Роботизация в вооруженных силах России. Текущий анализ и прогноз в контексте войны в Украине

РОБОТИЗИРОВАТЬ ИЛИ НЕ РОБОТИЗИРОВАТЬ? АНАЛИЗ ПРОШЛОГО РОССИЙСКОЙ ВОЕННОЙ РОБОТОТЕХНИКИ И СЕГОДНЯШНЯЯ ВОЙНА В УКРАИНЕ

За последние четыре месяца российское военно-аналитическое сообщество провело переоценку прежних предположений о военных возможностях Москвы, начиная с самого начала вторжения в Украину и заканчивая сегодняшней отшлифованной тактикой и концепциями, которые показывают, что в конечном итоге против украинских защитников выходят более компетентные российские силы.

Эта переоценка также включает в себя оценку беспилотных и автономных возможностей, о которых Россия до войны говорила как о технологии, меняющей ход игры.

На данном этапе конфликта видео и изображения с украинского фронта подтверждают, что такие технологии, как беспилотные летательные аппараты, на самом деле являются значительной частью того, как Россия воюет сегодня в Украине, подчеркивая, что этот потенциал имеет ключевое значение для боевых действий вооруженных сил РФ.

До начала этого конфликта было доступно много полезного анализа и комментариев о развитии Россией беспилотных воздушных, наземных и морских систем как ближайших помощников того, что должно было стать модернизированной российской армией, готовящейся к следующей войне.

Большая часть этой информации была получена из русскоязычных открытых источников и оценивалась соответствующим образом, учитывая краткость описаний или иногда отсутствие технических характеристик, помимо первоначальных и иногда гиперболических заявлений о потенциальном использовании и полезности этих платформ.

В первые недели и даже два месяца после вторжения в Украину автономные и беспилотные средства российских вооруженных сил были довольно слабыми или даже полностью отсутствовали, что привело к первоначальным выводам о том, что, возможно, этому потенциалу уделяется чрезмерное внимание по сравнению с другими системами и вооружениями.

Однако по прошествии нескольких месяцев сформировались концепции и тактика, которые в большей степени соответствовали предвоенной подготовке и тренировкам российских военных, которые включали беспилотные летательные аппараты, в частности, в качестве ключевых помощников наземных войск.

Текущие действия России в конфликте, включающие активное использование беспилотных летательных аппаратов и растущее применение беспилотных наземных систем, подтверждают ранее высказанные предположения о пользе этой технологии в войне.

Несмотря на высказанные в первые недели войны опасения по поводу точности западного анализа российских вооруженных сил, сообщество все еще имеет хорошее представление о приверженности российских военных робототехнике и автономности.

Будущий анализ должен включать в себя то, что мы видим в текущей войне. Что касается анализа до февраля 2022 года, то он, напротив, должен переместиться на второй план.

Поскольку актуальность этой технологии в данном конфликте продолжает расти, важно отметить несколько фактов о российских исследованиях и разработках в области военной автономии и искусственного интеллекта (ИИ).

Информация из российских СМИ и военных журналов позволила аналитическому сообществу понять общие тенденции исследований и разработок в российских вооруженных силах.

Сообщения о системах, построенных и испытанных по частям, или о технологиях, якобы находящихся в стадии разработки, указывали на эволюцию российской военной мысли, схожую с эволюцией других высокотехнологичных вооруженных сил, таких как США, Великобритания, Япония, Южная Корея или Китай.

Это общее направление предполагает постепенную, но возможную и, похоже, неизбежную эволюцию от военных технологий, где человек-боец является ключевым показателем эффективности, к эволюции, в которой беспилотные и автономные системы будут брать на себя всё большую ответственность. Эти автономные системы после значительных испытаний и оценки продолжают превращаться в боевых партнеров и, в конечном итоге, в первую линию атаки.

Аналитикам за пределами России казалось, что это является общим направлением, в котором движутся российские военные.

Хотя многие из этих российских проектов все еще продолжаются и, вероятно, еще долго будут находиться на стадии испытаний, их изучение, тем не менее, позволило получить некоторое представление о том, как Россия пытается разработать концепцию будущих наземных боевых действий, морских ударов или воздушных боев для противодействия противникам и доминирования над ними.

Эта информация шла параллельным путем с размышлениями Министерства обороны США о сегодняшних и будущих проблемах поля боя, которые могут быть решены с помощью “военной робототехники” – всеобъемлющей фразы, используемой как российским военным ведомством, так и журналистским сообществом.

