Мэтт Поттингер. Иллюстрация: : Ken Fallin

Мэтт Поттингер, архитектор стратегии безопасности Трампа, считает Украину аналогом Кореи, «горячим начальным залпом» в глобальном конфликте между свободным миром и блоком диктатур.

Вторжение России в Украину принесло смерть, разрушения и споры об исторических аналогиях. Это лето 1914 года, когда великие державы столкнулись в ужасном глобальном конфликте? Или это нацистско-советское вторжение в Польшу в 1939 году? А как насчет зимней войны Москвы против Финляндии в 1939-40-х годах? Закончится ли гамбит Владимира Путина так же, как и авантюра Советского Союза в Афганистане в 1979-89 годах?

Мэтт Поттингер размышляет о другом конфликте. Попытка завоевания, предпринятая г-ном Путиным, и его растущее партнерство с китайским правителем Си Цзиньпином напоминают г-ну Поттингеру о Корейской войне. «В 1950 году Сталин, Мао и Ким Ир Сен сильно просчитались, насколько легким будет вторжение, и просчитались с американской решимостью, что мы и наблюдаем сегодня», — сказал на этой неделе 48-летний г-н Поттингер, работавший в Совете национальной безопасности при Белом доме Трампа. Сейчас роли поменялись местами, Си играет роль Сталина, а Путин — роль Мао, посылающего свои войска на убой». Можно даже предположить, что эта война может закончиться аналогичным образом, неким тупиком в разделенной стране».

Аналогия распространяется и на свободный мир. Хотя холодная война началась в 1945 году, «потребовалось еще несколько лет, чтобы общественное мнение на Западе наверстало то, что знали о природе Советского Союза такие стратеги, как Уинстон Черчилль и Джордж Кеннан». После корейского конфликта «холодная война выкристаллизовалась в общественном мнении на Западе». Сегодня «очень трудно избежать вывода о том, что эти события отражают новую холодную войну, которую Си Цзиньпин и Владимир Путин начали против Запада».

Г-н Поттингер считает, что «идеологическая основа» нового конфликта сформировалась в тот момент, когда старый конфликт сворачивался. «Китайское руководство было сильно потрясено событиями протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, односторонней победой американцев над войсками Саддама Хусейна в первой войне в Персидском заливе, а затем распадом Советского Союза». Они стали считать США своим «главным противником».

С этой точки зрения, Украина — это «горячий начальный залп в холодной войне, в которой Вашингтон и его союзники противостоят хрупкому, но все более мощному блоку диктатур». Логика холодной войны «даст нам объяснительную и предсказательную ценность. Она поможет нам понять и предвидеть шаги Путина и Си, а также других диктатур, которые играют вспомогательную роль в их глобальной стратегии, например, Ирана», — утверждает он. «Было бы упущением не извлечь уроки из первоначальной холодной войны, и не в последнюю очередь потому, что мы победили».

В последние десятилетия американские политики, несмотря на все попытки, так и не смогли превратить Пекин в ответственного участника международного порядка под руководством США. Сегодня существует двухпартийный консенсус в отношении того, что китайская коммунистическая партия является самой большой внешней угрозой американской безопасности, но большая часть Вашингтона не спешит с этим согласиться. Будучи старшим директором президента Трампа по Азии, а затем заместителем советника по национальной безопасности, г-н Поттингер убеждал их в этом.

Он внес свой вклад в разработку Стратегии национальной безопасности 2017 года, в которой Китай назван «ревизионистской» державой и предупредил о возвращении «соперничества великих держав». Герберт Макмастер, занимавший пост советника Белого дома по национальной безопасности в 2017-18 годах, называл г-на Поттингера «центральной фигурой в крупнейшем со времен холодной войны сдвиге во внешней политике США, который заключается в конкурентном подходе к Китаю».

Его понимание китайской угрозы и новой опасной глобальной обстановки сейчас нашла более широкий отклик, хотя не все принимают идею новой холодной войны. Бывший репортер [The Wall Street] Journal в Китае, свободно владеющий мандаринским языком, г-н Поттингер говорит, что именно чтение документов китайского правительства, которые не переведены на английский язык, сформировало его взгляды.

«Когда Си Цзиньпин выступает с речами — особенно важными и такими, где он излагает агрессивные аргументы в пользу действий Китая в этой фактической холодной войне, которую он развязывает, — эти речи держатся в секрете, но они не остаются в тайне навсегда», — говорит он. «Они всплывают в партийных изданиях, выходящих только на китайском языке. Чаще всего эти речи игнорируются западными аналитиками, репортерами и даже разведывательными службами».

