздушной войны, в которой средние державы, не говоря уже о других великих державах, будут все чаще контролировать и лишать воздушного пространства американские и другие западные ВВС.

Глобальное распространение современных, высокомобильных зенитных ракет большой дальности, переносных зенитно-ракетных комплексов и боеприпасов скрытного базирования – наряду с продолжающимся развитием сетевых беспилотных систем, робототехники двойного назначения, сенсоров и современных материалов – приводит к тому, что возможности, необходимые для оспаривания контроля над воздушным пространством, оказываются в руках все большего числа противников.

Например, Иран успешно использовал боевые дроны, крылатые ракеты наземного базирования и высокоточные баллистические ракеты малой дальности против ИГИЛ в Сирии, нефтяных объектов Саудовской Аравии и авиабазы США в Ираке.

Аналогичным образом, в нагорно-карабахском конфликте Азербайджан комбинировал боевые дроны с боеприпасами скрытого ношения и высокоточной артиллерией для блокирования армянских сил и даже использовал баллистическую ракету LORA израильского производства для поражения моста, соединяющего Армению с Карабахом.

Малые и средние государства, наблюдающие за этими событиями, наверняка обратили внимание и будут стремиться приобрести такие возможности для себя, открывая эру все более роботизированных военно-воздушных сил с возможностями нанесения точных ударов, эффективных, но менее дорогостоящих, чем традиционные пилотируемые боевые самолеты. 

В прошлом финансовые, организационные, технологические и научные препятствия ограничивали развитие и применение воздушных сил крупными державами. Однако сегодня демократизация технологий – снижение стоимости вычислительных мощностей и глобальное распространение Интернета, а также двойное назначение многих существующих и новых технологий – делает дешевые, но эффективные роботизированные воздушные силы доступными для гораздо более широкого круга государств.

К сожалению, Запад оказался по другую сторону кривой стоимости, делая упор на дорогих и изысканных возможностях (таких как истребители нового поколения и бомбардировщики-невидимки) для нанесения глубоких ударов по обороне противника. Такая “доуетинская” стратегия “стрелять из лука” со временем стала нерациональной.

В среднем, последующие поколения американских военных самолетов обходятся в два с половиной раза дороже, чем те, которым они приходят на смену. F-22 Raptor стоит около 250 миллионов долларов каждый, что намного больше, чем F-15 Eagle стоимостью 65 миллионов долларов, который он заменил. Это почти четырехкратное увеличение стоимости.

В результате американские военные самолеты стали более мощными, но общий размер флота уменьшился. Почти четыре десятилетия назад Норман Огастин, бывший заместитель министра армии, язвительно заметил:

“В 2054 году весь оборонный бюджет приобретет всего один самолет. Этот самолет будет использоваться ВВС и ВМС по трое с половиной суток в неделю, за исключением високосного года, когда он будет предоставлен в распоряжение морской пехоты на один дополнительный день”.

В конфликте великих держав Соединенным Штатам не хватит превосходства в количестве (массе) самолетов, чтобы выиграть долгую и разрушительную войну на истощение.

В поисках новой парадигмы

Как отметил Томас Кун в своей классической работе “Структура научных революций”, по мере того, как мир меняется, установленная парадигма – или набор основополагающих убеждений – может перестать соответствовать наблюдаемой реальности. Когда это происходит, сама парадигма оказывается под вопросом, и необходимо создать и принять альтернативную парадигму.

Все чаще западная парадигма воздушной мощи – с абсолютным требованием контролировать воздух с помощью пилотируемых самолетов – больше не соответствует действительности. И ВВС США должны срочно смириться с такой сменой парадигмы.

Конечно, высшие руководители ВВС уже много лет предупреждают, что неоспоримое господство в небе, которым Соединенные Штаты наслаждались в эпоху первенства, подходит к концу.

“У меня “большие проблемы” с идеей полного и постоянного господства в воздухе,” – заявил недавно генерал-лейтенант С. Клинтон Хинот — заместитель начальника штаба по стратегии, интеграции и требованиям. “Я не считаю [это] жизнеспособной моделью, которую нужно продолжать внедрять”.

Признавая, что превосходство в воздухе больше недостижимо в боях высокого уровня, ВВС вместо этого стремятся к “временным окнам превосходства”, или воздушному эквиваленту временного и локального контроля над морем, согласно Корбетту.

Для достижения этой цели ВВС хотят ускорить инвестиции в программу истребителей следующего поколения Air Dominance – интегрированную систему пилотируемых самолетов, беспилотников и других передовых возможностей – каждый пилотируемый самолет шестого поколения будет стоить “несколько” сотен миллионов долларов.

Целью программы является способность проникать через передовые системы противовоздушной обороны противника и наносить удары по воздушным и наземным целям в глубине вражеской территории для достижения превосходства в воздухе и облегчения непосредственной воздушной поддержки наземных сил.

Конечно, Корбетт никогда не советовал использовать небольшой, дорогой и изысканный флот для противодействия превосходящей массе противника. Проще говоря, ВВС до сих пор не полностью усвоили учение Корбетта.

