Быть, а не казаться. Первая мировая война от первого лица. Великая княгиня Ольга Александровна Романова 

Преамбула

Не в крови дело. Дело в почве, на которой ты вырос, в вере, в которой воспитан, в языке, на котором говоришь.

Вел. кн. Ольга Александровна Романова

Война — самое страшное, что может произойти в жизни народа. С войной не сравнится ни одно стихийное бедствие, никакая эпидемия.

Война меняет всё: жизненный уклад, мировоззрение, уносит жизни и калечит судьбы.

На плечи народа ложатся все тяготы войны.

Это если говорить о простых людях. К высшим слоям общества это, как правило, не относится. Нет, война конечно влияет также на жизнь так называемых «элит», но только более опосредованно. Что несоизмеримо со страданиями и лишениями обычных граждан. Где толстый сохнет, худой сдохнет. 

Два мира, два Шапиро.

Война также кормит многих. Нигде не найти таких быстрых и мощных сверхприбылей, как во время активных военных действий. И здесь (как нетрудно догадаться) основными получателями сверхдоходов всегда выступают казнокрады (всех мастей и расцветок), толстосумы, чиновники и прочие проходимцы и мерзавцы.

Главным же проигравшим в любой войне всегда остается простой народ.

Война… противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие.

Лев Толстой

Власть имущие придерживаются лишь одной простой линии, но следуют ей всегда и неукоснительно. Они громко разглагольствуют, никогда не воюют, всегда держатся в сторонке и тихо подсчитывают барыши.

А еще они страсть как любят посещать благотворительные светские мероприятия, особенно за границей — например, по сбору средств в пользу армии, раненых солдат и т.п.  Работа не пыльная, притом всегда прибыльная. Сплошная буффонада на крови.

Вы считаете, что война необходима? Прекрасно. Кто проповедует войну – в особый, передовой легион и на штурм, в атаку, впереди всех.

* * *

Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения.

Пора нам понять это.

Лев Тостой

Однако, случались в истории также исключения, и были не так давно — всего чуть более столетия назад.

Обратимся к истории Российской империи, а именно, к примерам подвижничества представителей высшей знати — членов Российского императорского дома Романовых, их деятельности во время Первой мировой войны.

Великая княгиня Ольга Александровна Романова

Отца она <великая княгиня Ольга Александровна — здесь и далее прим. iskova.news>  потеряла, когда ей было всего 12 лет.

Но ее мать помогла развить способности и найти свое место в жизни, как ни странно, довольно трудной.

Ольга Александровна никогда не была «принцессой на горошине».

Императорская семья находилась под угрозой атаки террористов, поэтому, по соображениям безопасности, Ольга воспитывалась в Гатчинском дворце, в 80 километрах к западу от Санкт-Петербурга. Ольга с сестрой жили в простой, строгой обстановке. Они спали на жёстких походных постелях, вставали на заре и умывались холодной водой, завтракали овсянкой.

Вел. кн. Ольга вспоминала:

«Таков был Гатчинский Большой дворец: девятьсот комнат, целая армия слуг и лакеев, огромный парк. Однако, если не считать придворных приемов, под его крышей не было места напыщенности и помпезности.

Отец, Император Всероссийский, вставал в семь утра, умывался холодной водой, облачался в крестьянское платье, сам варил кофе в стеклянном кофейнике и, наполнив тарелку сушками, завтракал. После трапезы садился за рабочий стол и принимался за свой труд. В распоряжении у него была целая армия прислуги. Но он никого не беспокоил. В кабинете у него были колокольчики и звонки. Он не звонил в них.

Некоторое время спустя к нему приходила супруга, два лакея приносили небольшой столик. Муж и жена завтракали вместе. На завтрак у них были крутые яйца и ржаной хлеб с маслом.»

