ЧТОБЫ НАНЕСТИ РЕАЛЬНЫЙ УЩЕРБ ЭКОНОМИКЕ РОССИИ, НУЖНО МЕТИТЬ В ИНВЕСТИЦИИ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ, А НЕ ГАЗ
В начале 2015 года я представил экономические прогнозы (с помощью синхронного перевода) аудитории российских экономистов, собравшихся в Москве. Мы собрались в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ на ежегодное мероприятие, где правительство определяет свою экономическую повестку дня.
Но аудиторию не интересовали наши прогнозы, которые были сделаны незадолго до вторжения в Крым в 2014 году и последовавших за ним западных санкций. Вместо этого они хотели знать, сколько эти санкции будут стоить России, и насколько Россия уязвима для еще более сильных западных санкций.
Поэтому в последующие месяцы и годы я проводил исследования в этой области с группой российских экономистов в Институте Гайдара. Это экономический аналитический центр в России, имеющий уникальные связи с российским руководством, и время работы с его сотрудниками дало мне уникальное понимание того, что российские технократы думают о санкциях. Возможно, это даже помогло повлиять на эти взгляды.
В начале вторжения в Украину в 2022 году западные страны ввели жесткие санкции против России, ограничив доступ россиян к ключевым продуктам и технологиям двойного назначения и вытеснив многие российские банки из мировой финансовой системы.
Два месяца спустя война все еще бушует. Российская экономика получила удар, но еще далека от краха. В одном из российских аналитических исследований прогнозируется сокращение ВВП на 9,2 процента в 2022 году, что примерно соответствует западным прогнозам — от -10 до -15 процентов.
Хотя некоторые санкции, например, санкции в отношении ключевых технологических ресурсов, будут ощутимы только в долгосрочной перспективе, за последние 30 лет Россия пережила и другие падения ВВП сопоставимых размеров, и есть основания полагать, что распределение боли от санкций по поколениям сделает этот шок хотя бы временно приемлемым для президента Владимира Путина.
В этом контексте Запад обсуждает, как еще больше наказать Россию экономически. Бытуют две идеи: прекращение закупок российского природного газа в Европе и арест активов богатых россиян, хранящиеся за рубежом.
Однако, вопреки общепринятому мнению, эти действия нанесут относительно небольшой ущерб боевому потенциалу или экономике России и даже могут оказаться контрпродуктивными.
Настоящий ключ к нанесению ущерба российской экономике в долгосрочной перспективе — это инвестиции и человеческий капитал.
Именно иностранные компании и инвестиции являются двигателем российского ВВП и рабочих мест, а талантливые молодые россияне — надежда страны на будущее.
Я пришел к таким выводам, исследуя влияние санкций на Россию в 2015 году, будучи кандидатом наук, сотрудничая с экономистами Института Гайдара.
Работая в этом аналитическом центре, расположенном в нескольких кварталах от Кремля, я узнал об огромном значении иностранных инвестиций для России.
С 1992 по 2020 год чистый приток прямых иностранных инвестиций в Россию составил более 715 миллиардов долларов США (в долларах США 2022 года), или около 42 процентов ВВП России в 2020 году.
Это представляет собой большой запас накопленного капитала, а именно: станки, товарно-материальные запасы, объекты и т.д., — который создает рабочие места и объем производства.
Если эти активы будут уничтожены, репатриированы или иным образом навсегда лишены доступа к российской экономике, это выведет из игры большую часть наиболее технологически развитого и производительного капитала России.
Кое-что из этого уже произошло — например, «Икеа» приостановила свою деятельность, а 318 компаний из списка более 1200 иностранных предприятий, составленного Йельским университетом, полностью уходят из России.
К сожалению, однако, эта цифра в 318 компаний также включает фирмы, которые избавляются от российских активов, часто по бросовым ценам, что означает, что многие из их ресурсов все еще будут доступны для российской экономики.
Кроме того, Россия заметила эту опасность и предпринимает шаги, чтобы предотвратить ее влияние на другие отрасли. Правительство ввело строгий контроль за движением капитала и угрожает национализацией предприятий.
