Этот контент был опубликован
Михаэль Херманн
Родился в 1971 году и вырос в городе Хуттвиль (Huttwil), кантон Берн. Изучал в Университете Цюриха географию, экономику и историю.В 2006 году на базе Географического института (Geographisches Institut) Цюрихского Университета защитил диссертацию под названием «Werte, Wandel und Raum» («Ценности, Перемены и Пространство»).Руководит исследовательским центром «sotomo», который по заказу швейцарской общественной национальной телерадиокомпании «SRG» будет в период с 2016 по 2019 гг. проводить аналитические исследования результатов швейцарских референдумов и выборов.
Второй фактор, на которой я бы хотел обратить внимание, связан с расположением Швейцарии на политической карте Европы.
В 19 и 20 веках она в буквальном смысле находилась в центре урагана, будучи зажатой между Германией, Италией и Францией, то есть между странами, в которых национальное самосознание было выражено едва ли не ярче всего в Европе.
Эти страны оказывали на Швейцарию огромное влияние, но вместо того, чтобы развалиться на составные культурно-языковые части, Конфедерация, наоборот, стала сильнее, она еще более четко осознала свою собственную национальную идентичность.
На протяжении десятилетий (последовавших после образования современной федеративной Швейцарии в 1848 году — прим. ред.), стране удалось «склеить» все свои языковые и культурные швы при помощи очень прочного «клея», основу рецепта которого составляют эффективные властные и политические институты, а также ярко выраженный федерализм.
Швейцария сумела пережить вышеупомянутый ураган, но это действительно в каком-то смысле граничит с настоящим чудом.
swissinfo.ch: Вы говорите, что Швейцария сумела выжить благодаря политическим институтам. То есть они и составляют основу того самого пресловутого «клея нации»? Или тут есть еще что-то, что нужно учитывать?
М.Х.: С моей точки зрения, «институты» в любом случае играют центральную роль.
Давайте только вспомним в этой связи о единственном италоязычном кантоне (субъекте федерации) Тичино, или о четырех италоязычных долинах кантона Граубюнден.
Кое-кто в Италии полагает, что эти области являются территориями, отделенными от Италии, и что их непременно следовало бы в рамках некоего «собирания исторических земель» вернуть обратно в лоно итальянской родины.
Те, кто так думал, почему-то были уверены в том, что культурные связи этих регионов с Италией окажутся крепче институциональных уз, связывающих их с остальной Швейцарией.
А между тем тот же кантон Тичино прекрасно понимал, что, являясь языковым меньшинством в Швейцарии, он будет обладать позициями гораздо более прочными, нежели позиции и влияние, которыми он бы теоретически обладал, будучи только лишь одним из регионов в итальянском государстве, организованном строго централистски.
swissinfo.ch: Судя по Вашей книге, если что и держит Швейцарию в едином формате, так это некая «ткань», которая в состоянии эффективно выравнивать диспропорции и смягчать конфликтное напряжение?
М.Х.: Швейцария и в самом деле является страной различий, противоречий и конфликтных столкновений. Более того, конфликты здесь практически запрограммированы изначально всей сутью швейцарской государственности.
Однако «швейцарская ткань» сильна не потому, что она вообще не знает никаких конфликтов, но потому, что в ее рамках границы, вдоль которых развиваются эти конфликты, как правило, не совпадают друг с другом.
Важнейшим источником конфликтности в Швейцарии являются язык и культура.
Однако наряду с культурно-языковыми существуют и другие конфликты, например, между городом и деревней, между горными регионами и равнинными, между богатыми и менее состоятельными регионами.
Все эти противоречия не сосредотачиваются в каком-то одном регионе, что было бы фатально, но они разбросаны по стране, которая при этом последовательно строится снизу-вверх на основе принципов очень тонко настроенного федерализма, который способен улавливать и смягчать возможные напряженности.Решающее значение приобретает тот факт, что все возможные линии конфликтного соприкосновения не совпадают, а пролегают в формате взаимного скрещивания.
Например, конфликтная граница между протестантскими и католическими кантонами никогда не совпадала с языковыми рубежами. Но при этом, как только такое совпадение случается, возникает конфликт, как это было в 1960-1970-х гг., когда территории, образующие нынешний кантон Юра, начали требовать независимости от кантона Берн, частью которого они в то время были.
Между городом и деревней
С тех пор, однако, прошло много времени.
Западные кантоны сами взяли свою судьбу в собственные руки, усилили экономическую независимость от остальной Швейцарии, сильнее ориентируясь на объединенную Европу.
