РАЗВЕДКА И ВОЙНА В УКРАИНЕ (часть 2)

(читать часть 1)

Оборона Украины непременно войдет в историю разведки как один из самых ярких примеров успеха в противовес неудачам России.

В ближайшие годы западные разведчики просто обязаны посещать Украину, чтобы учиться у своих украинских коллег.

Конфликт в Украине представляет собой некое окно дихотомии (раздвоенности), одновременно подчеркивая успешное использование сбора и анализа оперативной информации украинским правительством и его союзниками, а также коллективные недостатки российского сбора информации, её анализа и принятия решений.

Обмен разведданными на высоком уровне, использование краудсорсинговой разведки из открытых источников и четкое, гибкое стратегическое планирование до сих пор давали преимущества украинцам. В отличие от этого, очевидные слабости России на поле боя проистекают из кажущихся самоограничений, в значительной степени обусловленных узколобостью заниженных ожиданий при оценке украинских возможностей и морального духа.

Украинское правительство и вооруженные силы доказали, что они очень хорошо умеют использовать провалы российской разведки, опираясь на собственный опыт.

Это результат восьмилетнего опыта действий на Донбассе и недавней подготовки по стандартам НАТО, в которой высокоинтегрированная и технологически сложная разведка, наблюдение и рекогносцировка занимают центральное место в доктрине.

И, как и в случае со стратегической разведкой, она также трансформировалась в распределенное, глобализованное, даже «демократизированное» предприятие, поскольку информация из открытых источников взорвала масштаб и возможности.

Все больше отделяясь и отрываясь от глобальной революции в области разведки с использованием открытых источников, Россия совершила нападение на Украину, будучи совершенно не готовой к ведению войны в разведывательной среде 21-го века.

Первоначальная неудачная оценка: разведка и оперативное планирование

Разведка поддерживает военную кампанию на оперативном уровне на всём её протяжении, но, как правило, имеет две основные фазы:

• разведывательная поддержка планирования;
• затем — разведывательная поддержка выполнения запланированной операции.

Хотя разница между ними нечеткая, фаза планирования, как правило, имеет больше аналитического компонента, тогда как в поддержке операции доминирует сбор текущей разведывательной информации.

Основа разведывательного анализа закладывается при планировании — то, что силы НАТО называют разведывательной подготовкой оперативной обстановки. В отсутствие этого не только повышается вероятность, что операции пройдут неудачно, но и восстановление после ошибок будет более сложным, поскольку текущий сбор данных будет основан на неверных первоначальных предположениях.

Похоже, что война России в Украине с самого начала была основана на плохой первоначальной разведывательной подготовке, и что РФ очень медленно оправляется от этих ошибок и ошибочных предположений.

Хотя российские штабные процедуры отличаются от процедур НАТО, все процессы принятия военных решений следуют аналогичным этапам:

• понимание миссии;
• проведение разведывательной подготовки;
• разработка курса действий;
• оценка и выбор вероятного курса;
• наконец, разработка приказов.

Здесь мы рассматриваем главным образом разведывательный аспект, или то, что эксперты по России Лестер Грау и Чарльз Бартлз примерно определяют как второй этап российского процесса принятия военных решений.

Подготовка разведданных сама по себе представляет собой процесс, состоящий из нескольких этапов. В общих чертах, это выглядит следующим образом: сотрудники оценивают физическую обстановку, текущие возможности и доктрину противника, его предполагаемые намерения, и интегрируют их для определения вероятных направлений действий противника.

На их основе штаб разрабатывает свои собственные планы по поражению противника в соответствии с замыслом командира. Подготовка разведданных должна проводиться компетентными офицерами, поскольку она имеет фундаментальное значение для разработки оперативных планов. Она должна быть основана на сборе достоверной разведывательной информации о противнике, а анализ должен быть объективным. Оценить намерения противника или моральный дух его солдат сложно, но это можно и нужно делать честно.

Однако российский штаб не проводит процесс планирования таким обдуманным образом, предпочитая более быстрый цикл принятия решений, что, вероятно, является разумным выбором при грамотном подходе. Директивы командующего считаются правильными, а штаб лишь определяет конкретную тактику выполнения приказа.

