Разгадка Владимира Путина. Ядерные угрозы и мобилизация не могут скрыть ослабление власти российского президента
У Владимира Путина есть история, когда он заставлял других лидеров ждать его. Это грубый силовой ход, призванный подчеркнуть его собственную значимость и, вероятно, вывести из равновесия некоторых собеседников.
Среди тех, кого российский президент заставлял ждать на протяжении многих лет, — покойная королева Елизавета, папа римский Франциск и бывший президент США Дональд Трамп. Однажды, в 2014 году, он заставил тогдашнего канцлера Германии Ангелу Меркель ждать более четырех часов перед встречей.
Но на региональном саммите в Узбекистане 16 сентября настала очередь Путина ждать. Было видно, как он неловко тасует свои записки перед встречей с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. Затем он ждал лидеров Азербайджана и Кыргызстана.
Если обычно Путин целеустремленно входит в комнаты и принимать позу мэнспрединг во время встреч, чтобы утвердить свое физическое превосходство (англ. manspreading — сидеть, широко раздвинув ноги, тем самым занимая больше места), то во время конференции в столице Узбекистана Самарканде его привычная развязность улетучилась. Российский президент не является высоким человеком, но он выглядел даже меньше, чем обычно, и несколько съежился. Стоя в ожидании лидера за лидером, он делал вид, что изучает свои заметки. Он сжимал и разжимал руки.
Ситуация для Путина не улучшилась, как только начались встречи. Премьер-министр Индии Нарендра Моди отругал его перед камерами, сказав ему, что сейчас «не эпоха войны». В начале переговоров с лидером Китая Си Цзиньпином — человеком, который ранее называл Путина своим «лучшим другом», — российский президент был вынужден признать, что у Пекина есть «вопросы и опасения» по поводу его неудачного вторжения в Украину.
В этих эпизодах можно находить много субъективных нюансов. Возможно, конференция в Самарканде была просто плохо организована, и Путина неоднократно просили войти в зал заранее. Публичные высказывания Моди и Си были обращены как к аудитории за пределами зала, так и к самому российскому президенту, и ни один из них не демонстрировал никаких признаков разрыва экономических связей.
Однако власть — понятие субъективное, и по мере того, как в последние недели разрушалось катастрофическое нападение Путина на Украину, разрушался и его ранее казавшийся непобедимым фасад. Если западные аналитики часто рассматривали российского президента как хитрого бывшего разведчика, даже с плохими картами играет хорошо, то все чаще становится ясно, что теперь с неважными картами он играет из рук вон плохо.
Плохие решения накапливаются. Он поставил будущее своего режима на карту в войне, которую он не может выиграть, но вместо того, чтобы попытаться выпутаться из этой неразберихи и сократить свои потери, он удваивает свои усилия.
21 сентября, через пять дней после заверения Моди в Самарканде, что он «сделает все, чтобы остановить [войну] как можно скорее», Путин объявил, что готовится аннексировать до 15 процентов территории Украины и призвать российских граждан на войну.
В своем первом телеобращении к нации после начала войны почти семь месяцев назад он признал, что российские войска сталкиваются с трудностями. Но он настаивал на том, что это потому, что они противостоят «всей военной машине коллективного Запада».
В параллельной реальности, которую Путин создал для своих граждан, именно Россия находится под угрозой и неохотно вынуждена защищаться, а Запад прибегает к ядерному шантажу.
«У нашей страны тоже есть разные виды вооружений, и некоторые из них более современные, чем те, которыми располагают страны НАТО», — предупредил Путин. Если территориальная целостность России окажется под угрозой, продолжил он, «мы, конечно, применим все имеющиеся у нас системы оружия». Он не уточнил, будет ли это относиться к четырем украинским областям — Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской, которые он стремится поглотить, но добавил: «Это не блеф».
Это почти наверняка блеф. Как вскоре после этого написал в газете New Statesman Лоуренс Фридман, заслуженный профессор военного дела в Королевском колледже Лондона, трудно понять, как ядерное оружие поможет Путину на поле боя. Боевые действия разбросаны по линии фронта протяженностью 1000 км, как подчеркнули и Путин, и его министр обороны Сергей Шойгу в своих выступлениях 21 сентября, что не располагает к нанесению ядерного удара.
Помимо того, что Путин нарушит нормативный запрет на применение ядерного оружия в войне, который действует со времен бомбардировки США Хиросимы и Нагасаки в 1945 году, и вызовет международное осуждение, он также подвергнет облучению территорию, за контроль над которой он борется.
Трудно примирить его прежние настойчивые заявления о том, что русские и украинцы — «один народ», с мыслью о том, что он может применить ядерное оружие против последних. Кроме того, существует значительный риск радиоактивного заражения самой России.
Тем не менее, эту возможность нельзя полностью отвергать. «У России есть богатые запасы ядерного оружия, самых разных форм и размеров, и Путин может быть достаточно отчаянным, чтобы использовать его», — предупреждает Фридман. «Поскольку он уже сделал несколько действительно глупых вещей, кто может с уверенностью сказать, что он не сделает чего-нибудь еще более глупого».
