Традиции киевской благотворительности

Традиции киевской благотворительности

1

Самая древняя благотворительная организация Киева была основана неподалеку от Печерского монастыря преподобным Феодосием Печерским в 1058 г. и просуществовала более 850 лет.

В течение многих веков она представляла собой небольшую богадельню с церковью святого первомученика Стефана, и лишь ближе к середине ХІХ века (при митрополитах Евгении Болховитинове и Филарете Амфитеатрове) из первоначального ядра возник целый городок со многими строениями, получивший название лаврской странноприимницы, или лаврской гостиницы.

«Здесь, — писал в 1888 г. М. Захарченко, — получают приют и бесплатное пропитание бедные поклонники; а есть и особые покои для желающих занять их с платою по доброхотному усердию. Гостиница состоит из трех двухэтажных и одного четырехэтажного корпусов, нескольких навесов и разных служебных построек.

Первый корпус направо от въездных ворот занят под лечебницу для заболевших богомольцев (основана при митрополите Филарете в 1842 г.— А. М.).

Лечебница устроена на 80 кроватей: 40 мужских и 40 женских; кроме того, в нижнем этаже этого же корпуса устроено еще и отдельное отделение для заболевших легкими болезнями».

Небогатые богомольцы получали в Лавре не только бесплатное жилье на две недели, но и бесплатное питание в странницкой столовой на весь этот срок.

В 1860-х гг. в зимнее время в Лавре ежедневно столовались не менее 300 человек, а в теплые месяцы — более двух тысяч.

Странники разделялись на несколько партий по 600 человек и обедали в несколько приемов в обширном помещении столовой, чайной и под навесами так называемого «обеденного дворика» (возле кухни за больничным корпусом).

В описании современника паломнические трапезы выглядели так:

«В большой комнате ряды деревянных столов. На столах чашки со щами и куски хлеба. Перед каждым куском, пользуясь им вместе, как и тарелкою, сидит бедняк и ждет, когда инок благословит трапезу. Едва благословение дано, 6 деревянных ложек подвигаются к каждой чашке со щами и под мерное чтение инока с амвона голодные рты работают во славу монастыря, который, собирая щедрые подаяния имущих, не отказывает в даровой пище многим тысячам убогих сельчан-богомольцев. Часто в огромной комнате, вмещающей несколько сот человек, садится за стол три и четыре смены обедающих».

В праздничные дни еда была разнообразней и вкусней.

На Пасху гости Лавры получали по половине яйца, по куску пасхи, творог, борщ, лапшу и кашу с маслом.

В храмовый праздник — еще и пиво. Скромность угощения соответствовала аскетическому меню самого монастыря. Монахи питались не намного лучше своих гостей. Их обед состоял из двух блюд и кваса.

Для желавших питаться получше на кухне странноприимного городка готовили платные обеды. Состоятельные постояльцы Лавры отзывались о гостеприимстве монахов с не меньшей признательностью, чем их неимущие сотоварищи по богомолью.

«Остановились мы, — писал один из них, — и в лаврской гостинице. Хорошо тем, что недорого. О цене за номер и речи не было, — дают по усердию, да и номер незавидный; но стол и дешев, и хорош: за порцию, коей довольно на двоих, берут 20 коп. без рыбы и 25 кон. с рыбою. Кушанье можете выбирать какое угодно».

2

Свои формы помощи нуждающимся выработались в мещанской среде Подола.

Здесь благотворительностью занимались «шпитали» при церквях (комплексы благотворительных заведений, состоявших из школ, богаделен, приютов для сирот и странноприимниц) и братства при цехах, заботившиеся о своих нетрудоспособных членах, сиротах и вдовах, о приходских церквях и их «шпиталях».

Прихожане подольских церквей собирали также средства для помощи нуждающимся.

Их распределением занимался особый совет, в который входили наиболее богатые и авторитетные мещане. Они знали, кто и почему попал в беду, и сколько надо дать, чтобы спасти человека от окончательного разорения и нищеты.

3

Братская благотворительность сохранялась в городе вплоть до отмены Магдебургского права в 1834 г., когда рухнула вся система городского самоуправления с ее цеховыми структурами.

Многие бедняки лишились поддержки. С другой стороны, приверженцы патриархальной «библейской душевности» потеряли возможность общаться с теми, кто нуждался в их участии, и оказывать им действенную помощь.