Примером может служить выступление в ноябре 2021 года, в котором Си сказал, в пересказе г-на Поттингера, «что Корейская война была актом огромного стратегического предвидения товарища Мао Цзэдуна, как он называет его в речи». Это повторяющаяся тема во многих речах Си, идея о том, что Китаю сейчас необходимо изучить дух той войны».

Г-н Си изложил то, что г-н Поттингер описывает как почти довод в пользу превентивной войны: «Он говорит, что Мао Цзэдун в той войне проявил стратегическую дальновидность, цитирую, «начал с одного удара, чтобы можно было избежать 100 ударов». Он говорил о том, что у Мао хватило решимости и смелости занять позицию без колебаний разрушить страну» — то есть Китай — «изнутри, чтобы построить ее заново». Г-н Поттингер выражает это в современных терминах: «Готовность разрушать институты, компании, взгляды и даже политические нормы — это то, чего не должны избегать ни Си, ни возглавляемая им Коммунистическая партия».

Личные отношения между Си и Путиным стали центральным элементом конфликта Китая с Западом. «Это неестественное партнерство во многих отношениях, потому что оно не является глубоким и широким, общество к обществу, экономика к экономике, национальное государство к национальному государству. Но оно чрезвычайно значимо с точки зрения двух людей», — говорит г-н Поттингер. «Эти два человека являются диктаторами, которые принимают все важные решения в своих системах. И эти два человека объединили свои мысли, чего мы не видели между китайским и российским лидерами со времен встречи Мао Цзэдуна и Иосифа Сталина за шесть месяцев до вторжения Северной Кореи в Южную Корею».

Си и Путин встретились перед зимними Олимпийскими играми в Пекине за несколько недель до вторжения России в Украину, и г-н Поттингер говорит, что «нет сомнений» в том, что оба «понимали, что вторжение не за горами». 4 февраля Москва и Пекин опубликовали заявление из 5 тысяч слов, в котором заявили, что их отношения «не имеют границ». Важно серьезно отнестись к этому заявлению, говорит г-н Поттингер: «На самом деле перед нами две реваншистские, авторитарные диктатуры, которые решили, подобно Бутчу Кэссиди и Сандэнсу Киду, встать спина к спине и, направив оружие наружу, сказать: «Слушайте, мы не собираемся беспокоиться о нашем давнем пограничном споре, который длится на протяжении веков. Мы собираемся помочь друг другу расширить наши соответствующие сферы влияния, чтобы подорвать демократии».

Они увидели для себя новые возможности в сигналах слабости, поступающих от президента Байдена: «Когда Байден пришел к власти, одним из первых его действий было прекращение переговоров по «Новому старту» — Договору о сокращении стратегических вооружений 2010 года — «и предоставление Путину пятилетнего продления, которого Путин добивался. Он ослабил ограничения на «Северный поток-2» — российский газопровод в Европу — «а также начал ограничивать летальную военную помощь Украине».

В то же время администрация начала переговоры о возобновлении иранской ядерной сделки 2015 года, из которой президент Трамп вышел в 2018 году. «На самом деле мы даже не ведем прямых переговоров, а используем российских и других дипломатов в качестве посредников», — говорит г-н Поттингер. «Это посылает глубокий сигнал слабости». Израиль и арабские государства «видят администрацию Байдена, которая больше стремится заключать сделки с нашим общим противником, чем к конструктивному взаимодействию с давними партнерами».

Говорит ли все это о том, что Россия не вторглась бы в Украину, если бы г-н Трамп победил в 2020 году? «Мы никогда не узнаем», — отвечает г-н Поттингер. Возможно, г-н Путин «хотел посмотреть, предпримет ли президент Трамп в одностороннем порядке действия по подрыву НАТО, и он не хотел прерывать этот процесс, пока была такая возможность». При этом «в отношении президента Трампа существовала настоящая непредсказуемость и то, что он может сделать, а может и не сделать, и это, возможно, чаще, чем люди оценивают, заставляло Си и Путина откладывать некоторые из своих планов».

Г-н Поттингер считает, что к послужному списку г-на Трампа относятся с недостаточным вниманием: «Государственная политика президента Трампа, как бы идиосинкразична [своеобразна — прим.пер.] она ни была, оказалась гораздо более сложной и изощренной, чем в действительности её понимает пресса или даже американские противники». Г-н Поттингер описывает этот подход как «тесную и уважительную дипломатию на самом верху, но также его готовность ударить своих партнеров коленом между ног». В случае с Россией это включает противодействие г-на Трампа «Северному потоку-2», жесткий торг по «Новому старту», предоставление летальной помощи Украине, высылку российских шпионов и дипломатов, а также санкции.