Они не основывают планирование на подготовке разведданных в той степени, в какой это могут делать армии НАТО. Вместо этого они проводят более ограниченный (но гораздо более математический) анализ соотношения сил и средств. Этот анализ помогает штабу выбрать, какой тактический вариант из ограниченного набора будет исполнять его приказ.

Российский президент Владимир Путин, вероятно, склонился к такому анализу. Российская разведывательная служба недавно проанализировала политические симпатии и настроения в Украине, и ее выводы — тема доклада аналитического центра Royal United Services Institute — похоже, указывают на недовольство в Украине существующим политическим порядком.

Вместо того чтобы рассматривать эти данные как «моментальный снимок во времени», который может быть изменен российским вмешательством, Путин, похоже, воспринял эти результаты как подтверждение своих прежних представлений.

Действительно, Москва вступила в войну, полагая, что оппозиция Киеву со стороны русскоязычной восточной части Украины приведет к быстрой победе. Владислав Сурков, один из ближайших советников Путина, заявил в интервью в 2020 году, что «Украины нет. Есть украинство». То есть специфическое расстройство психики». Путин, в свою очередь, повторил эти слова в своей речи непосредственно перед вторжением, заявив, что «Украина никогда не имела своей подлинной государственности». Ни в одном российском открытом источнике нет никаких разногласий с этой фразой.

Путин считает, что Украина является или должна быть российской, и все, что выдавалось за разведывательную подготовку окружения, возможно, подтверждало это в его сознании. Эта точка зрения, безусловно, повлияла на ряды российских военных как ключевой фактор планирования. Российским войскам, по-видимому, было сказано, что они прибыли, чтобы изгнать «банду наркоманов и неонацистов», которая являлась правительством Украины, и украинский народ будет их приветствовать. По всей видимости, они даже подготовили парадную форму на случай возможного парада.

Можно сделать вывод, что российские спецслужбы поддерживали мнение Путина об Украине как о государстве, готовом к поглощению. Христо Грозев из Bellingcat предполагает, что в начале апреля Путин уволил более 150 сотрудников российской разведки, включая начальника 5-й службы ФСБ генерала Сергея Беседу, «за предоставление недостоверной и слишком оптимистичной информации по Украине», что говорит о военной и политической культуре предоставления неточных или откровенно ложных разведданных. Этот шаг, если он верен, подчеркивает гипотезу о том, что Путин верил в ложную картину того, в какую войну он ввязывается.

Свидетельство такой культуры было показано по телевидению во время заседания Совета национальной безопасности России перед вторжением. Путин публично унизил директора российской службы внешней разведки Сергея Нарышкина, заставив его согласиться с тем, что для России было хорошей идеей официально признать две отколовшиеся республики Донбасса и таким образом начать путь к войне. Мы видим руководство разведки, которое не было интеллектуально честным ни с самим собой, ни со своим главным заказчиком.

Было широко распространено понимание того, что честность будет вознаграждена унижением, тюремным заключением или смертью. Как утверждают Дэвид Джио и Хью Дилан в The Washington Post, «либо [Путин] игнорировал советы своих советников по национальной безопасности и разведке; либо, как и многие авторитарные лидеры до него, он создал условия, при которых его подчиненные говорили ему только то, что он хотел услышать». Ни то, ни другое не говорит в его пользу как о руководителе в условиях военного времени.

Результаты таких организационных предположений проявились в первую же неделю вторжения. Российским войскам не удалось уничтожить ни военно-воздушные силы, ни систему ПВО Украины, поэтому они потерпели неудачу в своих воздушных атаках по захвату аэропорта Гостомель. Они продолжали усиливать этот штурм, несмотря на то, что интегрированная система ПВО Украины все еще работала, а украинские части активно контратаковали, что привело к огромным потерям и уничтожению профессиональных воздушно-десантных подразделений России.

Кроме того, Россия подготовила недостаточную материально-техническую базу для проведения операции продолжительностью более четырех дней и ограничила использование наступательных огневых средств (артиллерия, авиация, ракетные удары) во время штурма, чтобы предотвратить ущерб гражданской инфраструктуре.

Другие недостатки российской военной системы и ее очевидная неспособность к адаптации были описаны в других статьях. Однако, здесь можно добавить, что в основе большей части катастрофического плана вторжения России, по-видимому, лежит плохая первоначальная оценка (или, возможно, более общая интеллектуальная бессовестность).