Цель России — дать иностранным предприятиям два варианта: сбросить свои активы по бросовым ценам или продолжать работать в обычном режиме.
Кроме того, Запад укрепил способность России удерживать и даже репатриировать активы путем жестких ответных арестов активов богатых россиян. Сам Путин воспользовался этими событиями и высказался в пользу репатриации, заявив, что «арест зарубежных активов и счетов российских компаний и частных лиц — это еще и урок для отечественного бизнеса, что нет ничего надежнее инвестиций в собственную страну».
С другой стороны, продажа энергоносителей на Запад (особенно природного газа) в совокупности менее важна для российской экономики.
По последним имеющимся данным (2020 год), рента от продажи нефти составила 6 процентов российского ВВП, а рента от природного газа — всего 2,3 процента. В 2021 году эти значения, вероятно, были выше из-за высоких цен на энергоносители, но, тем не менее, доля энергоносителей в ВВП России медленно снижается с течением времени.
В среднесрочной перспективе продажи (особенно нефти) могут быть перенаправлены союзникам и странам глобального Юга, хотя и несколько менее выгодно. Китай и Индия могут поглотить большую часть избыточных нефтяных мощностей России в относительно краткосрочной перспективе; нефть также имеет большой и хорошо налаженный серый рынок.
Поиск новых рынков сбыта природного газа означает строительство новых трубопроводов или терминалов для сжиженного газа, и поэтому отключение газа будет вредить России дольше, но новые оценки убедительно свидетельствуют о том, что Европа пострадает от отключения газа больше, чем Россия.
По прогнозам, только Германия, экономика которой в 2,5 раза больше российской, потеряет от 0,5 до 3 процентов своего ВВП в краткосрочной перспективе от прекращения закупок российского газа. Даже в нижнем пределе этого диапазона очевидно, что Западная Европа в целом потеряет больше.
Имея здесь явный перевес, Россия ведет жесткий торг и даже выполнила свои угрозы по отключению газа Польше и Болгарии.
Эти качественные аргументы подкреплены моделированием, которое я провел с коллегами из Института Гайдара.
Подход, который мы использовали для моделирования влияния санкций, представляет собой схему «вычисляемого общего равновесия с перекрёстными поколениями«. Этот тип анализа выходит за рамки простого анализа «доли нефти в ВВП» и рассматривает побочные эффекты (это и есть «общее равновесие» в названии).
Этот тип моделирования хорошо подходит для понимания средне- и долгосрочного распределения, а также влияния поколений на страну, отрезанную от международной торговли. Тем не менее, эти модели менее хороши для прогнозирования краткосрочных последствий — скажем, в течение одного-двух лет — или воздействия на конкретный сектор, такой как оборонная промышленность, которая была явной мишенью западных санкций.
В нашем исследовании, опубликованном в 2017 году, рассматривалось влияние чрезвычайно сильных и длительных санкций по нескольким сценариям, и, вероятно, это послужило основой для принятия решений Россией.
Наиболее жесткий сценарий, который мы смоделировали, предполагал, что Россия не сможет экспортировать свои нефть и газ, а иностранный капитал полностью покинет страну (или будет уничтожен).
По прогнозам, это приведет к снижению ВВП России на 43% (по сравнению с базовыми прогнозами) после года действия санкций, причем ущерб будет очень медленно восстанавливаться с течением времени.
По прогнозам, через 25 лет ВВП вернется к 81 проценту от базового прогноза без санкций. Такое медленное восстановление ущерба от санкций мы наблюдали во всех наших сценариях.
Это произойдет, в основном, благодаря повторному накоплению капитала со временем за счет внутренних российских сбережений.
Важным плюсом санкций для Путина является то, что они заставляют российских олигархов, которые ранее реинвестировали свои доходы за рубежом или прятали их в безопасных гаванях, реинвестировать внутри страны, что, похоже, уже происходит. Это было давней целью Путина. На самом деле, возможно, именно это он имел в виду, когда предположил, что Россия может стать сильнее после санкций.
Другой вариант сценария, который мы смоделировали, помогает изолировать влияние различных факторов. Если правительство конфискует весь капитал, принадлежащий иностранцам, мы предсказали, что это снизит краткосрочное воздействие санкций на ВВП на 33 процентных пункта и сократит время, пока Россия не достигнет базовых прогнозов ВВП, более чем на 30 лет.