Г-н Поттингер утверждает, что агрессия России дискредитировала идею о том, что США могут отвлечь свое внимание от других регионов в своем противостоянии с Китаем. «Война в Украине подчеркивает, почему мы не можем разделить нашу холодную войну на конкретную географию или даже на конкретного игрока. Нет никаких сомнений в том, что Пекин сейчас является флагманским кораблем авторитаризма в мире», — говорит он. «Но если мы не увидим, как эти противники связаны друг с другом и как они все больше координируются друг с другом, мы рискуем совершить большие промахи».

У Америки есть мощное противодействие в виде ее альянсов. Организация Североатлантического договора, состоящая из 30 стран, продемонстрировала впечатляющую сплоченность перед лицом наступления России в Украине. Азиатско-Тихоокеанские союзы более слабые, но г-н Поттингер говорит о четырехстороннем диалоге по безопасности с участием Австралии, Индии, Японии и США. «Индия приняла разочаровывающее и, на мой взгляд, ошибочное решение не привлекать Россию к ответственности за вторжение на территорию мирного суверенного соседа», — говорит он. Мы не должны забегать вперед в том, чего в конечном итоге может добиться «четверка». Но, тем не менее, это существенная группа, доставляющая Пекину немало хлопот». Группа «говорит о таких вещах, как цепочки поставок, создание устойчивости и поиск путей противодействия китайской дезинформации».

Как насчет Тайваня? В свете трудностей г-на Путина в Украине «логичный и беспристрастный анализ показал бы, что китайские военные планировщики пересматривают свои планы и находятся в стадии более зрелых размышлений», — говорит г-н Поттингер. «Но логика и беспристрастный анализ не являются отличительными чертами Си Цзиньпина. На данный момент Си смотрит на мир в отражении кривых зеркал».

Он говорит, что выравнивание экономических связей Тайваня с материком имеет решающее значение, и что президент Цай Инвэнь «добилась значительного прогресса в том, чтобы действительно взять на себя ответственность за военные службы, которыми она командует, и заставить их сосредоточиться на действительно асимметричных возможностях, под которыми я подразумеваю такие, которые не только весьма смертоносны для Китая, но и вполне доступны для Тайваня». Тайваньцы «должны показать Китаю, что война не закончится на пляжах. Она будет продолжаться в портах, в городах, в сельской местности и в горах».

США, по его словам, также нуждаются в демонстрации силы и решимости: «Что мы должны сделать, так это немедленно удвоить наши расходы на оборону. Мы все еще тратим примерно половину того, что мы тратили в процентах от ВВП во времена администрации Рейгана, а ведь администрация Рейгана даже не была пиком наших расходов во времена холодной войны». Могут ли США позволить себе бюджет Пентагона в 1,5 триллиона долларов? «Наши расходы на оборону незначительны по сравнению с нашими программами льгот. Всеобщее здравоохранение — удивительная вещь, но оно не спасет Европу и Тайвань или, в конце концов, нашу собственную национальную безопасность и образ жизни.»

Если это новая холодная война, тогда как будет выглядеть победа? «Она включает в себя попытку управлять конфликтом так, чтобы он не превратился в лобовую конфронтацию между ядерными сверхдержавами. Победа предполагает потакать слабостям авторитарных держав, чтобы со временем свести на нет их преимущества. Победа подразумевает сохранение солидарности и общего дела с народами России и Китая даже тогда, когда мы откровенно осуждаем действия диктаторов, возглавляющих эти две страны». 

Г-н Поттингер вполне оптимистичен насчёт шансов Запада в борьбе с господами Путиным и Си. «Нам нужно избавиться от чувства пораженчества и проявить смелость в своих убеждениях относительно того, что делает нашу систему уникальной и мощной. Это означает удвоение капитализма, демократии и свободы, но сдерживание — здесь я употреблю ругательное слово — способности Китая и России использовать наши свободы и наши рынки в паразитических целях», — говорит он.

«Чем дольше диктаторы остаются у власти, тем острее парадокс между уверенностью и паранойей. И я думаю, что оба этих человека получают все меньше и меньше достоверной информации и поэтому склонны к стратегическим просчетам», — утверждает он.

Хотя господа Путин и Си могут разделять антипатию к демократическому Западу, их страны не являются естественными союзниками: «Я думаю, что логика национальных интересов в конечном итоге возобладает над интересами двух диктаторов, которые составили этот пакт. На это потребуется время, но я думаю, что во многих отношениях между Москвой и Пекином все будет идти по наклонной».

18 марта 2022 г.

Автор: Адам О»Нил (Adam O’Neal)

Г-н О’Нил является автором редакционной страницы журнала [WSJ] в Европе.

Источник: The Wall Street Journal

Last Updated on 20.03.2022 by iskova