Изображение: Национальный архив США (Фотография из коллекции войск связи (Signal Corps) армии США)
В то время как российские войска продолжают терпеть неудачи в своем вторжении в Украину, Москва усилила необоснованные обвинения в том, что Соединенные Штаты планируют осуществить биологические атаки с украинской территории. Более 70 лет назад Соединенные Штаты столкнулись с подобными обвинениями в Корее.
В 1951 году переговоры о прекращении Корейской войны активизировались, поскольку боевые действия на фронте зашли в тупик. Поскольку крупные наземные наступательные операции больше не представлялись возможными, каждая сторона разработала свой подход, чтобы добиться желаемого политического результата за столом переговоров. Для сил ООН основным инструментом принуждения стала американская воздушная мощь в обширной кампании бомбардировок, которая в конечном итоге уничтожила большую часть Северной Кореи. Коммунистическая сторона прибегла к информационной войне: они разжигали беспорядки в лагерях для военнопленных в Коджедо, чтобы привлечь особое внимание к предполагаемым злоупотреблениям в обращении с заключенными, и обвиняли американских летчиков в ведении биологической войны против Северной Кореи и Китая. Последняя тактика была разработана для того, чтобы поставить Соединенные Штаты в неловкое положение, а также дискредитировать и, возможно, сдержать применение их грозной воздушной мощи. Советский Союз поддерживал информационные усилия коммунистов по биологической войне, пока весной 1953 года не решил, что ему необходимо перемирие, одновременно понимая, что кампания была основана на фальсифицированной информации. Однако многие в Китае и по сей день верят в эти утверждения.
Эта часть истории Корейской войны может пролить свет на мотивы и стратегии, движущие российскими обвинениями сегодня, а также на доступные Вашингтону варианты противодействия им. Если Россия решит продолжить эти обвинения, американским политикам следует ожидать нелепых заявлений, фальсификации доказательств, расследований, организованных Россией, и, возможно, даже вынужденных признаний. Возможно, Москва ищет предлог для применения химического или биологического оружия или просто пытается поставить США в затруднительное положение на международной арене. Эти заявления также могут быть мотивированы необходимостью оправдать вторжение в Украину в глазах внутренней аудитории.
Во время Корейской войны Вашингтон предпринял эффективные ответные меры, которые позволили дискредитировать коммунистические заявления в большинстве стран мира, если не в самих коммунистических странах. Ключом к успеху стал прямой ответ на обвинения, когда дипломаты и ученые собрались вместе, чтобы расследовать и опровергнуть ложные утверждения.
Обвинения коммунистов
Во время Корейской войны китайское и северокорейское правительства пытались снизить воздействие превосходящих американских технологий, направляя против них пропаганду. Бомбардировки в целом, и угроза применения атомного оружия в частности, изображались как аморальные нападения на гражданское население, нарушающие законы ведения войны. Еще один аспект коммунистической пропаганды, который вызвал особое беспокойство американских лидеров, касался обвинений в химическом и биологическом оружии. Даже сегодня некоторые китайские историки, такие как Ци Дэсюэ, (Qi Dexue —齐德学)) утверждают, что у их правительства имелись веские доказательства ведения бактериологической войны, и что соответствующие американские документы все еще нуждаются в рассекречивании. В то время как большинство документов, касающихся ядерных вопросов в тот период, фактически все еще засекречены, это не относится к химическим и биологическим документам. Изучение соответствующих документов весьма показательно не только в отношении чувствительности Соединенных Штатов к обвинениям в применении химического и биологического оружия, но и в отношении их удивительно безуспешных ранних усилий по разработке неядерного оружия массового уничтожения. В то время как искусная коммунистическая пропаганда держала американских дипломатов в обороне, американские вооруженные силы на Дальнем Востоке не обладали ни способностью, ни желанием применять это оружие в наступательном стиле, о котором рассказывала вражеская пропаганда.
