Украинская “боевая лаборатория” Пекина

Среди тех, кто наблюдает за продолжающимися операциями российских вооруженных сил на Украине, мало кто будет следить и оценивать их действия более интенсивно, чем военнослужащие Народно-освободительной армии Китая (НОАК).

Анализ войн других стран продолжает играть важную роль в принятии Пекином решений о военной модернизации, наряду с собственными полевыми экспериментами НОАК и растущим использованием больших данных, искусственного интеллекта и симуляций.

На первом этапе украинского конфликта аналитики НОАК, традиционно высоко оценивающие российские вооруженные силы, несомненно, расценят российские операции как оставляющие желать лучшего.

Китайская Народная Республика рассматривает военный элемент национальной мощи и природные ресурсы как сильные стороны Москвы в ее постсоветском воплощении. Следовательно, успех или неудача этой операции, безусловно, повлияет на мнение Пекина о “всеобъемлющей национальной мощи” Российской Федерации в целом и состоянии российских вооруженных сил в частности.

Во-вторых, оценка российских оперативных действий может иметь самое непосредственное отношение к недавним и будущим реформам и модернизации

НОАК. В 2016 году НОАК подверглась самой масштабной реорганизации в своей истории в попытке лучше подготовиться к ведению современной войны информационной эпохи. Некоторые ключевые аспекты этой реорганизации были основаны на том, чему она научилась у Соединенных Штатов.

Однако НОАК также учла уроки, извлеченные из российских военных реформ “Нового взгляда”, которые начались в конце 2008 года. Профессиональные военные журналы НОАК часто содержат статьи, в которых обсуждаются последние события в российской военной сфере, а также события, происходящие в объединенных вооруженных силах США.

И, конечно же, китайские и российские военные близки в институциональном плане, проводя переговоры генеральных штабов и посещая школы профессионального военного образования друг друга. В ноябре 2021 года они подписали “дорожную карту более тесного военного сотрудничества на 2021-2025 годы”, которая, среди прочего, направлена на нормализацию совместного морского и воздушного патрулирования, подобного тому, которое они провели месяцем ранее через пролив Цугару к северу от Японии.

Поэтому оценка российских оперативных действий станет приоритетной задачей для аналитиков НОАК по мере их сближения с российскими коллегами.

В-третьих, китайские и российские вооруженные силы уже много лет проводят совместные учения друг с другом.

Выступление России на Украине позволит НОАК почувствовать разницу между тренировками и реальными боевыми действиями. Этот вопрос имеет большое значение для НОАК, которая слишком хорошо осознает тот факт, что она не видела крупномасштабных боевых действий с момента вторжения во Вьетнам в 1979 году.

Однако НОАК рассматривает российских военных как имеющих значительный боевой опыт, и в сравнительном плане они правы. С момента распада Советского Союза российские военные воевали в Чечне, Грузии, Крыму, восточной Украине, Сирии, а теперь и на всей территории Украины.

Поэтому аналитики оперативных исследований НОАК будут всматриваться в свои компьютерные терминалы и оценивать, как Москва справляется со своим последним развертыванием сил. Один из уроков, который они могут извлечь, заключается в том, что даже для военных с большим опытом война остается трудным делом.

В-четвертых, особый интерес будут представлять технические характеристики российских систем вооружения – их сильные и уязвимые стороны.

Хотя Пекин имеет значительный собственный сектор оборонного производства, НОАК по-прежнему имеет на вооружении оружие, системы и платформы российского производства или созданные по российским образцам.

На данный момент слишком рано с высокой степенью уверенности утверждать, чему, по мнению военных специалистов в Китае, они учатся в ходе операций России. Как и другие во всем мире, аналитики НОАК, вероятно, накапливают данные и пытаются усвоить происходящее в режиме реального времени, что всегда непросто.

Более того, война в Украине вступает в новую фазу, поскольку российские военные перегруппировываются и переориентируют свои операции на востоке и юго-востоке. Более чем вероятно, что лучшие аналитические выкладки НОАК будут сделаны через несколько месяцев.

Тем не менее, мы можем заняться скромными, но обоснованными предположениями о том, что, как мы подозреваем, будет стимулировать внимание НОАК на оперативном и стратегическом уровнях конфликта.