Решение Путина призвать сотни тысяч российских граждан воевать в Украине также не поддается никакой логике, кроме самой фантастической. Это правда, что в российском наступлении не хватает войск. По оценкам США, сделанным в августе, российские потери — убитыми и ранеными — составили от 60 000 до 80 000 человек, или примерно треть от первоначальных сил вторжения.
Мобилизация заставит больше российских мужчин надеть форму и взять в руки оружие, но она не решит проблем, с которыми российские части постоянно сталкиваются в Украине, таких как плохая тактика и разведка, плохое командование, проблемы с логистикой, низкий моральный дух и противостоящая сила, которая борется за выживание и становится все лучше вооружена.
Бросая на поле боя больше людей, Путин, возможно, сможет продлить войну, но это не приблизит его к победе в ней. Мобилизация может помочь Москве «остановить ухудшение количественного состава, но не ухудшение качественного состава и его морального духа», — сказал после объявления Майкл Кофман, директор по исследованиям России в Центре военно-морского анализа, американском аналитическом центре. «Израсходовав свое лучшее оборудование, офицеров и личный состав, я не вижу, как это можно восстановить».
Провоенные комментаторы и националистические блоггеры в России уже несколько месяцев требуют мобилизации и наращивания усилий российских военных в Украине, все громче предупреждая в последние недели, что если не принять новый подход, то Россия может потерпеть поражение. Объявление Путина о частичном призыве успокоит этих критиков в краткосрочной перспективе, но по мере того, как российское наступление будет развиваться, они вскоре вернутся и потребуют большего.
Между тем, внутриполитические риски для Путина нарастают. С самого начала вторжения 24 февраля он характеризовал войну как «специальную военную операцию», в которой будут участвовать профессиональные солдаты и добровольцы. Он обещал, что призывников не будут отправлять на войну. Еще 13 сентября, за восемь дней до призывной речи Путина, его пресс-секретарь настаивал на том, что мобилизация «не обсуждается».
Конфликт постоянно присутствовал на российском государственном телевидении, где обычный постоянный шквал пропаганды перешел на повышенные обороты, но для тех, кто хотел, была возможность уменьшить громкость и игнорировать его.
Российские опросы общественного мнения — хотя и проводимые во все более сложных условиях — неизменно показывают, что большинство населения выступает за войну, но измерить глубину этой поддержки сложнее, особенно когда речь идет о значимых жертвах среди большего числа населения.
До сих пор поддержка конфликта в России была в основном умственным упражнением (за пределами горстки экономически депрессивных регионов, которые поставляли большую часть войск). Однако, теперь ситуация меняется, поскольку все больше российских сыновей, братьев и мужей отправляются на войну.
Как заключили Денис Волков и Андрей Колесников из Левада-центра в Москве и Фонда Карнеги за международный мир, изучая данные последнего опроса 7 сентября, война стала «рутинным фоном повседневной жизни». По их прогнозам, пока граница остается открытой и нет приказа о массовой мобилизации, «ощущение базовой нормальности, скорее всего, сохранится».
Но это ощущение — что война происходит где-то далеко — будет труднее сохранить, когда будут раздаваться первые призывные приказы и мужчины будут собираться в автобусы и поезда. Углубившись в данные, Сэм Грин, директор программы «Демократическая устойчивость» Центра анализа европейской политики, обнаружил, что молодые россияне относятся к войне с меньшим энтузиазмом, чем представители старших поколений. В частности, молодые женатые мужчины чаще всего уклонялись от ответов на вопросы о поддержке войны. Другими словами, именно взгляды тех, кого сейчас призывают в армию, наименее понятны.
Путин четыре раза повторил в своей речи 21 сентября, что он отдает приказ лишь о «частичной мобилизации», а его министр обороны Шойгу объявил, что в армию будет призвано 300 000 человек. Однако ключевой пункт приказа был отредактирован, и уже появились заявления о том, что будет призвано до миллиона человек. По данным правозащитной группы «ОВД-Инфо», в течение нескольких часов в 43 городах России прошли акции протеста, в ходе которых было задержано не менее 1 368 человек.
В Москве протестующие кричали «Нет войне!» и «Отправьте Путина в окопы!». Цены на авиабилеты из России резко выросли, а на наземных пограничных переходах образовались длинные очереди, поскольку многие из тех, кто мог себе это позволить, бежали. Воевать придется самым бедным и наименее привилегированным российским гражданам — давно составляющим основу политической базы Путина.
Это не обязательно предвещает революцию. За 22 года своего пребывания у власти Путин систематически ликвидировал все, кроме самого слабого подобия демократии в России, подавив гражданское общество и закрыв независимые СМИ, которые предлагали альтернативные источники новостей.
Лидеров оппозиции сажали в тюрьмы, травили и расстреливали. Протесты и так были сопряжены с риском быть избитыми путинскими силами безопасности и брошенными в тюремную систему, печально известную физическим и сексуальным насилием, но теперь появились сообщения о том, что некоторые из протестующих призываются в армию, им вручают повестки о призыве под стражей.