Утверждения коммунистического блока об американских исследованиях в области бактериологической войны относятся как минимум к 1949 году, а первые обвинения в применении биологического оружия были выдвинуты в 1950 году. В ноябре ООН нанесла ответный удар, сообщив United Press, что в 1947 году передовые войска ООН обнаружили в Пхеньяне «суперсекретную бактериологическую лабораторию», которой руководила русская женщина-ученый. Хотя в лаборатории было обнаружено всего около 400 голодных крыс, северокорейский врач сообщил, что более 5 тысяч крыс были привиты смертельными болезнями, а затем опрысканы химикатом, способствующим размножению блох. Российская руководительница исчезла, предположительно вместе с другими бежавшими коммунистическими чиновниками.
В 1951 году пропагандистская кампания коммунистов расширилась. В феврале Северная Корея заявила, что отступающие американские войска распространили за собой оспу в декабре 1950 года, а в мае министр иностранных дел подал протест в Генеральную Ассамблею ООН. Летом северокорейское радио объявило, что страна начинает противоэпидемические меры из-за биологических атак США.
Все это было лишь прелюдией к самой яростной и эффективной пропагандистской кампании по биологическому оружию, которая началась в начале 1952 года. 22 февраля министр иностранных дел Северной Кореи объявил, что Соединенные Штаты ведут биологическую войну против его страны. В тот же период китайская пресса и радио неоднократно ссылались на то, что Соединенные Штаты предоставили иммунитет генерал-лейтенанту Сиро Исии и его подчиненным, которые в составе печально известного подразделения 731 проводили эксперименты с биологическим оружием в Китае во время Второй мировой войны. На самом деле Вашингтон принял это сомнительное с моральной точки зрения решение в обмен на информацию, полученную от японской программы биологического оружия, что принесло определенную выгоду американским исследователям, работающим над биологическими агентами и вакцинами.
6 марта китайские газеты сообщили, что за предыдущую неделю 448 американских самолетов совершили полеты с применением биологического оружия над Маньчжурией. Два дня спустя Служба мониторинга Государственного департамента США и Служба разведки иностранного вещания засекли радиопередачу министра иностранных дел Китая Чоу Ен Лая, в которой он осудил кампанию по созданию биологического оружия как попытку сорвать переговоры о перемирии. Он также объявил, что «военнослужащие ВВС США, которые вторгнутся на территорию Китая и применят биологическое оружие, будут рассматриваться как военные преступники». В то же время Центральное разведывательное управление получило неподтвержденное сообщение о том, что Северная Корея и Китай готовят ложные документы для оправдания жестоких мер, применимых против очередного захваченного пилота. Вслед за этим китайская и советская пресса опубликовала фотографии насекомых и бомб с микробами, якобы сброшенных американскими самолетами над Северной Кореей — хотя ученые, которых New York Times попросила изучить снимки, легко опровергли их достоверность.
Реакция на обвинения
Заявление Чоу Ен Лая вызвало фурор в Вашингтоне. Объединенный комитет начальников штабов и Госдепартамент посоветовали генералу Мэтью Б. Риджуэю, командующему всеми силами ООН в Корее, решительно опровергнуть обвинения, а также предупредить китайское и северокорейское правительства о недопустимости жестокого обращения с военнопленными. Риджуэй решил не выступать с заявлением, так как посчитал, что уже выступил с достаточно решительными опровержениями. В дополнение к этому Госдепартамент добился от Международного комитета Красного Креста согласия провести расследование обвинений и принял аналогичное предложение о проведении расследования от Всемирной организации здравоохранения. Хотя советские представители в ООН повторили обвинения и подчеркнули, что Соединенные Штаты не ратифицировали Женевский протокол 1925 года против биологического и химического оружия, они также наложили вето на американские резолюции, которые позволили бы Международному комитету Красного Креста и Всемирной организации здравоохранения провести инспекции. Китайское правительство также отклонило независимые предложения от этих организаций, заявив, что они заинтересованы только в получении военных разведданных для США. Пекин утверждал, что надлежащие расследования уже проводятся «дружественными правительствами». Затем советские газеты расширили свои обвинения, обвинив Соединенные Штаты в болезни ящура в Канаде и нашествии саранчи на Ближнем Востоке.