Из десятков проектов, финансируемых российским Министерством обороны, лишь немногие в итоге дошли до серьезных испытаний и оценки. Но даже несколько таких концепций, таких как беспилотный наземный аппарат “Маркер”, беспилотный боевой летательный аппарат “Охотник” и глубоководный автономный подводный аппарат “Витязь”, дали представление о том, что потенциально может быть реализовано в будущем, при условии соблюдения многих факторов, таких как экономика, производство и политическая поддержка.

Эти факторы включали не только финансирование, технические достижения предприятий и производителей, но также способность пользователя оценить, как такая технология позволит проводить операции в сложной и непредсказуемой боевой обстановке.

Отсюда вытекает вторая оценка присутствия этой технологии на тактическом уровне в Украине. Российские военные практически круглосуточно совершают многочисленные полеты беспилотников, теряя множество беспилотников из-за мощной противовоздушной обороны Украины. Поскольку украинские военные с гордостью демонстрируют в социальных сетях множество сбитых моделей российских беспилотников, возникают вопросы о тактике, которая в конечном итоге привела к такому количеству потерь, и о долговечности российского парка беспилотников в этой войне.

На самом деле, многие из этих неудач, вероятно, берут начало в тренировках и испытаниях российских беспилотников. Что отсутствовало (и по-прежнему отсутствует) в анализе и сообщениях российских оборонных СМИ об учениях с беспилотными летательными аппаратами, так это способность “красных команд” действительно проверить возможности и гибкость российских сил на поле боя.

В США такие команды “противников” или противостоящих сил существуют во всех службах для постоянного тестирования существующих тактик и технологий, и их работа публично обсуждается, особенно когда они добиваются успехов в тренировках и учениях против “синих” сил.

СПРАВКА

Красная команда (или команда красных) – группа, играющая роль противника или конкурента, обеспечивающая обратную связь с точки зрения безопасности. красные команды используются во многих сферах, особенно в кибербезопасности, авиационной безопасности, военном деле и разведывательных службах. (источник: Википедия)

С другой стороны, в описании российскими СМИ учений с использованием новых технологий, таких как беспилотники, часто описывался односторонний сценарий боя, когда “синие” силы успешно использовали беспилотники против “диверсантов” или “врагов” для уничтожения формирований противника. В этих учениях беспилотники всегда обнаруживали противников и передавали их координаты для последующих наземных и воздушных ударов.

Редко когда российская военная команда, имитирующая противника, применяла контрмеры против основных сил, а заранее определенный исход учений ставил беспилотник в выигрышное положение и не вызывал сомнений.

Фактически, даже описание противостоящих сил, часто используемое во многих из этих учений – “диверсанты” вместо вражеского спецназа или регулярных войск, желающих сорвать российские операции, – вызывает в памяти формирования и подразделения, менее профессиональные или менее оснащенные для выполнения поставленной задачи.

Было несколько крупномасштабных российских военных учений, таких как “Запад-2021”, которые включали сложные системы и тактику борьбы с беспилотниками, но они, скорее всего, проводились по заранее подготовленным сценариям, в которых различные типы аппаратов, такие как беспилотники “Орлан-10”, “Форпост” и “Орион”, выполняли свои задачи, казалось, без существенных препятствий.

До вторжения в Украину российское военное ведомство широко использовало фразу “уроки, извлеченные из Сирии” для обозначения общего направления подготовки сил. Возможно, российские военные недооценили мощь украинской противовоздушной обороны и готовили свои подразделения беспилотников против сил, которые, по их мнению, были похожи на те, с которыми они столкнулись в Сирии.

Многочисленные российские потери над Украиной в начале войны могли создать впечатление, что российские военные переоценили успех своих беспилотных подразделений и технологий.

Однако по мере продолжения войны российские военные операции с использованием беспилотников в качестве ключевых элементов разведывательно-ударных контуров указывают на возможное появление основной тактики, которая была опробована российскими наземными, разведывательными, воздушно-десантными и морскими силами.

Сегодня российские солдаты, запускающие свои “Орлан-10” для нанесения прямых ударов или идентификации украинских сил, использующие коммерческие модели DJI только для получения дополнительных данных разведки и рекогносцировки “за углом”, указывают на постоянное присутствие таких технологий, которые стали, по сути, составляющей практически любого военного формирования в этой войне.

