ОТ ИРАКА ДО УКРАИНЫ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА РОССИЙСКО-ЗАПАДНУЮ КОНФРОНТАЦИЮ
В декабре 1998 года Билл Клинтон позвонил Борису Ельцину, призывая: «отношения между Соединенными Штатами и Россией, над созданием которых мы с вами так упорно работали, слишком важны и, на мой взгляд, слишком прочны, чтобы Саддам Хусейн мог их подорвать». К ужасу Клинтона, Ельцин ответил, что действительно, «на карту поставлена не только личность Саддама Хусейна, но и наши отношения с США».
Как я уже рассказывал, это был лишь один из многих напряженных обменов мнениями между американскими и российскими официальными лицами по поводу Ирака в 1990-е годы. Такие ссоры между двумя бывшими соперниками по холодной войне нанесли непоправимый ущерб их отношениям в период после окончания холодной войны, но они были в значительной степени обойдены вниманием истории, даже в мемуарах и последующих специальных анализах официальных лиц, участвовавших в тех событиях. Тем не менее, сегодня эти споры стоит пересмотреть, поскольку они дают критическое понимание того, что является причиной глубокой вражды между Москвой и Вашингтоном.
Война в Украине вновь оживила продолжавшиеся десятилетиями споры о том, что пошло не так в российско-американских отношениях после окончания холодной войны.
С одной стороны, политики и эксперты, от Берни Сандерса слева до Такера Карлсона справа, а также реалисты в области международных отношений обвиняют американскую и западную политику в Восточной Европе в разрыве российско-американских отношений.
Одни аргументируют это тем, что «высокомерие, принятие желаемого за действительное и либеральный идеализм» привели к расширению НАТО в традиционную сферу влияния Москвы, что стало явной угрозой для российской территории. Политика Москвы в таких странах, как Украина, является достойной сожаления, однако является предсказуемым ответом на такую провокацию.
Другие возражают, что такие аргументы являются «непоследовательными» и конфликты между Россией и Западом в Восточной Европе обусловлены российскими патологиями и паранойей Москвы, а вовсе не западным либерализмом.
Тем не менее, вся подобная критика сосредоточена исключительно на Восточной Европе.
Евроцентризм дискуссии привел к тому, что все стороны не заметили глобального характера американских разногласий с Россией с 1990-х годов. В конце концов, помимо Украины, Россия также осуществила военное вмешательство в Сирии и, что менее заметно, в Ливии.
Аналогичным образом, привлечение к разговору Ирака расширяет дискуссию о российской внешней политике. Это опровергает мнение о том, что бредовые американские обязательства перед либерализмом и угрожающий характер сил НАТО, прижавшихся к российской границе, определяли историю после холодной войны.
Разногласия России с США были столь же острыми в Ираке, который совсем не находится в непосредственной близости от российской границы. Американские действия там, конечно, не представляли угрозы для режима в Москве. Скорее, акцент на Ираке говорит о том, что главной проблемой России в отношениях с Западом после холодной войны была ее собственная слабость, которая мешала попыткам Москвы формировать международную политику, как это было во времена холодной войны.
Ирак сыграл такую же важную роль в разладе российско-американских отношений в 1990-х годах, как и все, что произошло в Европе.
Москва пошла на поводу у Вашингтона в кризисе 1990 года в Персидском заливе, потому что была бессильна остановить его. Как в частном порядке заметил один британский дипломат после вторжения Ирака в Кувейт, «нет никакой разницы, что думают советские аналитики, поскольку человеком, определяющим советскую политику на Ближнем Востоке в эти дни, является [госсекретарь США] Джеймс Бейкер».
Хотя Советский Союз поддержал Соединенные Штаты в войне в Персидском заливе, иракские войска были вооружены советским оружием. Москва в смятении наблюдала, как её военная техника оказалась бессильной перед высокотехнологичным натиском Запада в Ираке.
После войны русские молчаливо поддержали гуманитарную интервенцию в курдские районы северного Ирака, но за закрытыми дверями высказали Бушу некоторые оговорки по поводу посягательств на территориальную целостность Ирака.