Министр ВВС Томас Финлеттер сообщил министру обороны, что, по мнению его службы, пропаганда была направлена либо на то, чтобы воспрепятствовать использованию США «огромного военного потенциала биологического и химического оружия», либо на то, чтобы подготовить почву для того, чтобы коммунисты могли использовать свой собственный биологический и химический потенциал в ходе внезапной атаки «Перл-Харбор». Хотя первое предположение было наиболее вероятным, второе было наиболее опасным, и Финлеттер приказал своему Генеральному хирургу провести инвентаризацию запасов вакцин и антибиотиков. Дальневосточное командование США в Корее разделяло опасения ВВС, расширяя свои программы по обнаружению и предотвращению биологического оружия и запрашивая биологические и химические боеприпасы для ответных действий. Хотя опасения по поводу коммунистических атак способствовали значительному увеличению американских программ по созданию биологического оружия, они не принесли результатов до 1954 года.
В Организации Объединенных Наций Вашингтон следовал тщательно спланированной стратегии, разработанной помощником государственного секретаря по делам ООН Джоном Хикерсоном, чтобы дискредитировать обвинения коммунистов. Хикерсон знал, что советский представитель Яков Малик займет пост председателя Совета Безопасности ООН в июне 1952 года. Хикерсон также знал, что Малик хотел обсудить вопрос о бактериологической войне. Хикерсон подготовил два проекта резолюций, чтобы представить их, когда Малик поднимет этот вопрос. Первая предлагала создание беспристрастной комиссии по расследованию. Хикерсон ожидал, что Советский Союз наложит вето на это предложение, поэтому его последующая резолюция осуждала их за срыв расследования. Он знал, что это предложение постигнет та же участь, что и его предшественника, но верил, что вето разоблачит неискренность коммунистов для всех, кроме самых предвзятых наблюдателей, тем самым обеспечив положительную рекламу американской позиции. Когда 18 июня Малик повторил обвинения и представил проект резолюции, призывающий все государства ратифицировать Женевский протокол 1925 года, запрещающий биологическую войну, заместитель представителя США в ООН Эрнест Гросс был готов ответить. Он дал пространное объяснение мотивов США, настаивал на невиновности Америки, осудил Советский Союз за его собственные работы по бактериологической войне и распространил проект резолюции, разрешающий Международному комитету Красного Креста провести беспристрастное расследование всех обвинений коммунистов. Совет Безопасности отклонил резолюцию Малика и его попытки привлечь к обсуждению Северную Корею и Китай, и вместо этого сосредоточился на американском предложении. Когда было назначено голосование, Малик, как и ожидалось, единственный высказал несогласие. Затем Гросс представил вторую резолюцию, в которой признал предложения о помощи от Международного комитета Красного Креста и Всемирной организации здравоохранения, осудил советское вето и сделал вывод из их отказа разрешить беспристрастное расследование, что коммунистические обвинения «должны быть признаны необоснованными и ложными». Голосование в Совете Безопасности по этой резолюции было 9-1-1, Пакистан воздержался, а Советский Союз наложил свое 50-е вето. Хотя резолюции потерпели поражение, Соединенные Штаты выиграли в плане связей с общественностью. В прессе подчеркивалась непримиримость Советского Союза, а Гросс снимался в кинохронике, осуждая «ложные и злонамеренные» обвинения в «красной» кампании.
Обвинения в бактериологической войне нашли отклик в прессе Восточной Европы и оказали некоторое влияние в Азии, особенно в Индии и Пакистане. Там эти обвинения усилили подозрения в отношении американцев к «цветным народам Азии» и веру в то, что Соединенные Штаты «своими действиями и бездействием» затягивают борьбу, которая может перерасти в Третью мировую войну. Независимо от того, действительно ли лидеры коммунистического блока верили в то, что Китай и Северная Корея были целью кампании бактериологической войны или нет, у них было мало стимулов для тщательного расследования обвинений, исходящих от полевых командиров, пока пропагандистская кампания находила поддержку внутри страны и за рубежом.
