«Показывать чумазую Россию»

Как локальные медиа из регионов работают в эмиграции,-об этом пишет «ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ РОССИЯ» 12 октября 2022 г. 

ПОДРОБНОСТИ В ДЕТАЛЯХ

Переезд

«В Валуйках мощные вылеты». «Сообщают, что это прилеты». «В районе Бессоновки какой-то дым». Так после 24 февраля выглядят посты в белгородском Telegram-канале «Блэтгород». Его администратор Даниил Ливсон до 2018 года вел в соцсетях паблики с товарами из китайских онлайн-магазинов, услугами маникюра и моделей для фотосессий. Потом он вместе со знакомым решил создать собственное новостное медиа в регионе и монетизировать его, продавая рекламные посты. Изначально «Блэтгород» был группой в соцсети «ВКонтакте». За четыре года на нее подписалось 49 тыс. человек.

— Продвигая паблик, я рекламировал его либеральной аудитории — людям, которые читают федеральные либеральные медиа. А когда паблик вырос, его стали читать все белгородцы. Сейчас из-за спецоперации в него заходят люди разных взглядов — просто чтобы знать, что происходит в городе в тяжелое время, — говорит Даниил.

В группе «ВКонтакте» Ливсон писал о проблемах Белгорода и Белгородской области, рассуждал о качестве благоустройства и критиковал чиновников. После 24 февраля Даниил, глядя на взрывной рост числа Telegram-каналов [он случился в том числе из-за перехода людей из заблокированных Facebook* и Instagram*], понял, что «Блэтгороду» нужно выходить в Telegram:

— Там новости оперативнее приходят, их [пользователи] пересылают [друг другу], и охваты набираются быстрее. Во «ВКонтакте» человек может увидеть оперативную новость вечером — из-за алгоритмов.

Сам Даниил в первый день военных действий уехал из Белгорода в Воронеж. Ливсон родился в Харькове, поэтому тяжело переживал «вылеты, которые летят к родным». «Блэтгород» на неделю замолчал:

— Я никогда не стеснялся говорить об Украине. Например, в Новый год я рассказывал белгородцам, что в Харькове елку на праздник не покупают, а ставят одну и ту же, не тратя кучу денег. С 24 февраля я несколько дней не знал, что можно говорить. Написал один пост про то, что началась [Роскомнадзор] — а через два дня это слово запретили, и я удалил пост. После начала спецоперации я оказался белой вороной для некоторой категории граждан.

Мне стали писать, что раз я раньше выражал симпатию Украине, значит, я враг, паблика моего быть не должно, и меня, скорее всего, тоже быть не должно. Я выслушивал угрозы в свой адрес за то, что пишу посты.

Угрозы, в том числе ночные звонки, заставили Даниила Ливсона весной переехать в Грузию:

— Мне проще было сказать: все, отстаньте от меня, я вообще не в России, я в домике. Но на самом деле я бы переехал, даже если бы не занимался новостями.

Ливсон выбрал Грузию, потому что там недорого жить и «более понятный менталитет». Теперь он работает дистанционно. Контент для канала, на который к октябрю подписалось 32,6 тыс. пользователей, ему присылают подписчики:

— Если они видят какое-то событие, кидают мне контент в большом объеме. Если что-то происходит, я могу рассмотреть это с нескольких ракурсов. Аудитория мне доверяет, потому что люди присылают новости не в предложку, а лично мне — и я гарантирую анонимность, отвечаю за контент.

Особенности удаленной работы

Команда владимирского медиа «Довод» тоже адаптировалась к удаленной работе. Главный редактор «Довода» Илья Косыгин рассказал «7х7», что уже в 2021 году после ареста Алексея Навального и связанных с этим акций протеста он начал задумываться о релокации. Из-за работы в доме Косыгина прошли обыски, изданию и его сотрудникам угрожали уголовным делом. Журналист вместе с женой уехал в Киев. После 24 февраля ему пришлось бежать в Польшу, потому что «на голову в прямом смысле стали падать бомбы».

«Довод» появился в 2017 году из объединения городских активистов, которые хотели писать об активизме и локальной политике. Всего в команде четыре человека. Во Владимире у издания остались источники, которые помогают получать информацию «с земли».

— Активисты, которые остались в России, искали могилы погибших в Украине российских солдат. Мы активно об этом писали, потому что журналисты в России об этом писать почти не могут, — рассказал Косыгин.

У «Довода» нет внештатных корреспондентов. Информацию могут присылать друзья — например, школьник, который сделал запись патриотического урока:

— Мы слушаем запись, делаем расшифровку, пишем материал. Или на выборах одна наша знакомая работала наблюдательницей и присылала нам информацию о ходе голосования.

Илья говорит, что работать, не находясь в России, сложнее — медиа оторвано от ситуации во Владимирской области. Зато переезд помог «Доводу» писать без оглядки на российскую цензуру. Косыгин уверен, что у локальной аудитории есть запрос на то, что делает редакция:

— Мы, в первую очередь, медиа для тех, кто хочет что-то изменить, занимается общественной деятельностью или хочет получать информацию об этом. Мы хотели стать катализатором гражданского активизма, площадкой, где люди могли бы высказываться и продвигать свои инициативы.

