Норвежская писательница Сигрид Ундсет (1882-1949) дебютировала в 1907 году романом «Фрау Марта Ули», который начинается с фразы: «Я предала своего мужа». В 1928 году она была удостоена Нобелевской премии по литературе за «впечатляющее изображение жизни скандинавского средневековья». «Кристин Лавранстохтер», ее самое известное произведение, поднимает религиозные вопросы, но также является романом о женщинах и любви.

В «Schweizerische Rundschau» Генрих Федерер писал, что трилогия «изобилует незаконнорожденными детьми, наложницами и развратом», что, однако, в отличие от романа «Дженни», не возбуждало «нигде преднамеренной похоти».

После развода с мужем Унсет приняла католичество.

 Она тщетно пыталась приобрести участок земли на средневековом монастырском острове Селья. Лютеранская государственная церковь опасалась католического прозелитизма.

Четкое позиционирование

Сигрид Унсет критиковала национал-социализм как порождение нового язычества. 

В 1935 году она выступила в качестве оппонента Кнута Гамсуна после того, как он высмеивал кампанию по оказанию помощи узнику концлагеря Карлу фон Осецкому в получении Нобелевской премии мира. 

В Германии, где одна только «Кристин Лавранстохтер» разошлась тиражом в 250 000 экземпляров, Унсет стала персоной, не имевшей аналогов. 

Романом заинтересовался Голливуд, но поэт с недоверием отнесся к киноиндустрии и отверг ее.

Когда вермахт вторгся в нейтральную Норвегию в апреле 1940 года, Унсет бежала в США через Швецию, Москву, Владивосток и Японию.

Репортаж «Возвращение в будущее», репортаж и эссе, путевые заметки и политическое завещание она написала одновременно, летом и осенью 1941 года в Нью-Йорке, когда исход войны был еще неясен. 

Два диктатора были союзниками до июня 1941 года, когда Гитлер вторгся в Советский Союз.

В Швеции она узнала, что ее старший сын погиб в бою. 

В своей книге она резко критикует Германию и немцев.

Когда Гитлер требует, чтобы его «почитали как божество», он выполняет «вековое немецкое требование», которое  составляет лейтмотив поэзии о Нибелунгах, «безусловное подчинение одному господину», оправдывающее любое преступление.

За этим в 1947 году последовала полемика с философом Карлом Ясперсом.

В Советском Союзе она доверяет своим глазам — и обонянию. Она воспринимала сладковатый запах хлопчатобумажной ткани, которую стирали снова и снова, запах неухоженных женских волос. Из открытых окон просачиваются испарения спален с грязными кроватями. С задних дворов Ундсет чувствует резкий запах мочи и экскрементов, запах плесени и зараженного грибком дерева, а масло, которым солдаты смазывают свои сапоги, пахнет тухлым маслом. В церкви, следуя за  распространяющимся запахом разложения, и находит труп ребенка.

Полуразрушенный рабочий рай

Повсюду мусор, зловонное, гнилое, пронизывающее зловоние на каждом шагу, онемение в залах ожидания Транссибирской магистрали, где на стенах  крупно выгравирован Сталин.

Спать в зловонии, которое источает постельное белье во Владивостоке, невозможно. 

В отеле чистый зоопарк: головные вши, платяные вши, платяные вши, блохи, клопы. И рабочий, который спрашивает, известно ли в Европе электричество, которое Ленин изобрел в помощь пролетариату. 

Унсет дает советскому режиму еще два поколения до его краха.

Книга «Возвращение в будущее» была опубликована в США в 1942 году и на немецком языке издательством Oprecht в Цюрихе в 1944 году.

В 1945 году книга была напечатана в Норвегии.

Однако советское посольство воспрепятствовало ее распространению.

Оно расценило книгу как «недружественный акт» против военного союзника.

Только в 1949 году, после смерти Унсет, норвежское издание было опубликовано с  датой 1945 г. на титульном листе.

Тем временем началась холодная война.

В 1949 году Норвегия стала одним из членов-основателей НАТО.

Примечательно, что деньги Нобелевской премии Ундсет направила в фонды помощи умственно отсталым детям, на образование детей из бедных католических семей и нуждающимся писателям. Для себя она оставила всего одну тысячу крон. В итоге для церемонии в Стокгольме ей пришлось шить платье на заказ.

Сигрид Унсет: Возвращение в будущее. Автобиографическое повествование. Перевод с норвежского Габриэле Хефс. Kröner-Verlag, Stuttgart 2024. 240 стр., 37,90 швейцарских франков.