Так что можно сказать, что сейчас отношения между двумя важнейшими лингво-культурными регионами страны носят довольно спокойный, равноправный и расслабленный характер, если не учитывать только дискуссию о том, какой язык в качестве первого неродного следует изучать в школах, но, будем уж откровенными, эта дискуссия является абсолютной роскошью. Всем бы странам иметь такие «проблемы»!
swissinfo.ch: Значит ли это, что настоящее Швейцарии прекрасно, а будущее просто великолепно?
M.H.: Я бы не стал утверждать этого. В 1960-1970-е годы, как мы помним, основной проблемой для страны был вопрос образования независимого кантона Юра.
Сейчас этой проблемы в целом, да, больше не существует, но место Юры в какой-то степени занял кантон Тичино, который ощущает себя «позабытым и позаброшенным».
Можно даже сказать, что здесь сейчас постепенно концентрируются те же проблемы, что в свое время привели к возникновению юрассийского сепаратизма.
Во-первых, италоязычный регион является очевидным меньшинством.
Во-вторых, Тичино географически расположен весьма невыгодно: горный массив Сен-Готард буквально отрезает его от остальной Швейцарии.
В-третьих, открытие по отношению к Европе, а также структурные перемены в экономике ведут в Тичино к весьма негативным последствиям, в остальной Швейцарии выраженным в гораздо более смягченной форме.
В общем и целом, можно сказать, что Тичино ощущает сейчас себя отставшим от остальной Швейцарии.
swissinfo.ch: Какие конкретно причины привели к возникновению такой ситуации?
М.Х.: Можно привести целый ряд таких причин. Конечно же, свою роль сыграло миграционное давление. Пограничными городами являются в Швейцарии также Базель и Женева, но они соседствуют с Германией и Францией, то есть со странами, экономическое положение которых качественно отличается в лучшую сторону от ситуации в Италии.
Назовем и еще оду причину: в Тичино нет четко выраженного городского центра. Лугано в последние годы стал довольно крупным населенным пунктом, однако здесь все еще не возник особый дух «урбанизма».
Хронология конфликта
«Не могу сказать, будет ли в этот раз юрассийский вопрос решен окончательно. Ясно одно. Политический процесс, итогом которого стал нынешний (2013 года) референдум, можно считать идеальным примером того, как надо решать территориальные вопросы».
Такое мнение высказал несколько лет назад известный швейцарский политик и дипломат Дик Марти, занимавший пост председателя консультационного «Межъюрассийского собрания» (Interjurassische Versammlung).
Этот процесс «позволил воплотить на практике живую культуру диалога, дал возможность говорить друг с другом тем, кто раньше занимал совершенно непримиримые позиции».
По мнению Дика Марти «созданное в 1994 году „Межъюрассийское собрание“, как видно, выполнило свою цель, то есть сделало возможным ведение конструктивного ненасильственного диалога, и это в рамках территориально-культурной и политико-религиозной проблемы, корни которой находятся в 1815 году».
Напомним, что тогда по итогам Венского конгресса территория бывшего Базельского княжеского епископства была передана кантону Берн. Тем самым католический и франкоязычный регион Юра попал под управление по большей части немецкоязычного и протестантского государственного образования.
Такое политическое решение и привело, собственно, к возникновению юрассийского вопроса, к накоплению потенциала общественного недовольства, которое, правда, до поры до времени редко оказывалось в центре внимания властей или населения страны. Однако со второй половины 20-го века проблема политической, культурной и экономической маргинализации региона Юра в составе кантона Берн стала постепенно выходить на первый план.
Особенное недовольство населения — в какой-то степени изолированного от окружающего мира из-за непростого рельефа местности — вызывал факт отставания этого холмистого региона на северо-западе Швейцарии в плане развития отвечающей современным потребностям инфраструктуры.
Это отставание касалось прежде всего дорог — асфальтовых и железных.
Другим фактором стал процесс фактической германизации этого региона, особенно его южной части, которая была популярным местом расселения для (немецкоязычных) граждан кантона Берн.
На пути к разрыву
В послевоенный период в Швейцарии впервые возникают радикальные группировки сепаратистов, самой заметной среди которых была «Юрассийская ассамблея» («Rassemblement jurassien»), активно и даже агрессивно требовавшая предоставления региону Юра как минимум широких прав автономии.
Активно действовали и противники сецессии, организовавшие «Союз юрассийских патриотов» («Union des patriotes jurassiens»), выступавший за нахождение Юры в составе Берна.