По всей стране местные власти получат приказ подавлять протесты, выполнять квоты призыва и подавлять инакомыслие. Будут проведены новые кампании по выявлению «национальных предателей» и показательные суды для наказания обвиняемых. Путин уже ужесточил законы о дезертирстве и отказе от службы. Чем выше политическая угроза, которую он воспринимает, тем больше он будет усиливать репрессии.
Однако чем дольше это будет продолжаться, тем больше Путин рискует подорвать общественную поддержку и изменить подход, который так хорошо работал на протяжении последних двух десятилетий. Его прошлая популярность, когда рейтинг одобрения по независимым опросам иногда приближался к 90 процентам, помогла обеспечить ему безопасность работы, поскольку он увековечил идею, что только он может решить проблемы России и вызвать неподдельный энтузиазм в массах. Он уже давно торгует мыслью о том, что его лидерству нет достойной альтернативы.
Есть русский термин, который отражает эту идею: безальтернативность, или отсутствие альтернатив. Как отмечает Тимоти Фрай, автор книги «Слабый силач: Пределы власти в путинской России», сказал мне в первые дни после начала войны: «Гораздо легче быть популярным автократом, чем непопулярным».
Популярность Путина до сих пор защищала его от восстаний и дворцовых переворотов, объяснил Фрай, но первые трещины уже появились, поскольку среди элиты растет беспокойство по поводу экономических последствий конфликта. «Возможно, многие представители элиты пересматривают свое отношение к Путину, — сказал Фрай, — но со стороны это трудно заметить».
29 декабря 1999 года, за два дня до своего прихода к власти, Путин опубликовал на сайте российского правительства пространное эссе под названием «Россия на пороге нового тысячелетия», в котором сформулировал свое видение развития страны и критических задач, стоящих перед ней. Он изложил то, что назвал «русской идеей», которую охарактеризовал как сочетание патриотизма, традиционных ценностей, стремления к сильному государству, а не к индивидуальным свободам и «веры в величие России».
Однако он предупредил, что Россия переживает один из самых сложных периодов в своей истории после распада Советского Союза восемью годами ранее — условия жизни стали невыносимыми, а бедность достигла «умопомрачительных масштабов». Если не принять срочных мер, предупредил он, Россия рискует превратиться во второ- или даже третьесортную державу. «Все зависит от нас, и только от нас», — написал Путин. «От нашей способности увидеть масштабы угрозы, объединить силы и настроиться на тяжелую и длительную работу».
Двадцать два года спустя именно действия Путина ставят под угрозу будущее России и рискуют превратить ее во второ- или третьесортную державу. Под его правлением и благодаря его империалистической агрессии Россия становится международным изгоем, чьим гражданам больше не рады во многих европейских странах, и чья экономика будет только больше зависеть от Китая. Как и во время десятилетнего советского вторжения в Афганистан, российские семьи снова вынуждены жить со страхом, что их детей пошлют умирать в безнадежной войне.
Это не обязательно означает, что окружающие Путина люди наберутся смелости и отстранят его от власти. Советский диктатор Иосиф Сталин правил почти три десятилетия, несмотря на все более ненормальное поведение, и умер на своем посту, отмечает в своем недавнем эссе историк холодной войны Сергей Радченко. Он объясняет, что ситуация ухудшилась до такой степени, что Никита Хрущев, возможный преемник Сталина, заметил, что высшие должностные лица ожидали, что однажды Сталин «спустит штаны и облегчится перед нами, а потом скажет, что это в интересах Родины». И все же они не бросили ему вызов. Риски, связанные с попыткой и неудачей свергнуть его, убедили его окружение в том, что безопаснее подчиниться его тираническому правлению.
Хрущев был единственным советским лидером, которого свергли его товарищи. Его свергли в 1964 году, но только после того, как окружающие начали опасаться, что он вот-вот пойдет против них, и только тогда с большим риском.
Заговорщики терпели Хрущева, несмотря на свое недовольство, пока он не подтолкнул их к тому, чтобы первыми начать действовать, чтобы спасти свои политические жизни», — Джозеф Ториджиан, автор книги «Престиж, манипуляция и принуждение: Борьба элит за власть в Советском Союзе и Китае после Сталина и Мао», сказал мне. «До самого конца заговорщики боялись, что Хрущев все же выйдет победителем».
Тот, кто сегодня готовит заговор против российского президента, должен быть точно так же убежден, что опасность противостояния с ним перевешивает риск бездействия. Однако эти риски растут. Конечно, они больше, чем год назад, и могут стать еще выше, чем дольше будет продолжаться эта война.
Путин тоже это знает. Чем больше он будет бояться, что его хватка власти ослабевает, тем более параноидальным и опасным он будет становиться.
28/09/2022
Автор: Кэти Сталлард
Источник: The New Statesman
Last Updated on 12.10.2022 by iskova