Источник: NZZ

СИГРИД УНСЕТ — ВОЗВРАЩЕНИЕ В БУДУЩЕЕ

(отрывок из произведения)

«До приезда в Страну Советов мне, естественно, довелось слышать и читать очень много противоречивых рассказов о блеске и нищете в этой стране, и я думала, что после этого уже ничто не сможет удивить меня. Но все же что удивило меня, так это впечатление однообразия. Здесь не было никакой разницы между людьми в том смысле, что люди и в центре города, и на окраине были одинаково плохо одетыми, небритыми, одинаково непричесанными, неухоженными.

Я наблюдала за людьми, которые жили в старинном здании царских времен, бывшей царской конюшне, они сидели на балконах и пили чай из самовара прямо напротив кремлевских стен, этот район наверняка когда-то принадлежал к числу привилегированных. Теперь же это здание и все здания и дворы вокруг выглядели такими же обветшавшими и запущенными, как и остальные дома, а мужчины и женщины на балконах были также плохо одеты, как и все остальные.

Чего я уж точно никак не ожидала и что поразило меня больше всего — так это вонь. Запах хлопчатобумажного застиранного белья, которое стирают почти без мыла, запах грязных женских волос, запах спален, где ночует одновременно множество людей, которые спят на несвежем белье, я ощущала, проходя летними вечерами мимо открытых окон.

В городских дворах пахло мочой и экскрементами; дело в том, что здесь в каждом из них можно было видеть ряд сараев-развалюх, которые служили туалетом. Над городом носился запах гнили, пыльных развалин, трухлявого, заплесневевшего дерева, старой штукатурки и битого кирпича, а также запах сырости, который исходил из трещин домов и выбоин в асфальте.

Одной из составляющих московского запаха был запах какого-то жира, удивительно резкий и неприятный, напоминающий запах горелого растительного масла, которое уже начало разлагаться на ядовитые кислоты.

Один из наших знакомых объяснил мне, что так пахнет специальная смазка, которой русские смазывают свои сапоги. Вероятно, это должно быть невыносимо для тех, кто не носит сапог — все время нюхать сапожную смазку. Но все встреченные нами солдаты, естественно, были в сапогах.

Единственное, что примиряет меня с русскими, так это их любовь к цветам. Нельзя сказать, что у них есть парки в нашем понимании, ведь не назовешь же парками жалкие клочки земли, на которых кое-где виднеется травка да ряды чахлых деревьев, или широкие бульвары, пересекающие город, по которым движется нескончаемый людской поток.

Русские парки напоминают мне незастроенные пустыри, которые можно встретить повсюду посреди городских кварталов в Бруклине. Мне не приходилось видеть садов рядом с домами. На окраинах Москвы все еще существуют целые улицы, застроенные старыми одноэтажными домами, вероятно, это индивидуальные жилища, рассчитанные на одну семью, перед каждым из них можно увидеть достаточно большое свободное пространство, где растут старые больные деревья и чахлая трава да бурьян, а также высятся груды бумажного мусора. Вероятно, у живущих здесь нет времени, средств или просто желания привести в порядок эти пустыри перед своим домом.

При этом почти на каждом окне по всей Москве стоят горшки с цветами, их — неисчислимое множество, и некоторые из них такие большие, что вполне способны закрыть перспективу комнаты от посторонних взглядов; возможно, на это и рассчитывают хозяева.

Многочисленные герани, а также фикусы также напомнили мне 80-е годы прошлого (XIX) века у нас, в Норвегии, когда эти растения были в моде. Хотя надо признать, что я видела и множество других растений в цветочных горшках, которые успешно росли здесь. Когда я была ребенком, то мне приходилось слышать от некоторых старушек, что цветы в горшках любят спертый воздух и заботливые руки. Вероятно, здесь, в Москве, это им и было обеспечено.

И единственное, что всегда имеется в продаже на улицах Москвы, это цветы. Особенно турецкая гвоздика и астры — цветы, которые можно легко разводить на любом клочке земли. Ведь они почти совсем не требуют ухода. На улицах Москвы мне повсюду доводилось видеть деревенских женщин, которые стояли, выставив на продажу эти цветы. Букеты не выглядели очень свежими, у меня создалось впечатление, что некоторые из них проделали путь в город уже не один раз. Тем не менее всегда находились те, кто покупал их.

Я не принадлежу к тем, кто считает, что всякий любящий цветы человек обязательно хороший человек. Ведь бывает по-разному, это относится и к любителям животных: одни любят цветы и животных просто потому, что любят все живое, но есть и такие, кто любит цветы или животных, поскольку не ладят с другими людьми, потому что не любят никого, кроме себя, и, таким образом, своя собака или свой сад могут стать неким продолжением внутреннего «я» этого человека.