В этих условиях в 1840 гг. была предпринята попытка распределения частных благотворительных средств через поверенных лиц, хорошо знающих жизнь городских низов и пользующихся там авторитетом, и сколько надо дать, чтобы спасти человека от окончательного разорения и нищеты.

Это делалось по примеру больших немецких городов, успешно осваивающих систему общественного призрения с помощью особых поверенных, получившую впоследствии (в 1852 г.) название Эбельфельдской (по имени города, где она внедрялась с особенным успехом).

Образованные светские и духовные лица Киева были в курсе гуманитарных экспериментов Запада (очевидно, здесь не обошлось без знаменитого филантропа и аболициониста Д. П. Журавского, поселившегося в Киеве в 1845 г.) и, желая иметь у себя нечто подобное, создали частный благотворительный фонд.

Через гражданского губернатора И. И. Фундуклея и ректора духовной академии Димитрия Муретова они уговорили знаменитого городского юродивого Ивана Босого заняться (при их поддержке и непосредственном участии) таким богоугодным делом, как помощь впавшим в нужду горожанам и паломникам.

Первый киевский общественный фонд помощи бедным был оборудован в двухэтажном каменном доме, встроенном в фундамент Андреевской церкви. Он располагал достаточно большими средствами, чтобы способствовать уменьшению числа нищих на улицах города и оказывать ощутимую помощь странникам, попавшим в трудное положение.

В то же время благотворительность Ивана Босого носила черты юродского куража. Предоставленные ему запасы теплой одежды и обуви он раздавал со своего склада обносившимся богомольцам и горожанам довольно легко, но с питанием дело обстояло сложнее, поскольку юродивый считал сытость несовместимой с набожной душою. Он не столько кормил своих подопечных, сколько укорял их за «алчность». А о деньгах (этом орудии дьявола) не могло быть и речи.

Много лет спустя после смерти великого чудотворца одна из его подопечных рассказывала автору газетного очерка такие любопытные подробности:

«Бывало, наберет нашей братии, бедненьких-то, — он жил тогда в церкви Андрея Первозванного, — много таково наберет нас, – да и любил же он нас, сердечный, царство ему небесное! — наберет, говорю, да станет кормить нас. Отрежет тебе вот такую кибушку хлеба (старушка показала размер руками) и ложечки четыре борщику нальет, да и скажет: «Ешьте во славу Божию, дорогие гостеньки! Чем богат, тем и рад».

А вот денег не любил давать. Попросишь бывало: «Босенький! Дай ты мне копеечку!» А он тебе кукиш покажет. «На что? — скажет.— Тебе не нужны деньги. Ты милости проси у Бога вот так: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Тут о деньгах нет и слова. Ну, так ты и не проси их».

Очевидно, великий городской юродивый не совсем соответствовал роли заведующего киевским общественным попечительством о бедных. В помощь ему был подыскан также праведный, но более практичный человек Дамиан Федорович Виноградский, прославившийся впоследствии как основатель Феофаниевского скита под Киевом. Уговорить его взяться за попечительство было не-просто, поскольку лицо, занимающееся этим, так или иначе должно иметь дело с таким «дьявольским изобретением», как деньги.

Лишь после настойчивой просьбы одной уважаемой старицы и благословения знаменитого юродивого монаха Феофила Виноградский согласился принять в 1848 году деньги от благотворителей на содержание богадельни Ивана Босого.

Заведение просуществовало недолго, и вскоре после смерти своего юродивого патрона было закрыто. Отлученный в 1850 году от любимого дела Дамиан поступил послушником в Михайловский монастырь и стал заведующим его странноприимницей.

Роль попечителей и распорядителей общественных фондов для помощи бедным брали на себя в 1840-х—1850-х гг. такие выдающиеся киевские праведники, как иеромонах Парфений и юродствующий иеродиакон Феофил.

В начале ХХ ст. об Эбельфельдской системе благотворительности вспомнили вновь. Городская дума приняла (в 1901 г.) решение о учреждении в Киеве 10 городских попечительских участков и стала выделять на их нужды по 5 тысяч рублей.

Благотворительность имперских властей носила чисто деловой, далекий от каких бы то ни было сантиментов характер и сосредоточивалась в основном на организации так называемого общественного призрения, под чем подразумевалось прежде всего:

искоренение побирушек из быта городов,
суровые наказания за профессиональное нищенство,
помощь специальных фондов лицам, не способным к труду,
лечение несостоятельных больных в специальных лечебницах,
помощь в трудоустройстве впавшим в нужду здоровым людям.