Одна из предположительно неточных оценок, которую Путин и его аналитики сделали в то время, заключалась в том, что Запад не поддержит Украину. Поскольку Запад — и Европа в частности — не отреагировал на вторжение в Грузию в 2008 году или на вторжение в Украину в 2014 году, то почему они должны отреагировать на этот раз?

Путину всегда сходили с рук его смелые шаги. Это можно объяснить тем, что Грузия находилась вне зоны интересов Запада, а в Крыму Путин достиг подлинной неожиданности. На этот раз ни то, ни другое условие не было соблюдено. Тем не менее, многих наблюдателей удивило, что Европа так бурно отреагировала на вторжение. Оружие сейчас поступает из большинства стран (Германия все чаще остается в изоляции), и общественная поддержка таким действиям очень высока в большинстве стран. Чего нельзя было сказать ещё в конце февраля.

Провалы российской оперативной разведки

Одним из недостатков Российской армии, который привлек большое внимание, является батальонная тактическая группа — продукт «реформ нового облика» (введенных в 2012 году). Неудачи этих тактических групп и российских вооруженных сил в целом очевидны, и они очевидны западным и даже российским аналитикам в течение уже некоторого времени.

Что касается разведки, то батальонная тактическая группа страдает от того, что ее штаб, как правило, небольшой, и ему не хватает ресурсов для решения разведывательных задач тактического уровня, которую могли бы иметь более крупные штабы соединений. Даже масштабы сбора информации страдают из-за маленького штаба и низкого уровня организации.

В одном из отчетов американской службы отмечается, что в сфере разведки боевая группа в основном имеет тактические системы с узким обзором и «небольшим общим охватом». Для координации тактических беспилотных средств командование и управление батальонной тактической группой «требует совместного размещения маневренных рот и персонала разведки, наблюдения и рекогносцировки […] в районах тактического сбора, которые становятся высокооплачиваемыми целями». Украинцы не были слепы к этому.

СПРАВКА: Район тактического сбора — район, который, как правило, находится вне досягаемости вражеской легкой артиллерии и места, где подразделения проводят окончательную подготовку (предпрофессиональные проверки и инспекции) и отдыхают, прежде чем перейти к линии отправления.

Безопасность связи, похоже, также стала жертвой российских надежд на короткую кампанию. Первые доклады говорили о том, что российская инфраструктура связи плохо показала себя на поле боя, особенно современные шифрованные радиостанции «Азарт» и «Акведук».

В результате российские войска в значительной степени полагались на самодельные решения, используя мобильные телефоны или незашифрованные высокочастотные радиостанции, которые украинские военные — и даже радиолюбители — легко перехватывали.

Система телефонов «Эра» российского производства зависит от сотовой сети, но пожары в России уничтожили вышки сотовой связи во многих частях страны, что ограничило возможности российских войск использовать защищенные телефоны и вынудило их использовать открытые системы связи.

Это, безусловно, предоставило украинцам преимущество в разведке.

В марте разведывательное подразделение министерства обороны Украины передало в эфир перехваченный телефонный разговор между двумя офицерами ФСБ, в котором обсуждалась смерть генерал-майора Виталия Герасимова, начальника штаба 41-й армии, а также нескольких других офицеров. Это утверждение было позже подтверждено сайтом Bellingcat.

«Хотя украинские силы могут по численности уступать на поле боя, — говорится в одном из докладов  Королевского объединённого института оборонных исследований (британский аналитический центр по оборонным вопросам — RUSI), плохая связь России дала украинцам преимущество в радиоэлектронной разведке: «обнаруживая и определяя местонахождение источников радиопередач ВС РФ, украинские силы могут обнаружить, зафиксировать местоположение и вступить в бой с противником кинетически и/или электронно».

Усугубляет эту проблему полная неспособность России задействовать даже элементарные меры безопасности. Контрразведка, наблюдение и рекогносцировка дают командирам представление о возможностях, которые против них развертывают их противники. Это, в свою очередь, позволяет разработать меры оперативной безопасности и обмана, жизненно важные для достижения свободы маневра и избежания перехвата или упреждения со стороны более информированного противника.