Российские беспилотники остаются одним из самых заметных высокотехнологичных аспектов этой войны, будь то военные “Орлан-10” или “Элерон-3”, или многочисленные гражданские модели DJI (китайская частная компания, производитель мультикоптеров, микроконтроллеров, видеооборудования. Один из пионеров и лидер рынка беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), инноватор на рынке летающих дронов, контроллеров для БПЛА и оборудования для стабилизации видеосъёмки).

Эти беспилотные аппараты играют ключевую роль в выполнении таких ключевых задач, как идентификация целей, наведение на цель для артиллерии или просто еще одна пара глаз для наблюдения за состоянием местности. Их потеря заложена в их задачах – они должны быть расходными и относительно недорогими по сравнению с запуском пилотируемых миссий для выполнения той же работы.

Предвоенные описания и статьи российских СМИ о разработке и будущих возможностях беспилотников поддерживали общую концепцию Министерства обороны о технологиях, помогающих людям в опасных миссиях, даже если они дополнялись гиперболическими (раздутыми, утрированными) заявлениями российской оборонной промышленности о массовом приобретении этих и других передовых систем в самом ближайшем будущем.

То же самое можно сказать и о многочисленных российских проектах беспилотных наземных машин – систем, которые в конечном итоге должны обеспечить логистику, разведку, разминирование, огневую и боевую поддержку массивных сухопутных войск России.

Большинство таких проектов еще не прошли стадии разработки и испытаний.

Медленное, но неуклонное развертывание таких систем, как беспилотные наземные аппараты “Уран-6” и “Кобра” в Украине для разминирования и сбора разведданных, подчеркивает желание России постоянно испытывать подобные технологии в своих прошлых, нынешних и будущих войнах.

Оценить предвоенные морские автономные системы России было сложнее, учитывая, что информации было меньше, чем официальных объявлений о запуске и потенциальных испытаниях программ. В целом, имеющиеся данные все же позволили составить общую картину того, что может произойти в будущем, если звезды сойдутся для российской оборонной промышленности и Министерства обороны РФ.

Это соответствие может оказаться под вопросом, учитывая текущее состояние российских военных результатов в войне, продолжающуюся трансформацию и реструктуризацию российской экономики из-за санкций, утечку мозгов, которая, похоже, влияет на российскую оборонную промышленность, и намеки на то, что у России может закончиться ключевое высокотехнологичное оборудование и компоненты. Все это не мешает Министерству обороны России делать упор на военную автономию и робототехнику как ключевые инвестиции в будущие боевые возможности.

Пока неясно, являются ли эти заявления результатом инерции планирования и распределения ресурсов до февраля 2022 года, или это решения, принятые в свете информации, проанализированной в ходе войны. Если что-либо другое, то продолжающиеся боевые действия в Украине и тяжелые потери солдат усиливают предложения российского военного ведомства о замене неэкипажных воздушных, наземных и морских систем вместо самолетов, вертолетов, танков, бронетехники и морских судов, которые теряются в значительном количестве обеими сторонами.

Представляется крайне маловероятным, что российские военные существенно изменят свою нынешнюю экосистему исследований и разработок для таких новых технологий, учитывая, сколько другие ведущие и конкурирующие державы инвестируют в военную автономию и робототехнику.

Какие бы уроки российские военные ни извлекли из этой войны (и готовы ли они их обнародовать), они все равно создадут пространство для использования таких роботизированных систем, учитывая общие мировые тенденции и обсуждения этих систем для ведения боевых действий.

На данный момент это может показаться сложной задачей, учитывая растущее число погибших российских солдат и преобладание пилотируемых систем с живым экипажем, получивших серьезные повреждения от украинских военных, что указывает на центральную роль человека в российском военном мышлении.

Первоначальное удивление относительно слабой российской военной кампании было также сопоставлено с успешным применением украинскими военными различных типов воздушных беспилотников с целью ослабить, противостоять и даже побеждать наступление российских войск.

Теперь, когда эта технология находится в центре внимания всех, кто следит за ходом войны, российские военные продолжат анализ ее ближайшего и долгосрочного влияния на развитие сил и боевых операций, а также необходимости использования таких систем в составе общевойсковых соединений.

Наша задача как исследователей и аналитиков российских вооруженных сил в целом – фиксировать и правильно понимать такие обсуждения, сохраняя при этом объективный взгляд на то, что российские военные говорят, делают и пишут о возможном появлении новых технологий в будущих войнах.