Внутренние иракские архивы показывают, что иракские дипломаты боролись за сохранение влияния в Москве в 1991 и начале 1992 года. Однако, обхаживая российскую оппозицию, им все же удалось превратить американскую политику в отношении Ирака в клинч в Москве.
К концу 1992 года иракцы добились изменений в политике. Несмотря на окончание холодной войны и распад Советского Союза, российское правительство все больше скатывалось к старой модели отношения к Ираку как к клиентскому государству в борьбе против американской гегемонии.
СПРАВКА: Клиентское государство — это государство, которое экономически, политически либо военным образом подчинено другому, более влиятельному государству. Существуют следующие типы клиентских государств: государство-сателлит, ассоциированное государство, марионеточное государство, неоколония, протекторат, вассальное государство и трибутарное государство (источник: Википедия)
Когда в январе 1993 года Ирак переместил ракеты класса «земля-воздух» в бесполетную зону, американцы, британцы и французы нанесли авиаудары по режиму Саддама.
Как следует из рассекреченных отчетов американской разведки, эти авиаудары «застали Россию… врасплох». Москва посчитала, что с ней «не проконсультировались должным образом», и начала сомневаться в «попытках Запада самостоятельно управлять военными действиями, санкционированными ООН».
Эти сомнения по поводу американской односторонности в Ираке переросли в подозрения по поводу американских действий на Балканах позднее в 1993 году. Американская разведка предположила, что Россия заняла более жесткую позицию на Балканах «из-за внутренней реакции на последние военные действия [американцев] против Ирака». Ельцин стал объединять эти два вопроса, обвиняя «США в диктате международному сообществу по Ираку и Югославии».
К концу 1993 года внутренние иракские документы показали, что режим в Багдаде мог рассчитывать на поддержку всех основных политических партий России — от христианских демократов до коммунистов, либеральных демократов и всех остальных. На встречах с иракцами все они «неоднократно соглашались» помочь иракскому режиму, и многие из них посетили Ирак, чтобы продемонстрировать свою поддержку.
Москва не решалась публично порвать с Вашингтоном, но к осени 1994 года она выступила решительно против санкций, поддерживаемых Америкой.
Ирак задолжал России крупные суммы денег, а режим в Багдаде еще больше заманивал Москву, предлагая российским фирмам выгодные нефтяные контракты и контракты на реконструкцию. Таким образом, Москва имела значительные экономические интересы в поддержке Ирака.
Однако российские осуждения американской политики были наиболее резкими тогда, когда Соединенные Штаты не соответствовали либеральным принципам, о поддержке которых они заявляли.
Администрация Джорджа Буша преподносила войну в Персидском заливе и санкции против Ирака как средство для установления «нового мирового порядка», в котором «верховенство права вытеснит верховенство джунглей». Администрация Клинтона придерживалась аналогичной риторики.
Однако, хотя Организация Объединенных Наций никогда не санкционировала смену режима в Ираке, администрации Буша и Клинтона все яснее давали понять, что на меньшее они не согласны.
Такое лицемерие накалило российско-американские отношения. Как заявил в 1994 году министр иностранных дел России Андрей Козырев, если Ирак будет соблюдать резолюции ООН, Соединенные Штаты и Совет Безопасности ООН «должны быть готовы принять «да» в качестве ответа».
Русские не либералы. И уж точно им не чуждо ни лицемерие, ни цинизм. В Ираке они поддерживали одного из самых жестоких диктаторов конца 20-го века — того, кто развязал две войны против своих соседей и травил газом собственный народ.
Однако в данном случае гнев России вызвало не навязывание Америкой либеральных концепций, таких как система, основанная на правилах, или международное право, а их игнорирование.
В течение последующего десятилетия разногласия между Москвой и Вашингтоном по Ираку вызывали все большую напряженность.
В 1996 году Багдад направил иракскую армию в автономный регион на севере Ирака, чтобы вмешаться в гражданскую войну курдов. В ответ Соединенные Штаты и Великобритания без резолюции Совета Безопасности запустили крылатые ракеты по Ираку. Россия назвала это нападение «неуместным и неприемлемым». Министр иностранных дел РФ Евгений Примаков осудил США, заявив, что Вашингтон считает, что в мире есть «только одна сверхдержава, которая может диктовать свои условия другим».