И Россия, и внешние наблюдатели уже давно воспринимают российское превосходство в отрицании и обмане. Мы даже используем их термин «маскировка». Сейчас их единственный успешный обман, похоже, был самонаправленным, отражением их плохо выполненного анализа «соотношения сил и средств». В результате погибло много командиров, в том числе (на момент написания статьи) девять генералов и более 30 полковников.

Хотя генералы никогда не были неуязвимыми для огня противника, проблемы командования и управления в российской армии — особенно необходимость продвигать вперед застопорившиеся операции — вероятно, способствовали их крайне скорой гибели в Украине. Деградация штабных и командных офицеров, безусловно, умножает проблемы России в ее военной кампании и представляет собой долгосрочную проблему для восстановления.

Одним из аспектов планирования оперативной разведки, который проявился в российских операциях, является их очевидная неспособность изменить свои тактические подходы в случае поражения либо неудачи.

Хорошая разведывательная подготовка позволяет оценить наиболее вероятные действия противника и их наибольшую опасность. Планируя в первую очередь первое, необходимо учитывать возможность того, что действия противника будут лучше соответствовать второму.

Индикаторы и системы предупреждения устанавливаются для того, чтобы предупредить командующего, чтобы силы в этом случае смогли перейти к плану действий на случай непредвиденных обстоятельств.

Похоже, что российские войска не используют возможности своей оперативной разведки для изменения плана в случае неудачи их первоначальных усилий. Отмечая, как российская армия продолжает упорствовать в неудачных операциях и ведет огонь по случайным, не защищенным местам, один украинский сотрудник спецназа сказал:

«Нам крайне повезло, что русские такие тупорылые и бестолковые».

Эта бестолковость, в сочетании с плохой оптимизацией российских боевых групп для управления собственными разведывательными возможностями, столкнулась с превосходством Украины в управлении тактической разведкой. Результатом такого столкновения сил стало преимущество Украины, особенно заметное на северном театре вокруг Киева, способности устраивать засады на российские силы и наносить значительный урон без ответных действий России.

Словом, украинцы могли видеть приближение российских подразделений и планировать частые и широкомасштабные засады по принципу «стреляй и уходи», в то время как российские войска были неспособны определить, где и когда будут действовать украинцы. Способность украинцев удерживать инициативу означала локальное (местное) превосходство.

В качестве предостережения следует отметить, что мы не знаем, насколько сильно украинцы пострадали от российских войск на сегодняшний день. Украинцы ведут мастерскую игру в информационные операции, и точные данные об их потерях широко не публикуются и даже не обсуждаются.

Хотя большинство информации говорит об обратном, российская военная разведка, возможно, предоставляет точную информацию, позволяющую им эффективно поражать украинские формирования. Например, мы знаем, что крупные системы ПВО Украины понесли серьезные потери, и это может быть и в других местах. Потребуется некоторое время и больше данных, прежде чем мы сможем эффективно оценить все навыки оперативной разведки вторгшихся российских сил.

Украина: сражаться с умом при помощи разведки

Можно выделить два основных фактора в способности Украины удерживать преимущество на фронте оперативной разведки: готовность западных союзников делиться разведывательной информацией и возросшая мощь и потенциал разведки из открытых источников.

Быстрое снижение стоимости космических запусков позволило распространиться гражданским системам наблюдения Земли с высоким разрешением, которые конкурируют с очень дорогостоящими национальными системами «спутников-шпионов» десятилетней давности.

Эти коммерческие системы предлагают иногда почти непрерывную много- и гиперспектральную съемку, включая радар, проникающий сквозь облака. Национальные агентства геопространственной разведки используют возможности таких гражданских спутников, что не только увеличило их охват и эффективность, но и сделало возможным открытое или с низким уровнем секретности представление разведывательного анализа изображений.

Украинцы также использовали эти коммерческие снимки. Как было показано в части 1, такие фирмы, как Maxar Technologies и Blacksky, распространяли снимки из открытых источников для информирования новостных СМИ и в качестве общественного достояния.

После 24 февраля, по мере эскалации конфликта Киев вступил в переговоры с Maxar и другими компаниями, чтобы получить снимки для использования в оперативной разведке.

Тем временем канадская фирма вступила в сотрудничество с американской частной компанией по анализу изображений, чтобы предоставить радарные снимки с канадского спутника RADARSAT-2 для их последующей передачи Украине.