Возможность продолжать экспорт нефти и природного газа на Запад также считалась важной, но менее значимой: по сравнению с нашим самым жестким сценарием, возможность продолжать экспорт ограничивала влияние санкций на ВВП всего на 3-7 процентных пунктов, в зависимости от года.
Другими словами, по нашим оценкам, последствия прекращения иностранных инвестиций в Россию были в десять раз важнее, чем прекращение продажи энергоносителей Западу.
Мое пребывание в Москве также выявило некоторые интересные политэкономические аспекты санкций, которые могут иметь важные долгосрочные последствия для накопления человеческого капитала в России и роста производительности труда.
Правительство Российской Федерации при Путине характеризуется как доминирующее двумя типами бюрократов: силовиками («секьюрократами»), которые рассматривают все действия правительства через призму конфликта с Западом, и технократами, которые хотят сосредоточиться на модернизации и экономическом развитии России.
Именно технократы ответственны за экономический подъем России с 2000 по 2008 год, который поставил страну в положение, позволяющее ей вторгнуться в Украину.
Эти высокообразованные политики — проявление уступки, на которую пошел Путин из-за своих экономических амбиций: автократ допускал и даже выращивал кадры интеллектуалов с космополитическим образом жизни и несколько либеральными убеждениями для эффективного управления экономикой, если только эти люди не раскачивали политическую лодку.
Однако технократы все больше оттесняются от власти.
Моя последняя поездка в Москву состоялась в 2015 году, сразу после захвата Крыма. Я приехал, чтобы представить наши прогнозы долгосрочного экономического развития России для Гайдаровского форума.
Настроение среди моих коллег из Института Гайдара было мрачным. Они сожалели о вторжении, которое, по их мнению, сделало Россию в среднем беднее (ВВП Крыма на душу населения был ниже российского, а после того, как Украина перекрыла водоснабжение, пришлось тратить деньги на решение проблемы), хотя и смирились с ним, учитывая его популярность.
На личном уровне их расстраивало отсутствие сыра (на устранение нехватки которого ушли годы) и то, что это предвещало: большую оторванность от остального мира. Они чувствовали себя все более отчужденными и бесправными в стране, которую они должны были вести к процветанию. Некоторые подумывали об эмиграции.
Молодые, высококвалифицированные москвичи покидают страну — это очень плохой потенциальный исход для России. Многие уже уехали с начала нынешнего вторжения. Хотя мы не рассматривали явный сценарий «утечки мозгов» в нашем моделировании, мы обнаружили, что даже небольшое замедление роста производительности труда в России из-за санкций может иметь большие негативные последствия.
Тем не менее, мы обнаружили некоторые интересные последствия санкций для разных поколений, которые могут помочь защитить режим.
Старшие поколения, как правило, больше страдают от санкций, чем молодые. Отчасти это объясняется тем, что изолированная Россия столкнется с инфляцией и снижением доходности капитала — эффекты, которые более выражены для тех, кто уже накопил активы, чтобы пострадать.
Кроме того, мы подсчитали, что 62 процента налоговых поступлений в России приходится на налоги на потребление (например, налоги с продаж). (Это не считая 38 процентов общего объема доходов правительства, которые поступают от ренты, получаемой от добычи ископаемого топлива).
Если бы Россия должна была пропорционально финансировать любые потери государственных доходов, используя одинаковое соотношение налогов на потребление и подоходных налогов, то расходы в большей степени легли бы на пожилых россиян с фиксированными доходами, чем на молодых россиян, которые больше пострадали бы от увеличения налогообложения заработной платы.
Пожилые россияне чаще поддерживают Путина, что означает, что у него есть политический капитал, который он может потратить на эту экономически менее значимую группу.
На самом деле, вместо того, чтобы снизить налоги на потребление, чтобы помочь пожилым гражданам, Россия удвоила усилия, пытаясь оградить талантливую молодежь от санкций, снижая налоги и предоставляя другие льготы некоторым важнейшим группам мобильной молодежи.