Ольга обладала твердостью характера и целеустремленностью. От отца ей досталась та особенность характера, которая в народе называется нелюдимостью, то, что никак не подходит великой княгине, нежелание быть на сборищах, а больше времени проводить дома, в кругу семьи, играя на скрипке и рисуя. Предпочитая животных придворным, была ловкой и подвижной, разрабатывая гибкость в спорте, а не на балах…

Свою незаурядность Ольга Александровна проявила на войне, <куда отправилась> сестрой милосердия вместе с Ахтырским полком, шефом которого являлась, на фронт.

Шел 1914 год.

«Быть, а не казаться!»

Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. 

Лев Тостой

Многие из представительниц Дома Романовых надели форму сестер милосердия, и лишь некоторые только для позирования для фотографов.

Большинстве проявили в этой роли активную деятельность, особенно сестра императора. Её самоотверженная служба не прекращалась даже под обстрелом, что волновало брата и мать.

Княгиня Ольга была награждена Георгиевской медалью, которой не придала никакого значения, уверенная — ничего героического не совершала. Лишь настойчивые уговоры её однополчан, что таким образом награжден весь Ахтырский полк, заставили её надеть медаль.

Всю жизнь она следовала девизу: «Быть, а не казаться!», и в первые месяцы войны находилась в лазарете Гусарского Ахтырского Е. И. В. Великой Княгини Ольги Александровны полка.

Многие из представительниц Дома Романовых надели форму сестер милосердия, и лишь некоторые только для позирования для фотографов.

Работа в госпитале

Первые месяцы войны Великая княгиня находилась в Ровно, небольшом городке неподалеку от польско-австрийской границы, где в это время сражался её Гусарский Ахтырский Е.И.В. Великой княгини Ольги Александровны полк. 

Нарушая традицию, согласно которой Великие княгини возглавляли лазареты или госпитали, Ольга Александровна решила работать рядовой сестрой.

[Примечание. Сестрой милосердия, да еще в хирургической палате, работала Государыня Императрица Александра Федоровна и две ее старшие дочери, Великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна. А всего на попечении Государыни находилось около семи десятков лазаретов и санитарных поездов]. 

Лазарет, в котором трудилась Великая княгиня, находился в бывших артиллерийских казармах. Великая княгиня устроилась в одной комнате с еще одной сестрой милосердия.

В лазарете была страшная нехватка медицинского персонала. Приходилось работать по пятнадцати часов в сутки, а иногда и больше. На то, чтобы подумать о собственных проблемах или неудобствах, не оставалось времени. Ежедневно прибывали все новые раненые, и вскоре Великая княгиня убедилась в полной неэффективности русской военной машины.

Постоянно недоставало медикаментов, обмундирования, постельного белья, боеприпасов.

– Лежавшие у нас в палате солдаты рассказывали, что им приходилось воевать против немцев, вооруженных пулеметами, с палками в руках. Главный хирург, Николай, все время просил меня написать Ники. Даже генерал Иванов, тогдашний командующий Юго-Западным фронтом, однажды приехав в Ровно, решил выяснить, не могу ли я попросить Ставку о подкреплениях, – рассказывала Ольга Александровна. 

Подобные открытия были для нее ужасны. Ей казалось, будто она лично виновата в такой неразберихе. Она испытывала стыд, и это чувство еще больше усилилось, когда она поняла, что ничем не может помочь.

Лазарет в Ровно был лишь одним из сотен других. Солдаты не могли поверить, что улыбающаяся, хрупкая сестра милосердия, с такой заботой ухаживающая за ними – родная сестра их Царя. Многие крестились, думая, что перед ними видение.

Лишь позднее, в знак признания ее неустанных трудов, лазарет был назван ее именем.

С утра до вечера проводила в госпитале, ухаживала за ранеными, перевязывала их, писала письма неграмотным, читала письма ослепшим, не преминув одобрить всех хорошим ласковым словом.

Она не чуралась самой неблагодарной, грязной работы, и солдаты не верили, что эта обаятельная, стройная, молодая женщина — родная сестра императора.

Вел. кн. Ольга Александровна не чуралась самой неблагодарной, грязной работы. Всю жизнь она следовала девизу:

«Быть, а не казаться!»