После эмиграции и блокировки страниц «Довода» в Facebook* и Instagram*, группы во «ВКонтакте» и сайта издания, редакция продолжает работу в Telegram и Twitter. Главная задача журналистов — научиться работать с аудиторией на расстоянии.

Работа с аудиторией

Ярославская журналистка Людмила Шабуева создала медиа «Место силы» в апреле — после того, как вышла с антивоенным пикетом на центральную площадь Ярославля и покинула страну вместе с мужем и детьми. Издание объединило часть бывших сотрудников радио «Эхо Москвы — Ярославль», которое перестало выпускать программы в августе 2019 года и окончательно закрылось к 2020 году.

— После закрытия радиостанции мы фактически остались без работы, а потом решили создать Telegram-канал, рассказывать, что происходит в Ярославской области в соцсетях. У нас была цель сделать качественное медиа: не стремиться подать новость раньше всех, а объяснить, что происходит не с провластной точки зрения. Потому что, по нашему мнению, те СМИ, которые остались в Ярославле, очень часто транслируют позицию областного правительства, а мы стараемся говорить честно и непредвзято, — рассказала Шабуева «7х7».

«Место силы» работает для «думающих людей, которым интересно происходящее в Ярославской области». Первые сотни подписчиков — к октябрю на Telegram-канал проекта подписались 1,3 тыс. пользователей — узнали об издании через сарафанное радио и соцсети, в том числе страницу самой Людмилы в Facebook*. Команда пыталась продвигать свою работу в «Яндекс.Дзене»:

— Мы взяли интервью у Евгения Урлашова, бывшего мэра Ярославля, который сейчас в тюрьме [Урлашов — последний мэр, которого выбирали сами жители; спустя год против него возбудили уголовное дело о взятках]. Хотели, чтобы как можно больше людей увидели это интервью. Но поставить в «Яндекс.Дзен» текст не получилось: сначала им заголовок не нравился, а потом они объявили, что больше не размещают политические новости.

В начале работы «Места силы» Людмила не рассказала аудитории, что половина команды — она и муж — находится за пределами России. Когда об этом написали другие ярославские медиа, случился скандал.

— Кто-то из моих недоброжелателей узнал о том, что я уехала за границу, и написал: вот, а вы знаете, что Людмила делает это все из Германии и хочет нас подставить. На это повелись некоторые люди, стали говорить, что я делаю медиа, а читатели не знают, что я в Европе, — рассказала Шабуева.

Она ответила на критику тем, что материалы для «Места силы» готовят в том числе авторы, которые продолжают жить в Ярославле:

— Я считаю, неважно, откуда пишет автор. Такая проблема действительно была в начале — несколько человек высказали мне свое «фи». Из-за этого я беспокоилась, что герои не будут говорить со мной. Но никто так не ответил. Все, наоборот, говорят, что я молодец, что уехала.

В будущем Людмила надеется вернуться в Россию — если сменится политический режим и независимые журналисты будут нужны стране.

— Не знаю, как в других регионах, но из Ярославской области очень много хороших журналистов уехало. Кто-то в Москву, кто-то из страны. У нас такая нехватка кадров, что, мне кажется, если режим Путина падет, свою востребованность я почувствую.

Зачем нужны локальных медиа в условиях военных действий

Главный редактор онлайн-издания «Псковская губерния» Денис Камалягин, покинувший страну после обысков в офисе издания 5 марта, тоже готов работать внутри региона и России только после смены действующей власти.

— Я принял решение о переезде за два дня до отъезда. Написал своим знакомым в Москве, чтобы нам быстро выдали визы. Я предполагал, что на нас [команду издания] могут завести уголовное дело по фейкам [о Вооруженных силах РФ]. Но основная причина отъезда — желание работать, — рассказал «7х7» Камалягин.

«Псковская губерния» выпускается из Риги. Денис сказал, что переезд в Латвию обусловлен в том числе общей границей с Псковской областью. Редакция стала больше рассказывать псковичам о жизни Европы:

— Мы уже немного пишем латышам о Пскове и псковичам о Латвии. Планируем писать про Новгород, Карелию. А россиянам будем рассказывать о человеческих проблемах Латвии, Эстонии, Литвы. Мы, находясь в Латвии и хорошо зная специфику Северо-Запада России, после 24 февраля поняли, что Европа не знает россиян. А россияне не знают даже близкую к ним Европу. Мы хотим, чтобы такая связь была.

Денис Камалягин предположил, что большинство уехавших из России из-за военных действий людей не захочет возвращаться:

— Но, если России будут нужны нормальные независимые медиа, я думаю, наша задача — вернуться. Но это, скорее, такое предположение. Что будет завтра, я не знаю.

Федеральных медиа в стране достаточно, а независимой информации в регионах не хватает, считает Камалягин. На встрече с коллегами из других медиа он выступил с гневной речью о том, что «всем плевать на региональные медиа».

— Не плевать на них, только когда хоронят десантников или когда гражданские активисты выходят на пикеты, и их крутят менты. Если сейчас локальные медиа будут умирать, у нас опять останутся только проблемы Москвы и Петербурга. А вся Европа судит нас по Москве и Петербургу, и они [жители Европы] были уверены, что россияне будут против [Роскомнадзор]. Не понимая, что есть совсем другая Россия. Если эту Россию — чумазую, неприглядную, с которой очень тяжело общаться, — не показывать, у нас не будет объективной картины.