Военные и гуманитарные традиции Швейцарии

Справочная информация.(Источник:Википедия).

Тради́ция (от лат. trāditiō «предание», обычай) — сложившаяся анонимно, в результате накопленного опыта, система норм, представлений, правил и образцов, которой руководствуется в своём поведении довольно обширная и стабильная группа людей.

Традиции передаются из поколения в поколение и выступают одним из регуляторов общественных отношений.

Понятие «традиция» восходит к лат. trāditiō, к глаголу trādō, означающему «передавать».

Успешный экспортер оружия и в то же самое время оплот гуманитарных ценностей: Швейцарии традиционно удавалось сочетать почти несовместимое,— Фредерик Бюрнан,  13 сентября 2018 г., swissinfo

Решение швейцарского правительства смягчить законодательство, регулирующее экспорт военных материалов и товаров двойного назначения,  вызвало в стране целую волну критики.

Многие из недовольных указывают на то, что такой шаг противоречит имиджу Швейцарии как оплота гуманитарных ценностей.

Этот парадокс, однако, в истории страны отнюдь не нов.

Достаточно только вспомнить Первую мировую войну.

Как известно, во время всемирного вооружённого конфликта Швейцария подтвердила, что остается нейтральной страной, и этот статус, в отличие от аналогичного статуса Бельгии, растоптанного Германией, международным сообществом соблюдался довольно чётко.

Тем не менее, уже тогда Швейцария, одна из наиболее развитых в индустриальном смысле стран Европы, заработала себе парадоксальную репутацию хранителя гуманитарных идеалов и одновременно пунктуального и надёжного поставщика военных материалов.

Сегодня, как и тогда, нейтральная Швейцария продолжает активно поставлять за рубеж вооружения и сопутствующие товары, подчёркивая, что в страны, находящиеся в состоянии вооружённого конфликта, вооружения она, в соответствии с Гаагской Конвенцией 1907 года, подписанной по инициативе России, не поставляет.

В своей книге  историк Седрик Котте (Cédric Cotter)  («(S’)Aider pour survivre. Action humanitaire et neutralité suisse pendant la Première Guerre mondiale» («Помочь (самим себе) выжить. Гуманитарная деятельность и нейтралитет Швейцарии в период Первой мировой войны») показывает, что способы, применявшиеся тогда сторонниками защиты интересов швейцарского ВПК, оказываются неожиданно близки способам, применяющимся и сегодня, столетие спустя.

О чём идет речь?

Мировой военный конфликт, изумивший всех крайней степенью жестокости и разрушительной силой применявшегося оружия, породил и повышенный спрос на боеприпасы.

Швейцарская промышленность — какое удачное совпадение! — была способна удовлетворить этот спрос.

Но как же быть с нейтральным статусом?

И тогда Швейцария нашла простой и в какой-то степени изящный способ обойти данное ограничение, оставаясь в легальных рамках.

«Начиная с августа 1914 года Швейцария не имела разрешения, в соответствии с действующим международным правом, экспортировать боеприпасы, однако ничто не мешало ей поставлять за рубеж комплектующие, включая капсюли, гильзы, иные детали из латуни, чугуна и кованого железа и так далее. Благодаря этому фокусу Швейцария смогла по факту поставлять воюющим сторонам миллионы единиц боеприпасов» — пишет Седрик Котте.

Убивать и выхаживать

Далее историк напоминает, что в 1917 году экспорт швейцарских боеприпасов в стоимостном выражении достиг 300 миллионов франков, что в нынешних ценах составляет примерно около 3 млрд франков.

Данная сумма составила 13% всего тогдашнего швейцарского экспорта за год.

Чуть ранее, в 1916 году, экспорт боеприпасов составил 210 млн. франков.

В то же самое время Международный Комитет Красного Креста стал едва ли не ведущей в мире гуманитарной организацией, особенно в деле защиты интересов военнопленных и интернированных военнослужащих.

Все воюющие стороны признали в итоге, что это был настоящий подвиг.

«Двусмысленный курс Швейцарии, страны, которая одной рукой продает боеприпасы, а другой помогает жертвам войны, уже тогда стал объектом критики», — пишет швейцарский историк.

Особенно громко критика звучала со стороны Соединённых Штатов, страны, также придерживавшейся нейтрального статуса вплоть до момента своего вступления в войну в 1917 году. «По оценкам тогдашнего американского консула в Берне, треть боеприпасов экспортировалась в Германию, остальная часть была предназначена главным образом для Франции и Италии», — пишет историк.

В самой Швейцарии активный экспорт боеприпасов также стал темой для серьёзных общественных дебатов.

Сатирический журнал «L’Arbalète» («Арбалет») в декабре 1917 года выпустил специальный номер, посвящённый производству патронов и снарядов, однозначно противопоставив его гуманитарным усилиям Швейцарии.

На одной из карикатур показан тот самый «швейцарский парадокс»: на ней одновременно были нарисованы медсестры Красного Креста и владельцы фабрик по производству боеприпасов. Другой рисунок на ту же тему снабжён подписью:

«С одной стороны мы их убиваем… а с другой — исцеляем их раны».