«Поначалу вопрос, где и в какой форме быть Юре, интересовал исключительно элиту общества, однако потом данная проблематика охватила самые широкие слои общества», — рассказывает Бернар Вота (Bernard Voutat), доцент «Института политики и международных исследований» при Лозаннском Университете. «Решать, с кем вы, пришлось отнюдь не только мастерам культуры, что привело к серьезному общественному расколу. Каждый был либо за кантон Берн, либо против него…».
Новый кантон Юра, образовавшийся в 1979 году, стал итогом целого голосовательного марафона, который долгие годы проходил как на федеральном, так и на кантональном и муниципальном (общинном) уровнях.
Общественные дебаты концентрировались поначалу на пресловутых «духовных скрепах»: решался вопрос, существует ли вообще юрассийская идентичность, и если да, то в чем она заключается?
Дебатировались вопросы этнические, культурные, языковые, религиозные…
«С точки зрения сепаратистски настроенных кругов, юрассийцы являлись настоящей нацией со своим культурным и историческим багажом, со своей идентичностью, возраст которой насчитывал сотни лет. Для других идея отдельной юрассийской исторической общности, сконструированной по территориальным, культурным или религиозным признакам, была не более чем фикцией», — рассказывает Б. Вота.
В 1960-1970-е годы проблема Юры входит в «горячую» стадию политического обострения.
На переднем плане оказалось новое поколение активистов, настроенных как в пользу отдельного кантона Юра («Les Béliers» из организации «Front de libération du Jura» или «Фронт освобождения Юры»), так и противники сепаратистов «Les Sangliers». Увеличивается число насильственных акций.
Сторонники создания самостоятельного кантона Юра совершают (во многом символически, без особых жертв и разрушений) поджоги домов сторонников кантона Берн, оккупируют дипломатические миссии Швейцарии за рубежом и даже выстраивают стену на входе в здание швейцарского федерального парламента.
Повсюду на заборах и стенах можно было увидеть один и тот же лозунг: «Jura libre» («Свободная Юра»).
Один из деятелей «освобождения Юры» даже вынужден был бежать из Швейцарии в тогда еще франкистскую Испанию — таким образом Конфедерация получила своего собственного политического эмигранта.
Право на самоопределение
Вопрос о кантоне Юра постепенно привлекает к себе и внимание иностранных СМИ.
Ситуацию в Швейцарии сравнивали тогда с положением в Сев. Ирландии, на Корсике или в испанской Стране басков. Однако отличия тут были куда более существенными.
«В регионе Юра никогда не было схожих по ожесточенности актов насилия, особенно если проводить сравнения с другими национально-территориальными конфликтами в Европе, хотя понятно, что юрассийский вопрос был частью общеевропейской тенденции, в рамках которой решалась непростая проблема выстраивания отношений между региональными культурно-языковыми сообществами и центральными государственными органами.
Развиваясь на фоне исторического феномена деколонизации, локальные сепаратистские движения жестко ставили на повестку дня вопрос самоопределения.
Ответ на эти вопрос в разных странах давался разный», – указывает Клод Хаузер (Claude Hauser), доцент кафедры новой и новейшей истории Истфака Университета Фрибура.
В Швейцарии федеральный центр долгое время считал положение вокруг региона Юра внутренним делом кантона Берн.
Однако к концу 1960-х гг. необходимость вмешательства в ситуацию центральной власти стала очевидна.
Однако как вмешиваться, а главное, какое решение могло бы быть оптимальным?
Тогда ответы на все эти и многие другие вопросы были совершенно неочевидны, особенно если учитывать тот факт, что требование создания нового кантона ставило под вопрос территориально-административное устройство страны, сформированное еще в 1848 году.
Однако дело тут даже не в традициях, а в том, что границы кантонов в Швейцарии, в стране со многими языками и культурами, и сегодня играют как раз роль тех самых духовных скреп.
Именно «кантон» как исторический и политический феномен стал в Швейцарии форматом решения вопроса о том, как можно было бы сочетать право на самоопределение с обязанностями субъектов федерации.
Швейцарский «кантон» и сегодня выступает в качестве конкретного способа сохранения одновременно как локального своеобразия, так и общенационального единства, с опорой, разумеется, на рациональные идеи политического либерализма, гражданской нации и конституционного патриотизма (в противовес иррациональным и смертельно опасным идеям построения «этнически чистого государства»). Границы кантонов в Швейцарии менять нельзя ни при каких обстоятельствах.
Казалось поэтому, что проблема кантона Юра ставит всю эту сложно сбалансированную систему под вопрос.