Как ни странно, недавние открытия из российских архивов убедительно подтверждают аргумент о том, что китайские и российские оперативники среднего звена сотрудничали с северокорейским правительством для подделки доказательств. Их усилия включали создание ложных карт заражения, сбор бацилл холеры и чумы от инфицированных людей в Северной Корее и Китае, инъекции этих болезней осужденным заключенным и захоронение инфицированных тел, которые можно было найти для подтверждения своих заявлений об эпидемии. В 1952 году эта кампания должна была убедить две тщательно отобранные группы наблюдателей — Международную ассоциацию юристов-демократов и Международную научную комиссию по расследованию фактов, касающихся бактериологической войны в Корее и Китае, — что Соединенные Штаты действительно используют бактериологическую войну. Однако к апрелю 1953 года постсталинское правительство в Москве узнало о фальсификации доказательств и решило, что заявления о применении химического и биологического оружия американскими войсками были ложными. Опасаясь, что разоблачение обмана может поставить в неловкое положение и нанести «политический ущерб», тем более что на тот момент было желательно перемирие, советские представители «рекомендовали» Китаю и Северной Корее свернуть свою кампанию, и обвинения быстро прекратились.
Наиболее значительный эффект пропаганда бактериологической войны имела на северокорейском и китайском фронтах. Обычные граждане и солдаты очень серьезно восприняли обвинения в применении биологического оружия, став более мотивированными для борьбы и поддержки программ общественного здравоохранения. Утверждения о том, что американские самолеты выбрасывают микробы оспы и тифа, также могли вызвать панику в китайских войсках. Ситуация усугублялась вспышками холеры, чумы и менингита, которые, как полагали солдаты, были вызваны врагом, но на самом деле являлись лишь частью обычного весеннего эпидемического сезона. В марте китайское правительство начало «патриотическую кампанию по охране здоровья и предотвращению эпидемий» и попросило граждан уничтожать насекомых и очищать города и дороги. Миллионы гражданских лиц были вакцинированы, как и более 90% военнослужащих на передовой. Результатом санитарных и медицинских акций стало значительное снижение инфекционных заболеваний, что позволило коммунистическим чиновникам объявить о победе над американской технологией биологического оружия, в то время как пропаганда продолжала держать в напряжении Организацию Объединенных Наций на переговорах о заключении договора. Кампания также настолько разозлила гражданское население Северной Кореи, что оно вышло на охоту за сбитыми американскими летчиками, гарантируя, что у этих людей практически не было шансов избежать немедленного захвата.
Признания заключенных
В начале мая 1952 года в пропагандистскую кампанию коммунистов был добавлен новый ингредиент. Радио Пекина и «Правда» передали выдержки из признаний двух американских летчиков: 1-й лейтенант Джон С. Куинн, пилот B-26, и 1-й лейтенант Кеннет Л. Энох, его штурман, признались, что их заставили сбросить «бомбы-микробы» «поджигатели войны с Уолл-стрит» в рамках масштабных усилий по созданию биологического оружия против Китая и Северной Кореи. В конечном счете, в участии в биологической войне признались 38 летчиков, восемь из которых были широко представлены в коммунистических пропагандистских фильмах и передачах в 1952 году. Государственный департамент отверг их заявления, утверждая, что они были сделаны под пытками и с промыванием мозгов, в то время как ВВС тщательно исследовали каждый аспект признаний. Они нашли достаточно несоответствий, чтобы считать, что офицеры не полностью сдались, хотя эти несоответствия не могли быть немедленно опубликованы для дискредитации показаний из-за опасений, что коммунисты могут навредить офицерам или использовать информацию для совершенствования методов допроса. В марте 1953 года ВВС и Корпус морской пехоты все же предоставили рассекреченную информацию делегации США в ООН для использования в «агрессивном контрнаступлении».