Аналогичным образом, существующие оперативные концепции ВВС и приоритеты закупок упускают из виду то, как отрицание воздушного пространства может действовать в качестве дополнения к контролю воздушного пространства. Хинот определяет задачу ВВС как “каким образом мы собираемся проникнуть в эти спорные зоны и как мы собираемся создать эффект превосходства в воздухе”.

Но проникновение в оспариваемое воздушное пространство – это только часть задачи, и, возможно, даже не самая важная. Другая задача — лишить противника этих самых преимуществ. Как утверждают Гарри Халем и Эйк Фрейманн, “без контроля над воздушным пространством … Китай был бы неспособен осуществить практически любой военный план против Тайваня”.

Вместо того чтобы близоруко пытаться лопнуть “пузырь” вражеской системы A2/AD (концепция сдерживания противника, обычно комплексом вооружений, путём создания повышенной опасности для дислокации или перемещения сил противника в защищаемую местности), ВВС лучше использовать преимущество обороняющейся стороны в небе.

Приняв стратегию воздушного отрицания, ВВС должны стремиться к тому, чтобы затруднить и удорожить для Китая или России быстрый захват территории и представить его как свершившийся факт. Это требует изменения парадигмы мышления американских ВВС.

Меняйтесь быстрее или проиграете

Военно-воздушные силы США должны принять это изменение парадигмы двумя способами.

Во-первых, они должны “открыть диафрагму” в стратегии и доктрине воздушной мощи, чтобы признать и отреагировать на рост и распространение роботизированных воздушных сил и возможностей нанесения точных ударов.

Здесь ВВС должны поставить задачу “воздушного отрицания” наравне с задачей превосходства в воздухе. Это требует более быстрого перехода к беспилотным и автономным системам и тактике “роя” с тысячами дешевых малоразмерных беспилотников. И это означает отказ от немногочисленных и изысканных высококлассных истребителей и бомбардировщиков, которым ВВС по-прежнему отдают предпочтение.

Таким образом, стратегия противодействия воздушному нападению потребует более широких изменений в службе, которая все еще придерживается культуры пилотов-истребителей и старой веры в то, что операции ВВС должны оставаться преимущественно сосредоточенными на пилотируемых самолетах.

Вместо небольшого количества больших, изысканных и труднозаменяемых пилотируемых платформ, стратегия воздушного противодействия требует сочетания пилотируемых самолетов и большого количества меньших, более дешевых, беспилотных самолетов и ракет.

Отказ в воздушном пространстве предполагает использование достаточно большого количества небольших, дешевых вооружений в распределенном виде, чтобы они могли выдержать первоначальные воздушные и ракетные удары противника и сохранить воздушное пространство под контролем.

Возвращение массовости возможно потому, что беспилотные системы стоят в разы дешевле пилотируемых самолетов, а передовое производство может еще больше снизить стоимость и скорость их изготовления.

Министр ВВС Фрэнк Кендалл признал эту реальность, заявив: “Чтобы иметь доступные ВВС разумного размера, мы должны внедрить некоторые дешевые платформы”. Он предлагает объединить недорогие беспилотные платформы с более дорогими пилотируемыми самолетами, а также поручить одному пилоту управлять несколькими беспилотниками.

Теперь ВВС США необходимо пойти еще дальше, наделив беспилотные системы ролями, выходящими за рамки роли верных помощников высококлассных пилотируемых самолетов.

Наконец, принятие новой парадигмы требует пересмотра Ки-Уэстского соглашения о ролях и миссиях службы.

В частности, это требует переосмысления того, какая служба должна нести ответственность за противовоздушную оборону, а также за владение такими системами, как ракеты Patriot и THAAD (противоракетный комплекс подвижного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности).

Отчасти причина, по которой ВВС продолжают отдавать приоритет превосходству в воздухе и наступательным ударным миссиям, заключается в бюрократической политике, поскольку основную ответственность за противовоздушную оборону несут другие службы.

Учитывая центральную роль противовоздушной обороны и отказа в будущем управлении воздушным пространством, ВВС должны сосредоточиться на защите наземных сил, а не на отказе в использовании воздушного пространства.

Альтернатива заключается в том, чтобы ВВС продолжали и дальше покупать немногочисленные и изысканные средства для проведения дальних проникающих миссий, не обращая внимания на расчеты стоимости и эффективности.

Хотя импульс к сохранению парадигмы Дуэ может быть сильным, будущее воздушной войны – это ОТРИЦАНИЕ.

15 ИЮНЯ 2022 ГОДА

Источник: War On The Rocks

Авторы: МАКСИМИЛИАН К. БРЕМЕР И КЕЛЛИ А. ГРИЕКО 

Максимилиан К. Бремер – полковник ВВС США, директор отдела специальных программ в Командовании воздушной мобильности. Высказанные здесь мнения являются его собственными и не отражают точку зрения Министерства обороны и/или ВВС США.

Келли А. Гриеко (@ka_grieco) – старший научный сотрудник-резидент Инициативы нового американского взаимодействия Центра стратегии и безопасности имени Скоукрофта Атлантического совета. 

Last Updated on 16.06.2022 by iskova