«В самом деле, ситуация вокруг Юры стала в те годы самой, наверное, серьезной проверкой на прочность для всей системы швейцарского федерализма. Многие делали тогда вывод о том, что, мол, она утратила свою гибкость, закоснела… Юрассийский вопрос стал, таким образом, той самой палкой, которой неразумный, на первый взгляд, ребенок пытался разворошить огромный муравейник. Этот вопрос, с другой стороны, заставил Швейцарию посмотреть на себя саму и подумать о том, как можно было бы решить вопрос Юры ко всеобщему удовлетворению», – подчеркивает К. Хаузер.
Атмосфера разрядки
*****Решение проблемы Юры постепенно складывалось именно на основе и с использованием потенциала швейцарского федерализма и прямой демократии, главным инструментом которых является референдум.
Поэтому 1970-е гг. были отмечены целым рядом референдумов и голосований, в центре которых стояли те или иные этапные аспекты этого непростого вопроса.
Новый кантон Юра, образовавшийся все-таки в 1979 году, стал, таким образом, итогом целого голосовательного марафона, который долгие годы проходил как на федеральном, так и на кантональном и муниципальном (общинном) уровнях.
«В то время как во многих странах такие вопросы все еще решаются по указке сверху, в Швейцарии пошли иным путем, дав возможность высказаться самим людям, живущим в затронутых регионах. Использование инструментов прямой демократии позволило еще на ранних этапах смягчить и компенсировать многие ситуации, которые в иной ситуации привели бы к росту политической напряженности», — подчеркивает Дик Марти.
Тест на будущее
Как мы уже упоминали, границы кантонов в Швейцарии трогать и перекраивать нельзя.
Создание кантона Юра было во многом огромным историческим исключением.
Д. Марти убежден в том, что «в настоящее время кантоны теряют свое политическое значение. Международные кооперационные связи Швейцарии становятся все более интенсивными, и все больше вопросов, порой напрямую затрагивающих интересы кантонов, решается на федеральном уровне. Практически в рамках каждой парламентской сессии принимаются решения о передаче определенных полномочий и предметов ведения с кантонального на федеральный уровень.
Для многих граждан кантональная принадлежность перестала быть столь же важной, как в прошлом.
Часто человек живет в одном кантоне, а работает в другом. Я убежден, что на протяжении следующих 10-20 лет мы столкнемся с целым рядом референдумов, на которые будут выноситься вопросы слияния кантонов.
Может быть, в результате Швейцария будет состоять только из семи или восьми кантонов, тем более что процесс слияния общин происходит сейчас на наших глазах и от года к году становится все более интенсивным».
Как возникают территориальные конфликты?
Как правило, они вспыхивают в случае совпадения нескольких границ фундаментального несогласия: религиозного, языкового, социального и экономического.
Конфликт вокруг кантона Юра имел все ингредиенты возможной новой, второй по счету, гражданской войны в Швейцарии.
«Вполне можно сказать, что Швейцарии просто жутко повезло с историей».
Такого мнения, 40 лет спустя после образования кантона Юра, придерживается известный швейцарский политолог и историк Вольф Линдер (Wolf Linder), профессор Университета города Берн.И тем не менее, выводы, к которым он приходит, заставляют задуматься. Швейцария уже пережила в 1847 году один гражданский конфликт, однако затем, начиная с 1848 года (за исключением, может быть, стачки 1918 года, — прим. ред.) и вплоть до наших дней стране удавалось избегать серьезных социальных конфликтов, хотя история кантона Юра содержала в себе все ингредиенты новой войны.
Разделительные линии
Как считает В. Линдер, любая страна, и Швейцария тут не исключение, развивается в ходе конфликтов, возникающих вдоль фундаментальных разделительных линий. Существовали такие линии и в Швейцарии: имеются в виду линия языковая (противостояние немецко- и франкоговорящих регионов), религиозная (конфликты между протестантами и католиками), социальная (противоречия города и деревни) и политическая (конфликты труда и капитала).
Last Updated on 30.05.2024 by iskova
Related Posts:
Читайте также:
Баланс между порядком и свободой. Совместима ли государственная мудрость с конституционным правлением
УРОКИ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА . “Швейцарская кухня”парламентаризма. Краткое руководство о том, как депутатам не потерять связь с реальностью
“ДЕНЬ ЗНАНИЙ И ДОЗНАНИЙ”. 1 сентября Лукашенко провел открытый урок: задался вопросом “Так кто же мы и откуда?”,”перечислил от урожая зерновых до деталей суперкомпьютеров”, успехи белорусов, начиная от библии Франциска Скорины, Полоцкого княжества, колыбели Древней Руси и заканчивая БЕЛАЗами, “события, которые требуют своевременного разъяснения позиции государства”, “войне у порога”.