К этому также следует добавить разведданные, поступающие из официальных источников.

Хотя многое еще предстоит узнать, учитывая деликатность разведывательных связей, американские официальные лица прокомментировали увеличение потока разведывательной информации, поступающей в Киев.

Пресс-секретарь Белого дома Джен Псаки заявила в начале марта, что Соединенные Штаты в режиме реального времени обмениваются разведданными, помогая Киеву занять оборонительную позицию, чтобы «информировать и развивать его военный ответ на вторжение России».

Источники сообщили CNN, что обмен включает информацию о «передвижениях и расположении российских сил», а также перехваченные сообщения об их военных планах, которые передаются в течение 30 минут — часа после получения Соединенными Штатами.

Некоторые предполагают, что иностранная разведка также помогла украинцам нацелиться на российский крейсер «Москва» и потопить его.

В мае неназванные американские чиновники сообщили газете The New York Times, что разведка США «помогала Украине убивать российских генералов», что было опровергнуто пресс-секретарем Совета национальной безопасности Адриенн Уотсон. «Заголовок этой истории вводит в заблуждение, и то, как она подана, безответственно», — заявила Уотсон. — «Мы не предоставляем разведданные для убийства российских генералов».

Однако связь с иностранной разведкой требует оговорок. Простое получение иностранной разведывательной информации не принесет пользы, если военные не обладают аналитическим потенциалом для ее интеграции в единую разведывательную картину.

То, что украинцы, очевидно, смогли совместить связь с иностранной разведкой с суверенным сбором и анализом собственных данных, говорит о высокой оценке украинского военного персонала и командного климата, созданного украинским главнокомандующим — генералом Валерием Залужным.

А вот преувеличение роли американской разведки является проблематичным.

«Я просто считаю, что это неуважительно по отношению к украинцам», — говорит бывший сотрудник ЦРУ Джон Сайфер. — «Это отвлекает внимание от людей, которые находятся в по-настоящему полевых условиях,  пользуются разведданными, собирают свои собственные разведданные, которые день и ночь сражаются».

Украинская разведка из открытых источников

Усугубляя ужасные результаты России и дополняя разведданные, собранные самой Украиной и предоставленные дружественными правительствами, Украина и ее граждане обладают общим преимуществом «своей почвы».

Военная разведка Украины, безусловно, использовала слабую безопасность связи России и незащищенность радио- и телефонных передач: поскольку разведывательная информация является крайне «скоропортящейся», вполне логично, что военная разведка Украины действовала на основе этой информации очень оперативно. Из этого следует, что бо́льшая часть успеха тактической разведки по праву принадлежит именно подразделениям Украины.

Однако, также стало ясно, насколько значительную роль сыграло население Украины в качестве «передатчика» по предоставлению разведданных о российских войсках. Отчасти из-за своей оценки, что население будет приветствовать их, российские войска предприняли мало действий для обеспечения безопасности своих передвижений от местного украинского населения.

Очень скоро эти граждане и их мобильные телефоны превратились в гигантскую распределенную сенсорную сеть с открытым исходным кодом. Михаил Федоров, министр цифровой трансформации Украины, заявил в интервью The Washington Post, что разведданные из открытых источников, полученные с помощью обычных граждан, имеют решающее значение для его страны до такой степени, что приложение для государственных услуг украинского правительства «Дія» предоставила гражданам возможность размещать фотографии и видеозаписи передвижения российских войск с географическими метками.

Приложение Diia «в военное время — это не только электронные документы и идентификация граждан на контрольно-пропускных пунктах. Теперь это еще и возможность […] сообщать о передвижении войск и техники противника […] возможность представить себя оператором «Байрактара»». Федоров отметил, что они получают десятки тысяч отчетов каждый день и что они «очень, очень востребованы».

Разведка из открытых источников — это не панацея, и она не вытесняет устоявшиеся методы сбора разведданных, такие как радиоэлектронная, электронная и визуальная разведка, а также другие источники из суверенных систем сбора (которые украинцы усердно выстраивали с 2014 года). Однако, в сочетании с надежным аналитическим потенциалом и другими потоками сбора информации, он вносит существенный вклад.