«Сознавая весь масштаб участия швейцарской промышленности в процессе производства боеприпасов, Федеральный совет, правительство, тем не менее принимает решение не запрещать это. Правительство предпочитает обеспечить работой тысячи швейцарцев, вдаваться же в детали оно не хотело», — напоминает Седрик Котте.

Историк приводит в пример женевскую автомобильную компанию Piccard-Pictet, которая быстро уловила конъюнктуру и перепрофилировала свою деятельность на выпуск взрывателей для гранат, которые потом поступали для нужд французской и английской армий.

«В январе 1917 года мастерские Piccard-Pictet производили до 200 тыс. взрывателей в неделю. Из в общей сложности 7 500 работников фабрики примерно 1 500 трудились на производстве боеприпасов, получая от 0,35 до 0,40 франка в час. В то же время другие наименования своей продукции фабрика активно продавала американскому отделению Красного Креста».

Более того, в 1919 году в состав МККК вошёл сам директор фабрики Гийом Пикте (Guillaume Pictet).

Такого рода «кадровая циркуляция» между экономической элитой, политическими кругами и швейцарским правительством была характерной особенностью Швейцарии, продолжается она и сегодня.

Как пишет Седрик Котте, «на самом деле Швейцария отлично приспособилась к этому кажущемуся противоречию.

Курс Швейцарии в этой области во время Великой войны ярко высветил глубинные ее особенности».

Тот же образ швейцарских действий можно проследить и в контексте иных, и довольно многочисленных, вооружённых конфликтов, к которым так или иначе имела отношение Конфедерация.

Параллельное и одновременное существование «индустрии» производства оружия и гуманитарных ценностей стало «визитной карточной Швейцарии и почти что ее традицией».

Еще одна магическая формула

Седрик Котте, как и другие его коллеги-историки, справедливо обращает внимание на необычный парадокс.

Швейцария извлекает огромную пользу из своего благородного имиджа, каковой имидж опирается на действительно героическую деятельность Международного Комитета Красного Креста, в кассу которого Берн всегда выплачивал довольно-таки большие суммы, с помощью которых МККК смог одолеть в конкурентной борьбе другие гуманитарные структуры, став идеальным типом гуманитарной организации, классиком жанра.

С точки зрения историка, нейтральные страны склонны профилироваться в сфере гуманитарной деятельности с целью заработать себе «алиби», избавившись от подозрения в том, будто они просто наживаются на войне.

Внутриполитической особенностью тогдашней Швейцарии был ее внутренний раскол, который развёл по разные стороны сторонников Третьей Французской Республики и Второго Германского Рейха. Пронизанный германским, точнее, прусским духом швейцарский Генштаб был основным поводом упрекать Швейцарию в том, что она, будучи нейтральной, все равно тайно симпатизирует Германии. Генерал Ульрих Вилле (Ulrich Wille, 1848-1925) главнокомандующий швейцарскими Вооружёнными силами, в самом деле, имел прямые родственные связи с кланом Бисмарков. В самом начале мирового конфликта он даже агитировал в пользу вступления Швейцарии в войну на стороне Германии.

Изнутри же страну раздирали социальные конфликты, которые с точки зрения консервативных сил страны выглядели прямым следствием большевистского переворота.

В итоге, пережив Генеральную стачку 1918 года, Швейцария смогла все-таки войти в послевоенный период своей истории без особых потерь, а в 1919 году президент Конфедерации Гюстав Адор даже стал еще и президентом МККК.

Женева сумела благодаря протекции США принять у себя штаб-квартиру Лиги Наций, в которую Швейцария вступила в 1920 году при поддержке незначительного большинства граждан по итогам референдума.

Тем самым магическая формула швейцарской внешней политики, пройдя испытание огнём, полностью доказала свою пригодность.

Именно об этом особом «продукте», возникшем в результате воздействия на Швейцарию исторических «огня, воды и медных труб», и напоминает современным политикам нынешний президент МККК Петер Маурер.

По его мнению, Швейцария обязана преодолеть эту «шизофрению», в противном случае «международная Женева» как столп и основание современного международного правового порядка просто утратит свою легитимность.

И это как раз в момент, когда мир переживает практически крах всей многосторонней системы дипломатических сдержек и противовесов, призванной сдерживать произвол великих держав на международной арене.

Ведь в противном случае ее место окончательно займёт «дипломатия канонерок», а она ни к чему хорошему еще никогда не приводила.

Справочная информация (Источник: Википедия)

Дипломатия канонерок (англ. gunboat diplomacy) — военно-политический курс, при осуществлении которого используется демонстративная проекция силы с применением военно-морского флота

Канонерки — небольшие корабли с серьёзным артиллерийским вооружением — широко применялись во флоте США в начале XIX века, сыграли свою роль в обороне Новоорлеанского порта от англичан в 1812 году.

Дипломатию канонерок применяли США в Китае при подавлении боксёрского восстания в начале XX века, в ходе которого контроль над китайскими реками осуществлялся американскими и английскими канонерками, а также в Латинской Америке.

По определению Уильяма Сафайра — «железный кулак угрозы силой в бархатной перчатке дипломатических отношений». Это выражение ныне связано с любой практикой использования военно-морских сил во внешнеполитических целях. В наше время появилось синонимичное выражение «дипломатия авианосцев» (англ. carrier diplomacy).