На оперативном уровне аналитики НОАК заметят, что российские операции на сегодняшний день, похоже, нарушают некоторые из проверенных временем “Основных принципов военной кампании” НОАК (基本战役原则).

Четыре из них, в частности, похоже, остались без внимания:

Во-первых, российские военные явно недооценили “противника” и, очевидно, переоценили свои собственные возможности, что является существенным недостатком. Действующий принцип кампании НОАК – “знать врага и знать себя” (知彼知己).

  1. Далее, исходя из кажущейся разобщенности российских операций, проводимых в северной, восточной и южной частях Украины в начале военных действий, операции Москвы, вероятно, будут признаны нарушающими принцип кампании НОАК “единой координации” (协调一致).
  2. В-третьих, очевидные российские проблемы с логистикой и другими функциями поддержки боевых служб наведут аналитиков НОАК на мысль, что Россия не смогла следовать принципу “всесторонней поддержки” (全面保障).
  3. Наконец, с самого начала военные планировщики Москвы не придерживались и, похоже, даже не пытались достичь универсального принципа войны: “внезапность”, который в принципах ведения кампании НОАК сформулирован как “застать врага врасплох” (出敌不意). Проблемы Москвы в этом отношении усугубляются публичным размещением Вашингтоном разведывательных данных, что должно навести наблюдателей в Пекине на мысль о растущей сложности достижения внезапности на стратегическом уровне в наши дни.

Будучи давними учениками российской военной доктрины, теперь НОАК, вероятно, отнесется с явным удивлением, если не сказать скептически, к очевидному отсутствию “совместности” в российских операциях.

Военная кампания Москвы в Украине очень похожа на общевойсковую войну, ориентированную на наземные силы – тот тип войны, за рамки которого НОАК как раз пытается выйти  крупных военных операциях.

В ноябре 2020 года, после 20 лет экспериментов, НОАК полностью обновила свою “Доктрину совместных операций“. Новая парадигма совместных операций НОАК, известная как “Объединенные совместные операции” (一体化联合作战), требует единства усилий и интеграции между службами на суше, море, в воздухе и в ключевых высокотехнологичных областях боевого пространства, таких как киберпространство, космическое пространство и электромагнитный спектр – все под единой структурой командования и управления.

Более того, НОАК намерена довести совместные операции до тактического уровня, тогда как ранее совместные операции проводились только в рамках крупномасштабных кампаний.

Концепция интегрированных совместных операций определяет множество аспектов деятельности НОАК:

  • организационную структуру на общенациональном уровне;
  • организационную структуру на уровне театра военных действий;
  • органы управления и контроля и структуры;
  • развитие военного потенциала;
  • обучение, а также профессиональное военное образование.

Вместо того, чтобы демонстрировать изящные совместные операции 21-го века с использованием высокотехнологичных средств – как это делают американские вооруженные силы и к чему стремится НОАК – Россия, по наблюдениям НОАК, похоже, возвращается к наземным, воздушным и ракетным атакам, используемым в качестве тупых грубых инструментов.

Эти российские операции никак не являются примером того “оперативного искусства“, которым НОАК надеется овладеть. (Справка: оперативное искусство — составная часть военного искусства, которая занимает промежуточное положение между тактикой и стратегией). И поскольку армия Китая на протяжении десятилетий была усердной ученицей, если не сказать поклонницей, российской доктрины, стратеги и планировщики НОАК могут только задаваться вопросом: “Почему?”.

Далее, поскольку НОАК является “вооруженным крылом Коммунистической партии Китая”, она представляет собой как военную, так и политическую силу. В НОАК есть корпус политических офицеров, которые следят за дисциплиной, укрепляют связь между армией и партией, следят за военно-гражданской динамикой и занимаются кадровыми аспектами войны.

Поэтому НОАК будет уделять пристальное внимание сообщениям о человеческих и когнитивных (умственных) аспектах войны. Аналитики НОАК будут внимательно читать сообщения о низком моральном духе российских войск, предполагаемом дезертирстве, отсутствии дисциплины тактической связи, неизбирательных атаках на украинских некомбатантов и обвинениях в военных преступлениях.