Основание правительственному призрению положил закон 1775 г. «Об учреждениях для управления губерниями», который предписывал образование во всех областях соответствующих приказов. Каждому отводилось на обзаведение хозяйством единовременно 15 тыс. рублей с правом отдавать эти деньги для роста в залог имений и совершать вся-кие кредитные операции с тем, чтобы получать средства для устройства народных школ, сиротских домов, больниц, убежищ для неизлечимых больных, домов для умалишенных, богаделен, работных и смирительных домов.

Приказы общественного призрения просуществовали почти целое столетие и были упразднены лишь с введением «земского положения» в 1864 г.

В 1813 г. в ведении Приказа общественного призрения в Киеве состояло 13 учреждений:

Кирилловский инвалидный дом (в бывшем Кирилловском монастыре) на 50 чел.;
Богадельня на 50 чел.;
Дом умалишенных на 21 чел.;
Дом смирительный (для драчунов, буянов, нерадивых слуг и непослушных детей т. д.);
Дом воспитательный (для сирот и подкидышей);
Акушергауз на две койки (роддом);
Больница для за-разных больных на 30 чел. за Васильковской заставой;
Больница для незаразных (соматических) болезней 30 чел. (с 1803 г. и до пожара 1811 г. находилась на бывшем митрополичьем подворье на Кудрявце, где теперь Академия изобразительных искусств);
Богадельня от города на 100 чел., устроенная подолянами по подписке в 1802 г. в честь подтверждения царем Магдебургских прав Киева;
Работный дом, где на принудительных работах находились тогда 18 воров и 46 бродяг;
Кирпичный завод и черепичная фабрика при нем, дающие работу городской бедноте;
Аптека;
Фабрика для выделки солдатских сукон с 4 станками, на которой трудились 28 «богадельных» (нуждающихся в заработке) рабочих и 104 арестованных за бродяжничество.

Обе больницы Приказа в 1822—1834 годах обслуживал один врач, он же — известный в свое время украинский поэт Евстафий Петрович Рудыковский (1784-1851), перешедший потом на работу в военный госпиталь.

В богадельных больницах все преимущества отдавались солдатам-инвалидам и арестантам, за чье лечение платила казна, мещанам, «живущим без всякой заплаты, малообеспеченным» и имеющим «о бедности своей свидетельства» (за них платил магистрат). Все иные более-менее состоятельные люди могли пользоваться услугами городских врачей (за плату) только в тех случаях, когда имелось вакантное место, «отнюдь не стесняя больных военнослужащих и бедного состояния».

В силу этого обыкновения горожане привыкли смотреть на больницы приказа общественного призрения как на богадельни или «шпитали», т. е. принимали их скорее за богоугодные заведения, чем медицинские учреждения.

И действительно, в основном они служили приютами для бездомных и старых людей, лечили же здесь кое-как, а из отпускаемых приказом скудных средств на содержание больных умудрялись еще что-то экономить и пускать в коммерческий оборот. В такой больнице умереть было легче, чем выжить.

Смертность была очень высокая.

В 1836 г. здесь умирал каждый пятый из поступавших на лечение.

Самым слабым местом официальной благотворительности было призрение подкидышей и малолетних сирот.

Пока в Киеве существовал магистрат, цехи и патронируемые ими церкви со своими приютами и училищами, сиротки так или иначе находили свое место в жизни. О них заботились сообща, всем братством, их кормили, одевали, учили. Некоторые учились в академии, получали хорошее образование и занимали видное положение в обществе.

После отмены Магдебургского права положение сирот-малюток ухудшилось. Для них уже не было места в городе.

У помянутый в перечне учреждений Приказа общественного призрения дом для сирот стационаром не был.

Он играл роль пересыльного пункта, через который малютки-сироты переправлялись в ту или иную деревню, как только там отыскивались крестьянки, готовые принять их на воспитание за определенное вознаграждение. С этого момента дитя считалось пристроенным, и дальнейшая его судьба никого в городе не интересовала.

В 1857 г. в эту варварскую систему были внесены некоторые поправки. На углу Крепостного переулка и Александровской улицы (где теперь Дом офицеров) в двух частных домах был открыт целый комплекс благотворительных учреждений для сирот:

собственно отделение для сирот (в 1883 г. здесь воспитывались 30 мальчиков и столько же девочек),
детская больница на 20 кроватей,
и, наконец, отделение подкидышей (сначала на 10 кроватей с кормилицами, а впоследствии — на 20).