Я верю свидетельствам Раушнинга о том, что Гитлер очень любит своих канареек и плачет всякий раз, когда из них умирает. Но как бы то ни было, сама я очень люблю цветы, и когда вижу, что и русские любят цветы, у меня снова и снова возникает радостное чувство, что мы вполне могли бы найти общий язык, по крайней мере в разговорах на эту тему, если бы я знала хоть несколько слов на их языке..»

P.S.

15 мыслей о России

Сигрид Унсет. 1940 год

1

Есть нечто в образе жизни русских и их характере, что всегда остается неизменным, и именно оно характеризует жизнь здесь, независимо от того, живет ли этот народ под деспотической властью царя или властью диктатуры какой-то партии.

2

В Москве людские массы перемещаются в любое время суток и по всему городу; я прожила в Москве четыре дня, и мое представление о времени разбилось вдребезги.

3

Все люди в Москве выглядят такими несчастными (я не видела ни единого улыбающегося человека, исключая сотрудников ресторана Транссибирского экспресса). Хотя последние от своих улыбок казались еще более несчастными. Английское слово stolid — «апатичный»,— вероятно, наилучшим образом выражает то, что можно прочесть на лицах русских людей.

4

Вид на Кремль с широкого моста через реку показался нам красивым. Заходящее солнце освещало древние сторожевые башни, которые составляли часть стены, а также позолоченные купола в форме луковиц на старинных церквах. Должна признать, что при ближайшем рассмотрении кремлевские здания показались мне скорее причудливыми и необычными, нежели красивыми. Честно говоря, мне кажется, что Москва и времен царского правления также не привела бы меня в восторг.

5

Кажется, русские очень любят маленьких детей, и дети производили впечатление хорошо ухоженных. Слава богу, хоть они были ухоженными в этой стране.

6

До приезда в Страну Советов мне, естественно, довелось слышать и читать очень много противоречивых рассказов о блеске и нищете в этой стране, и я думала, что после этого уже ничто не сможет удивить меня. Но все же что удивило меня, так это впечатление однообразия. Здесь не было никакой разницы между людьми в том смысле, что люди и в центре города, и на окраине были одинаково плохо одетыми, небритыми, одинаково непричесанными, неухоженными.

7

В сущности, путешествие через Россию и Сибирь нельзя считать утомительным. Сидишь себе спокойно и едешь, и копишь на себе грязь, ведь помыться невозможно.

8

Коровы содержатся в России также в соответствии с коллективистскими принципами: почти всегда они ходили или стояли бок о бок, согнанные в одно место, в тесноте, часто на небольшом клочке земли, окруженном колючей проволокой, хотя рядом были зеленые лужайки, кустарники и деревья. Мне ни разу не довелось видеть, чтобы русские коровы вели себя так, как наши индивидуалистки.

9

Путешествуя по Стране Советов, я пришла к выводу, что население здесь способно жить, а какая-то его часть даже находится в более или менее здоровом и работоспособном состоянии, вопреки бытовым условиям, которые все мы, живущие в скандинавских странах, назвали бы просто убийственными.

10

Во времена моей юности, когда многие вокруг восторгались или делали вид, что восторгаются великими русскими писателями, я тоже их читала, как и все. И тоже восхищалась ими, но только тот мир, который они описывали, не вызывал во мне живого отклика.

11

Пробыв четыре дня в Москве, я поняла, что сам факт, что мы вообще могли получить здесь какую-то еду, можно считать грандиозным.

12

Портреты разного рода народных героев, революционеров, прославившихся на разных этапах завоевания власти и ликвидации предыдущего режима, такого качества, что кажется, они выполнены контрреволюционерами, которые задались целью дискредитировать Ленина, Сталина и коммунистических лидеров в глазах народа.

13

Молодые женщины работали носильщиками, но мы уже привыкли видеть, как русские женщины выполняют тяжелую работу, которую у себя дома мы считали исключительно мужской. Меня удивляет, неужели только так можно трактовать равенство между полами, когда самый тяжелый физический труд приходится на долю женщины? А может быть, на этом основаны все тоталитарные общественные системы?

14

Вероятно, Россия, так сказать, может себе позволить, чтобы дети, рожденные здесь, угасали, а огромное число взрослых граждан было обречено опускаться на дно жизни; таким образом, вероятно, ее правители надеются, что природа уничтожит более слабых индивидов и обеспечит принцип «the survival of the fittest».

15

Я слышала о том, что в Советской России проходит кампания под девизом борьбы с безграмотностью. Но у меня не сложилось впечатления, что у людей здесь есть большое желание читать книги.

Last Updated on 26.06.2024 by iskova