Затем, в 1997 и 1998 годах Ирак спровоцировал ряд кризисов, когда ограничил проведение инспекций ООН по вооружению. В августе 1998 года Багдад приостановил такие инспекции до тех пор, пока не будет изменена конфигурация групп с меньшим количеством «англосаксов».
Русские не могли защищать Ирак перед лицом такого вопиющего нарушения резолюции ООН и оставались нехарактерно тихими всю осень. Однако по мере того, как становилось ясно, что Вашингтон и Лондон движутся к новой военной кампании в Ираке без новой резолюции Совета Безопасности ООН, отношения Клинтона с Ельциным ухудшались.
Ельцин признавал, что действия Ирака были проблематичными, но в частной беседе он просил Клинтона не «драматизировать ситуацию».
В декабре 1998 года, когда военные удары стали неизбежными, отношения достигли дна. Внутренние американские оценки утверждали, что Ельцин находится под огромным внутренним давлением и что министр иностранных дел России Примаков действует «очень эмоционально».
18 декабря Москва впервые со времен Второй мировой войны отозвала своего посла в Вашингтоне. Она сделала это не из-за расширения НАТО или вмешательства Запада на Балканах, а именно из-за Ирака.
В последующие дни произошел обмен мнениями, описанный в начале данной статьи. Ельцин дал ясно понять, что в кризисе вокруг Ирака «на карту» поставлена не только судьба режима в Багдаде, но и все российско-американские отношения.
Однако ни один из российских протестов и угроз в 1990-х годах, включая эту, не оказал никакого влияния на американскую политику.
В последующие годы российско-американские отношения еще больше ухудшились, достигнув очередной точки падения на фоне американского вторжения в Ирак в 2003 году, опять же без четкого разрешения Совета Безопасности ООН.
Выделение отдельно роли Ирака в разрыве российско-американских отношений в 1990-е годы не отрицает важности расширения НАТО или балканских интервенций. Однако это ставит под сомнение некоторые предположения, вытекающие из европоцентристского анализа.
Эксперты и аналитики, обвиняющие Запад в разрыве российско-американских отношений, часто указывают на политику Запада в «ближнем зарубежье» России. Однако, если расширить рамки анализа и включить в него Ирак, можно предположить, что политику России определяли не только угрозы непосредственно её территории.
В свою очередь, несколько изменений в политике Запада в Восточной Европе не изменили бы ход истории.
В основе спора также не обязательно находился американский либерализм. Ярость России по отношению к американской политике в Ираке была наиболее острой, когда склонность Вашингтона к односторонним действиям заставляла его пренебрегать либеральными принципами, такими как приверженность системе, основанной на правилах, и международному праву.
Этот тип односторонности лежал в основе разногласий Москвы с Соединенными Штатами как в Ираке, так и в мире после холодной войны в целом.
После победы в холодной войне Соединенные Штаты стали доминировать над порядком, сложившимся после холодной войны. Москве не нравилось, как принимались решения и кто их принимал.
Как показывает случай с Ираком, русские могли жаловаться и протестовать, но они не были достаточно влиятельны, чтобы формировать события так, как они считали нужным.
В конечном счёте, недовольство Москвы собственной слабостью было и остается гораздо более фундаментальной проблемой, чем расширение НАТО.
Но для ее решения потребуется нечто большее, чем просто изменить несколько американских стратегий в Восточной Европе.
16 мая 2022 года
Автор: Сэмюэл Гелфонт
Сэмюэл Гелфонт — доцент кафедры стратегии и политики в программе Военно-морского колледжа при Военно-морской аспирантуре в Монтерее, штат Калифорния. Он является автором книги «Принуждение в религии: Саддам Хусейн, ислам и истоки восстаний в Ираке (Oxford University Press, 2018). Его следующая книга «Ирак против мира: Саддам, Америка и порядок после холодной войны» в настоящее время проходит рецензирование.
Источник: War On The Rocks
Last Updated on 17.05.2022 by iskova