Отдельный гражданин может быть не в состоянии идентифицировать боевую машину как нечто большее, чем «танк». Однако если его фотография попадет в разведывательный центр, можно будет определить конкретную модель танка. Этот танк может принадлежать только определенному подразделению, что, в свою очередь, может дать аналитику информацию о том, что это главный пункт приложения усилий противника, и проигнорировать его попытку атаки в другом месте.

Суверенные технические системы также способны собирать такую информацию, но они всегда востребованы и не могут находиться во всех местах одновременно. Повсеместное распространение граждан с мобильными телефонами, даже в условиях масштабных боевых действий, обеспечивает гораздо более широкий сбор информации, если он подкреплен достаточным потенциалом обработки и анализа.

Помимо переговоров между штабами и подразделениями, отдельные российские солдаты звонили домой по личным или украденным мобильным телефонам. Это позволило получить представление об условиях жизни российских войск (часто бедных, с низким моральным духом), а также предоставило ценные доказательства российских военных преступлений.

Одним из ярких примеров этого является перехваченный из открытых источников телефонный разговор между возвратившимся к себе домой российским офицером и его женой о событиях в Буче. Это, безусловно, станет важной особенностью любого судебного процесса по военным преступлениям, который состоится после российского вторжения.

Заключение

Способность Украины интегрировать разведданные, включая разведданные из открытых источников, в свои военные операции свидетельствует об успехе ее реформ и помощи Запада в последние годы.

Сейчас мало подробностей о том, как это работает, гораздо меньше, чем данных о различных проблемных аспектах (дисфункции) России.

Это также свидетельствует о высоком уровне компетентности.

Можно предположить, что, в отличие от сил вторжения, Вооруженные силу Украины способны обеспечить безопасность своих коммуникаций и спланировать как наиболее вероятный, так и наиболее опасный вариант действий.

Похоже, командиры хорошо обеспечены разведывательной информацией. Хотя мы и вынуждены строить  много догадок, возможно, лучше всего об этом свидетельствует оборона Украиной Гостомеля и её последующие контратаки. Уничтожение в Гостомеле российского воздушного десанта устранило лишило  Россию шанса добиться быстрой победы и достижения своих политических целей — скорой смены власти.

Избирательное использование Украиной воздушной мощи и ответного огня, а также широкая интеграция разведки и рекогносцировки на тактическом уровне и из открытых источников стали ключом к ее способности сдерживать силы вторжения, несмотря на их численное превосходство.

Оборона Украины непременно войдет в историю разведки как один из самых ярких примеров успеха в противовес неудачам России.

В ближайшие годы западные разведчики просто обязаны посещать Украину, чтобы учиться у своих украинских коллег.

19 МАЯ 2022 ГОДА

Источник: War On The Rocks

Авторы: Невин Шаабан Абдалла, Филип Дэйвис, Кристиан Густафсон, Дэн Ломас, Стивен Вагнер

Д-р Невин Шаабан Абдалла – преподаватель международных отношений (оборона и разведка) в Лондонском университете Брунеля. Доктор Абдалла специализируется на терроризме и контртерроризме, а также безопасности на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Профессор Филип Х.Дж. Дэвис – директор Центра исследований разведки и безопасности Университета Брунеля. Профессор Дэвис много пишет о разведке Великобритании и США, совместной разведывательной доктрине и контрразведке.

Доктор Кристиан Густафсон – читатель журнала “Разведка и война”. Д-р Густафсон является заместителем директора Центра Брунеля по изучению разведки и безопасности и проводил консультации и консультирование для Центра развития, концепций и доктрин МО, в том числе сыграл важную роль в разработке совместной разведывательной доктрины Великобритании.

Д-р Дэн Ломас – преподаватель разведки и исследований в области безопасности в Лондонском университете Брунеля. Он специализируется на современной разведке Великобритании и в настоящее время является одним из редакторов книги по истории разведывательных обзоров Великобритании для издательства Эдинбургского университета.

Доктор Стивен Вагнер – старший преподаватель по международной безопасности в Лондонском университете Брунеля. Доктор Вагнер – историк разведки, безопасности, империи и современного Ближнего Востока.

Читайте iskova.news в соцсетях:

Telegram:   https://t.me/iskova_news

Twitter:  @IskovaNews

Last Updated on 20.05.2022 by iskova