Госпиталь, где работала Ольга Александровна, из-за отступления из Галиции, был переведен в Киев.

Отступление продолжалось, и настроения в войсках ухудшались. Близость фронта сказывалась также на настроении населения. Малейшему событию, казалось, будничной жизни, придавали политический оттенок.

Отношение к императорской семье ухудшилось. Великая княгиня вспоминала:

«Вскоре я заметила, что многие доктора и сестры избегают смотреть на меня. Среди солдат ослабла дисциплина, все принялись горячо обсуждать вопросы политики. Дальше — больше. Однажды мне едва не размозжили голову. Как-то вечером мы работали с одной сестрой в аптечном отделении. Не знаю, что заставило меня повернуть голову, но я вдруг увидела, что эта женщина со сверкающими глазами, и с искаженным ртом, замахнулась на меня огромной банкой с вазелином. Я вскрикнула, она уронила банку и выбежала на улицу. Медсестру отправили в монастырь»… 

Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было.

Лев Толстой

Большую радость принесло Ольге Александровне сообщение от матери (вдовствующей императрицы Марии Федоровны), что она продает свой Аничкин дворец и переезжает в Киев. Теперь, по приезду Марии Федоровны, дочь каждый день смогла обедать у матери во дворце, радуясь этой незначительной передышке от изнурительной службы в госпитале.

Сама Ольга Александровна писала Марии Николаевне, дочери Николая II:

«Совсем времени нет выходить на воздух, вчера 8 часов перевязывала, а третьего дня 10 1/2 часов работали и только наскоро проглатывали свою еду в неурочные часы. Я люблю, когда много работы».

Это подтверждает и ее мать, в письме от 16.07.1916 царю из Киева:

«Ольга так занята, что я ее даже мало вижу, у нее 400 раненых солдат и около 28 офицеров».

Мария Федоровна в каждом послании сообщала о его сестре. В. к. Александра Михайловича его служебные обязанности привели на Украину. Он жил в собственном поезде, стоявшем на путях недалеко от киевского вокзала. В его вагоне имелась ванна, и сестра императора время от времени пользовалась ею. Нехватка топлива в Киеве привела к тому, что горячей воды не было даже в госпитале.

Николай II не упускал возможности приехать в Киев и навестить мать и сестру. Навсегда в памяти осталась их последняя встреча 28.10.1916…

Памятным оказался эпизод в госпитале:

«У нас там лежал молодой раненый дезертир. Он был судим и приговорен к смертной казни. Его охраняли два часовых. Все мы жалели его: он казался совсем мальчиком. Врач обложил о нём Ники <Николай II Александрович (1868-1918), император Всероссийский>. Тот сразу же направился в угол палаты, где лежал дезертир. Я последовала за братом и увидела, что бедняжка окаменел от страха. Положив руку на плечо юноши, Ники очень спокойно спросил, почему тот дезертировал. Запинаясь, бедный мальчик рассказал, что, когда у него кончились боеприпасы, он испугался и кинулся бежать. Затаив дыхание, мы ждали, что будет дальше. И тут Ники сказал юноше, что он свободен. Тот сполз с постели, упал на колени и, обхватив ноги брата, зарыдал, как малое дитя. Мы все тоже плакали — даже те петроградские сестры, которые доставляли нам столько хлопот. Затем в палате воцарилась тишина. Все солдаты смотрели на Ники.

Столько преданности было в их взглядах! Забыты были все трудности и невзгоды. Снова царь и его народ стали единым целым. На многие годы запомнился мне этот эпизод. С Ники мы больше не увиделись»…

Сам государь оставил в дневнике следующую запись:

«28 октября. Пятница. В 10 1/2 прибыли в Киев. Дорогая Мама встретила на станции. С Алексеем поехал в Софийский собор, а затем во дворец. Посидел с Мама. Завтракали втроем. Произвел юнкеров 5-й Киевской школы в прапорщики во дворе.

Поехали с Мама к Ольге в её лазарет. Она поправляется после горловой болезни. После чая у Мама вернулись в поезд. В 8 обедал с Мама и оставался с ней до 11 1/2 ч.».