В течение нескольких недель после вторжения в Украину я снова общался с коллегами в России. Один из бывших коллег сообщает, что использует модели глобальной векторной авторегрессии — основанный на данных подход к краткосрочному и среднесрочному прогнозированию — для прогнозирования экономического ущерба от санкций.
Несколько недель назад он прогнозировал 7-процентный спад ВВП в этом году. Совсем недавно эти оценки были пересмотрены в негативную сторону до 9 процентов по среднесрочному сценарию и 11 процентов по наихудшему.
Сравнивая то, что произошло в реальности, с моделями, которые мы моделировали в 2017 году, он считает, что изъятие иностранного капитала в сочетании с долгосрочным замедлением роста производительности лучше всего отражает то, что проявилось.
Он согласен с тем, что наш расчет снижения пожизненного благосостояния на 16 процентов для высококвалифицированных россиян, родившихся около 1980 года, представляется верным, если санкции сохранятся в течение длительного времени (признавая при этом наличие широких доверительных интервалов).
Он лично расстроен из-за соучастия в войне, но не видит лучшего способа помочь своей стране (а также успокоить себя), чем продолжать работать. Те, кто подумывает об отъезде, обижаются на то, что Путин характеризует их как «национальных предателей… тех, кто зарабатывает деньги здесь, у нас, а живет там». Причем «живут» даже не в географическом смысле этого слова, а в своих мыслях, в своем рабском сознании».
Мой бывший коллега сомневается, что на образованных молодых людей, которые «сидят на заборе», путинские налоговые изменения окажут существенное влияние.
Что же остаётся делать Западу?
Во-первых, пока Запад не сможет физически эвакуировать проекты, которые он построил в России, или иным образом сделать их недоступными, российская экономика будет продолжать развиваться, а санкции окажут очень ограниченное воздействие.
Хотя это может стать ударом для западных компаний, Запад должен оказать давление на фирмы, работающие в России, чтобы они эвакуировали или уничтожили свои активы, а не позволяли их конфисковывать или продавать по бросовым ценам.
Во-вторых, чем дольше идет война, тем больше российское правительство может реагировать на недостаток иностранных инвестиций и компенсировать его. Одним из важных механизмов для этого может быть перераспределение олигархами своих богатств и их инвестирование внутри страны. Воздействуя на богатых россиян, Запад может ускорить этот процесс и тем самым подорвать цели санкций.
Цель должна заключаться в ослаблении способности России вести войну, а не в обнищании олигархов, и каждый цент, который они репатриируют, противоречит данной цели.
Вместо того чтобы с подозрением относиться к россиянам, желающим перевести свои деньги и жизнь за границу (политика, которая неизбежно обременит невиновных), Запад должен работать над поощрением этого продолжающегося оттока российских денег и капитала.
Хотя очевидно, что любая коррупция должна быть расследована и выявлена, прямой запрет на выдачу виз россиянам, подобный тому, который недавно применили Нидерланды, абсолютно контрпродуктивен.
Аргумент о том, что давление на олигархов, которые затем будут оказывать давление внутри страны, может помочь дестабилизировать режим Путина, — это выдавание желаемого за действительное, которое игнорирует тот факт, что нынешние олигархи — это не независимые титаны индустрии, а скорее бесхребетные выживальщики и лакеи.
Вместо этого, Запад должен делать все возможное, чтобы ускорить эмиграцию лучших и талантливых людей из России.
Сейчас дела у российской экономики идут плохо, однако, без недовольных, но технически подкованных москвичей, которых Путин презирает, дела шли бы еще хуже.
10 МАЯ 2022 Г.
Автор: Сет Гордон Бензелл
Сет Гордон Бензелл — доцент кафедры менеджмента в Университете Чепмена, Школа бизнеса и экономики Аргирос. Он является сотрудником Инициативы по цифровой экономике Массачусетского технологического института и Лаборатории цифровой экономики HAI Стэнфорда. Его исследования были опубликованы в престижных экономических и научных изданиях, включая AEJ: Applied Economics, National Tax Journal и PNAS. Твиттер: @SBenzell.
Источник: War On The Rocks
Last Updated on 11.05.2022 by iskova