Одной из определяющих тенденций в международной политике последних лет стало углубление стратегического взаимодействия между Китаем и Россией.

Обострение отношений с США и наращивание военного сотрудничества повышают вероятность формирования «новой оси».

Показательным примером стало недавнее совместное учение в Японском море «Joint Sea-2025».

Заявления бывшего президента России Дмитрия Медведева о рисках ядерной войны и последовавшее сообщение президента США Дональда Трампа о развертывании двухатомных подводных лодок в «подходящих районах» свидетельствуют о сохранении высокой напряженности в регионе.

В основе этой ситуации — стратегическое сближение Пекина и Москвы, начавшееся задолго до 2022 года и закрепленное тогда декларацией о «безграничной дружбе».

Макиндеровский «кошмар»: контроль Китая над сердцевиной земли

Для понимания перспектив китайско-российских отношений полезно обратиться к классическим геополитическим теориям.

Британский геополитик Хэлфорд Маккиндер в статье «Географическая ось истории» (1904) ввел понятие «осевого региона» (pivot area), подчеркнув стратегическую важность центральной части Евразии, защищенной от морских держав.

Позднее, в книге «Демократические идеалы и реальность» (1919), он развил концепцию «сердцевины земли» (Heartland) — пространства, труднодоступного для морских сил, но пересеченного густой сетью железных дорог.

Макиндеровская формула гласила: кто контролирует Восточную Европу, тот контролирует Heartland; кто контролирует Heartland, тот управляет «Мировым островом» (Евразия + Африка); а кто управляет Мировым островом — тот управляет миром.

Макиндер также предупреждал: если Китай, мобилизованный и усиленный, получит выход к океану, объединив ресурсы материка с морскими возможностями, это создаст беспрецедентный вызов мировой свободе. Сегодня эта «угроза» трансформировалась в укрепляющееся стратегическое партнерство Пекина и Москвы.

Окружение сердцевиной земли усиливает союз

С точки зрения геополитики, влияние Китая в Евразии является стратегическим преимуществом. Объединение экономических, технологических и демографических ресурсов Китая с военной мощью и сырьевыми богатствами России создает уникальный центр силы в Heartland.

Китай продвигает инициативу «Пояс и путь» (BRI), расширяя свое экономическое и политическое влияние в Евразии. Россия же, противостоя Западу и сближаясь с Китаем, формирует неформальный, но все более прочный блок. С 2018 года страны провели десятки совместных военных учений и патрулирований, а товарооборот достиг 240 млрд долларов.

США, следуя логике Джона Спайкмена, усиливают давление по «периферийному поясу», что подталкивает Китай и Россию к защите Heartland. Для обоих эта территория — геополитическое ядро, удержание которого является стратегическим приоритетом.

Доктрина «безграничной дружбы» как ответ геополитической необходимости

Доктрина о «безграничной дружбе», подписанная в Пекине в 2022 году, стала своего рода манифестом двусторонних отношений.

Обе страны выступают за многополярный и «более справедливый» мировой порядок, а слова председателя КНР Си Цзиньпина о «возможности вместе осуществить изменения, невиданные за сто лет» отражают их стремление бросить вызов существующему миропорядку.

При этом партнерство не лишено асимметрий: экономическое превосходство Китая и возможные трения в Центральной Азии остаются потенциальными источниками разногласий. Однако стратегическая необходимость пока перевешивает эти противоречия.

С учетом санкционного давления на Россию и растущего соперничества Китая с США, обе стороны рассматривают друг друга как ключевых союзников. Хотя превращение партнерства в формальный военный союз в ближайшее время маловероятно, обострение кризисов — от Тайваня до Восточной Европы — может подтолкнуть Пекин и Москву к созданию более тесного оборонного пакта.

[Хусейн Коркмаз — независимый исследователь. В 2021 году выпустил книгу «Глобальный органический кризис и новая холодная война: безграничное стратегическое соперничество США и Китая». Среди сфер его научных интересов — глобальная гегемония, американо-китайские отношения и внешняя политика Китая]