Из воспоминаний Великого князя Александра Михайловича:

«Что касается Великой княгини Ольги Александровны, то самые заклятые враги династии не могли сказать ничего, кроме самого хорошего, о ее бескорыстной работе по уходу за ранеными. Женщины с такими качествами представляют собою редкое явление. Всегда одетая как простая сестра милосердия, и разделяя с другой медсестрой скромную комнату, она начинала свой рабочий день в 7 часов утра и часто не ложилась всю ночь, когда надо было перевязать вновь прибывших раненных. Иногда солдаты отказывались верить, что сестра, которая терпеливо и нежно за ними ухаживала, была родной сестрой государя и дочерью императора Александра III…»

Хаос и бегство из хаоса

Ольга постоянно была возле матери и продолжала работу в своем госпитале. Но через некоторое время, ожидая ребенка, она уже не могла выполнять столь тяжелую и грязную работу.

<В 1917 году, после Февральской революции> начались враждебные выпады местных властей против императорской семьи. Им не позволяли посещать госпиталь, так как в добром отношении к ним раненных и персонала видели монархическую пропаганду.

Был издан приказ — всем членам бывшей императорской семьи покинуть губернский город <Киев>. Это так возмутило Марию Федоровну, что «пришлось почти что нести императрицу на вокзал. Она боролась до последней минуты, желая оставаться и, заявляя, что предпочитает, чтобы ее арестовали и бросили в тюрьму».

Но тут произошло событие, образумившее Вдовствующую Императрицу. Однажды утром она отправилась в главный киевский госпиталь, но перед самым носом у нее двери захлопнулись, и главный хирург грубо заявил, что в ее присутствии более не нуждаются. Весь медицинский персонал – доктора и сестры – поддержал хама.

Императрица-Мать вернулась домой. На следующее утро она сказала дочери, что поедет в Крым. 

Семейство покинуло Киев ночью. Так в конце марта 1917 г. мать-императрица во своей дочерью Ольгой, мужем дочери Ксении — вел. кн. Александром Михайловичем, отправились в Крым.

Великая княгиня вспоминала:

«Ночь была холодная. На мне не было ничего, кроме формы сестры милосердия. Чтобы не привлечь к себе внимания, уходя из лазарета, пальто я одевать не стала. Муж накинул мне на плечи свою шинель. В руках у меня был маленький саквояж. Помню, я посмотрела на него, на мою мятую юбку и поняла, что это все, что у меня осталось».

Романовы каким-то чудом добрались до Севастополя.

К апрелю 1918 года Центральные державы вторглись в Крым, и революционная стража была сменена немецкой, но режим содержания стал более свободным.

В ноябре 1918 года, после капитуляции в Первой мировой войне, германские войска покинули оккупированные территории бывшей Российской империи. Территория временно перешла под контроль лояльных к белому движению союзников, и члены Императорской фамилии получили возможность выехать из страны.

Вдовствующая императрица с семьёй и друзьями выехала на британском корабле «Мальборо». К тому моменту Николай Второй уже был убит, и семья справедливо сочла, что его супруга и дети были убиты вместе с ним.

Михаил, любимый брат Ольги, был убит в районе Перми в июне 1918 года…

Шла Гражданская война…

Вместо эпилога

Не в крови дело. Дело в почве, на которой ты вырос, в вере, в которой воспитан, в языке, на котором говоришь…

Быть, а не казаться. Золотые слова.

Часто слышала Ольга Александровна банальное обвинение, что Романовы — русские только по фамилии.

На это она неизменно отвечала:

«А много ли английской крови течёт в жилах Георга VI? Ведь не в крови дело. Дело в почве, на которой ты вырос, в вере, в которой воспитан, в языке, на котором говоришь.»

Источник: В. Киркевич. «История Киева. Люди и судьбы Города. От 17 века до 17 года», мемуары Вел. кн. Ольги Александровны Романовой, др. источники.

Last Updated on 31.01.2025 by iskova