У ВВС были свои планы по связи с общественностью, чтобы дополнить тему «вынужденных ложных признаний», распространяемую Госдепартаментом через «Голос Америки» и международную прессу. Служба подготовила свой собственный фильм, чтобы опровергнуть обвинения в распространении бактериологической войны, но Министерство обороны не одобрило его выпуск. По мере того, как росла вероятность перемирия, росли и надежды ВВС на то, что им удастся вернуть летчиков и заставить их отказаться от своих признаний. Однако до последней минуты существовали опасения, что правительства Северной Кореи и Китая не вернут их именно по этой причине. Генерал Марк Кларк, сменивший Риджуэя на посту командующего ООН в Корее, получил специальные инструкции потребовать привлечения к ответственности офицеров морской пехоты и ВВС, участвовавших в признаниях, если они не будут возвращены на родину. Он даже был уполномочен начать «подпольную и тайную деятельность», чтобы найти их и вернуть обратно.
Однако ничего из этого не понадобилось. Пять летчиков вернулись в Сан-Франциско в сентябре 1953 года, где представитель Отдела психологической войны ВВС США собрал письменные показания и сделал кино- и магнитофонные записи. Все вернувшиеся утверждали, что их принуждали психическими и физическими пытками, включая угрозы смерти. Копии заявлений были переданы делегации США в Организации Объединенных Наций, а некоторые киноматериалы были предоставлены кинохроникерам. В их репортажах клипы из коммунистических фильмов сопоставлялись с кадрами ВВС, на которых репатриированные военнопленные рассказывают о пытках и угрозах, чтобы показать, как «техника большой лжи, порожденная Гитлером, была доведена до совершенства красными». В конце октября того же года в Организации Объединенных Наций делегация США представила заявления под присягой и предприняла энергичную атаку на жестокое обращение коммунистов с военнопленными, отрицая при этом все обвинения в биологической войне. Сообщения о жестоком обращении с пленными и вынужденных признаниях также появились в крупных газетах, таких как New York Times.
Уроки
Обвинения России сегодня отражают многие из тех же мотивов и тактик, которые лежали в основе обвинений коммунистов в Корее. Действительно, одним из неизгладимых последствий этих обвинений является сохраняющееся подозрение в России и Азии, что Соединенные Штаты с большой готовностью могут применить химическое и биологическое оружие.
Как и большинство устойчивых теорий заговора, обвинения коммунистов имели под собой определенную основу. Прискорбная сделка с генерал-лейтенантом Исии в конце Второй мировой войны послужила основой для обвинений в Корейской войне. Несмотря на усердные усилия многих исследователей, никогда не было найдено никаких доказательств, подтверждающих утверждения об американской биологической войне в Корее или Китае. Не исключено, что здесь могла иметь место какая-то операция под ложным флагом или ошибка лаборатории.
Сегодня есть еще более крохотная доля правды: договоренности США с украинскими биологическими исследовательскими центрами, достигнутые в 2005 году специально для того, чтобы как раз предотвратить разработку любого оружия. Международная и медийная обстановка также значительно изменилась со времен Корейской войны. Например, даже некоторые ведущие американские СМИ, такие как Fox News, повторяют чужие обвинения насчёт лабораторий биологического оружия в Украине.
Однако, американские лидеры также могут извлечь уроки из адекватного реагирования Вашингтона в 1952 и 1953 годах. Этот опыт подсказывает, что они должны быть готовы дать незамедлительный и решительный ответ на растущие обвинения — как в международных органах, таких как Организация Объединенных Наций, так и в публичной прессе. Чтобы не позволять обвинениям накапливаться, тщательное расследование может помочь предоставить убедительные доказательства, поддающиеся проверке, для опровержения враждебных обвинений.
23 марта 2022 г.
Автор: Конрад Крейн (CONRAD CRANE)
Источник: War On The Rocks
Мнения, изложенные в данной статье, являются личной точкой зрения автора и не обязательно отражают официальную политику или позицию армии, министерства обороны или правительства США. Автор также не имеет специального доступа к разведданным или каким-либо оперативным вопросам, недоступным широкой общественности.
Об авторе
Конрад Крейн, доктор философии, является историком-исследователем в Военном колледже сухопутных войск. Он много писал по вопросам воздушных и сухопутных сил. Две его последние книги — «Стратегия американской воздушной мощи во Второй мировой войне», изданная University Press of Kansas, и «Кассандра в стране Оз: операции против повстанцев и война будущего», изданная Naval Institute Press.
Last Updated on 24.03.2022 by iskova