Они также обратят внимание на истории о протестах в России граждан, выступающих против “путинской войны”, и репрессивных мерах Москвы.

В то же время, политические офицеры НОАК и прочие, вероятно, будут удивляться тому, как хорошо президент Украины Владимир Зеленский использует информационную войну и стратегические коммуникации в качестве средства увеличения силы.

 

Действительно, Зеленский и украинские военные фактически практикуют то, что НОАК называет “тремя направлениями войны” (三种战法):

Чтение этих информационных сообщений, несомненно, оправдает для НОАК их постоянный акцент на “политической работе” (政治工作) среди войск и местного населения, а также оправдает новую совместную доктрину НОАК, касающуюся как политической работы, так и национальной мобилизации.

Эти сводки с полей сражений в Украине, вероятно, также предоставят дополнительные данные для военнослужащих-политработников и других лиц в пользу утверждения, почему НОАК должна оставаться политической силой. Они также поднимут вопросы об эффективности постсоветской итерации системы политических руководителей в российских вооруженных силах.

Помимо оперативных и тактических вопросов, вторжение России в Украину и вызванная им международная реакция, скорее всего, вызовут дискуссии о стратегических вопросах более широкого порядка, таких как последствия жестких международных экономических санкций для будущего национальной безопасности Китая, способность либеральных демократий разных регионов выступить единым фронтом перед лицом общей угрозы, присущая им сила альянсов и быстрое возвращение США к роли глобального лидера.

И хотя правительство в Пекине отрицает наличие каких-либо политических параллелей между ситуацией в Украине и на Тайване, НОАК и другие страны могут найти как оперативные, так и стратегические уроки российско-украинской войны вполне актуальными и для этого сценария.

Среди наиболее весомых вопросов стратегического уровня, порожденных российско-украинской войной, будет вопрос ядерного сдерживания. Аналитики НОАК и другие представители китайского сообщества национальной безопасности вероятно будут изучать роль, которую играет обладание Россией серьезными средствами ядерного сдерживания в принятии США и НАТО решений по ответным шагам на действия Москвы, включая их первоначальное решение воздержаться от военного вмешательства.

Это, скорее всего, оправдает правильность решений Пекина, принятых задолго до войны в Украине, об увеличении размера и живучести своего ядерного арсенала. В то же время, это может вызвать вопросы о будущей эффективности давней китайской ядерной доктрины “неприменения первым”. Есть подозрение, что ядерный вопрос будет длительное время и тщательно изучаться военными и гражданскими стратегами Пекина.

В целом, следует полагать, что НОАК во время и после завершения этого конфликта выделит значительные ресурсы на усвоение уроков российского вторжения в Украину.

Если прошлое послужит прологом, то не будет поспешных суждений. Будут проведены симпозиумы, конференции, дебаты, статьи и книги, в которых будут рассмотрены все аспекты войны.

На оперативном и тактическом уровнях войны эти уроки либо подтвердят, либо приведут к корректировке таких вопросов, как военная доктрина, включая тактику, методы и процедуры, оптимальное использование систем и даже политическая работа.

В стратегическом плане такие уроки могут даже повлиять на будущую ядерную доктрину и расчеты Пекина в отношении потенциального применения силы.

Официальные лица в Пекине продолжают заявлять, что этот конфликт – не то, что они хотели бы видеть.

Мы должны принять это заявление за чистую монету.

Тем не менее, российская военная кампания предоставляет НОАК еще одну “боевую лабораторию” для изучения войн других стран.

 

2 МАЯ 2022 ГОДА

Автор: Дэвид Финкелстайн

Дэвид М. Финкелстайн – отставной офицер армии США и давний исследователь вопросов безопасности в Азии. Он является директором по вопросам безопасности Китая и Индо-Тихоокеанского региона в Центре военно-морского анализа (Center for Naval Analyses, CNA) – независимом исследовательском институте в Арлингтоне, штат Вирджиния.

Высказанные в статье взгляды являются его личной точкой зрения.


Читайте iskova.news в соцсетях:

Telegram:   https://t.me/iskova_news

Twitter:  @IskovaNews

Last Updated on 04.05.2022 by iskova

Добавить комментарий