Живя в приюте, сироты ходили в училища, гимназии, обучались ремеслам в мастерских. А вот подкидышей в сиротском доме долго не держали. Их попрежнему отсылали в деревни.

Лишь с 1904 г. благотворители начали обращать внимание на участь подкидышей. Это произошло благодаря тому, что городское отделение подкидышей перешло в ведение киевского земства, которое обязало своих врачей заботиться о здоровье детей. Учились они также бесплатно — в земских училищах — и даже получали небольшие пособия.

Помощь бедным оказывал также целый ряд неофициальных общественных организаций, среди которых самое почетное место принадлежало «Обществу для помощи бедным» (или, как тогда говорили, «Общество дам-благотворительниц»), возглавляемое, по традиции, женами киевских генерал-губернаторов и создавшее на Липках целый благотворительный городок — Сулимовку.

В 1913 г. в Киеве насчитывалось 86 благотворительных обществ:

47 оказывали помощь бедным вообще, малолетним и старикам,
15 — увечным и больным,
24 — учащимся.

P.S. Интересные факты

Князь Никола́й Григо́рьевич Репни́н-Волко́нский (1778 — 1845) — русский военный и государственный деятель эпохи Наполеоновских войн: генерал-адъютант (1813), генерал от кавалерии (1828), посол в Испании и Вестфалии.

Внук по матери фельдмаршала князя Н. В. Репнина, фамилия которого перешла к Николаю Григорьевичу по указу императора Александра I от 1 июля 1801 года. Старший брат декабриста С. Г. Волконского.

Генерал-губернатор Малороссии (1816—1834).

Высочайшим указом от 1 января 1835 года Репнин был уволен с должности Малороссийского губернатора и назначен членом Государственного совета, после чего князь переехал в Петербург.

Затем 28 июня 1836 года последовал указ Государственному совету об увольнении Репнина «вовсе от службы». На его имущество была назначена опека. Враги Репнина долго собирали против него крамолу, а его отсутствие в Северной столице дало им возможность «покопаться» во всех делах по управлению края и найти на князя «компромат».

Безо всяких доказательств они обвинили его в хищении казенных денег. В этом отношении в качестве предлога они использовали дело постройки учрежденного по почину его супруги Института благородных девиц.

Назначенных денег оказалось недостаточно для завершения строительства, и Репнин заимообразно употребил на этот же предмет из сумм Полтавского Общественного Призрения еще 20 000 рублей. То есть Репнин временно перевел сумму казенных денег с одного счета на другой в тех же социальных и благотворительных целях.

О чем враги Репнина держали гробовое молчание – это о том факте, что князь из своих собственных средств употребил на постройку объекта еще 65 000 рублей!

Рассказывали, что опала была инициирована подозрительным и беспощадным императором Николаем І, которому клеветники нашептали, что «князь Репнин будто бы хотел стать гетманом Малороссии».

Может быть, предчувствуя беду, еще задолго до этих событий он писал:

«Клевета – хуже убийства».

19 января 1865 года генерал-адъютант А.П. Безак назначен командующим войсками Киевского военного округа и киевским, подольским и волынским генерал-губернатором, оставаясь членом Государственного совета.

Его супруга – Любовь Ивановна Безак – вошла в историю города своими благотворительными делами, став с марта 1865 года председательницей Общества для помощи бедным.

В доме Сулимы (Лютеранская, № 16) она открыла бесплатные курсы черчения и рисования для ремесленников, собрала пожертвования на ремонт помещений.

Самым большим деянием губернаторши было открытие бесплатной рукодельной школы для девочек, которые воспитывались там до совершеннолетия. Любовь Ивановна обеспечила ее неприкосновенным капиталом.

Вскоре после открытия школа работала в двухэтажном помещении в Сулимовской усадьбе. Здесь устроили магазин по продаже изделий воспитанниц и престарелых, живших в приюте.

Продукция этой школы, существовавшей полстолетия, пользовались заслуженной славой и спросом.

После смерти супруга-губернатора Любовь Ивановна передала бразды правления княгине Надежде Андреевне Дондуковой-Корсаковой, ближайшей подруге детства известной писательницы Елены Петровны Блаватской.

Источники: книги Макарова, Киркевича, сайта “Интересный Киев” и др.

Last Updated on 20.05.2024 by iskova