МККК в Украине: «Наши принципы трудно объяснить в хаосе войны»

Тогда МККК в Украине часто обвиняли в излишней нейтральности и «недостаточной эмпатии» к страданиям мирных жителей и военнопленных.

Юрг Эглин признаёт, что такие настроения действительно были, но он объясняет их спецификой работы: принципы беспристрастности и нейтралитета сложно воспринимать тем, кто ежедневно живёт под бомбами.

SRF News. Какую Украину вы оставляете в момент своего отъезда?

Юрг Эглин. Когда я приехал сюда два с половиной года назад, то надеялся, что война вскоре закончится. Но вот уже август 2025-го, а мы всё ещё живём в условиях войны. Многое изменилось вокруг, но сама ситуация не стала лучше. Для МККК тоже многое изменилось. Нам удалось лучше наладить работу, и сегодня наше положение здесь прочнее — благодаря большему доверию со стороны общества и особенно украинских властей.

У многих украинцев сложилось негативное представление о Красном Кресте. Почему?

Я бы сказал точнее: складывалось. Мы работаем в Украине с 2014 года. Когда в 2022 году началась полномасштабная война, мы заново определили свои позиции, прежде всего в отношении нейтралитета и беспристрастности. В хаосе войны такие принципы трудно объяснить людям, которые каждый день страдают от ударов и теряют своё будущее. Это активно использовали, чтобы нас критиковать.

Со временем стало видно, что такой подход имеет и сильные стороны. Мы можем делать то, чего другие организации не могут. Мы действуем на основе международного гуманитарного права (МГП) и Женевских конвенций.

Эти нормы важны и логичны, но в эмоциональной среде их часто неправильно понимают или намеренно искажают.

В конечном счёте результат очевиден: мы помогли тысячам семей — родным погибших и близким военнопленных.

Украинские власти тоже стали активнее учитывать нашу работу и выстраивать с нами более доверительные отношения. Сегодня ситуация намного лучше.

Можно ли понять упрёки в том, что Красный Крест делает слишком мало для облегчения страданий?

Часть этой критики, что система МККК не делает все, на что она способна, вполне оправдана. Но её стоит рассматривать детальнее: где настоящие препятствия, какие барьеры существуют? И чаще всего они не на нашей стороне. Это системные факторы, выходящие за рамки нашего влияния. Я понимаю боль семей, которые не знают, что случилось с их близкими.

Мы действуем на основе международного гуманитарного права (МГП) и Женевских конвенций. Эти нормы важны и логичны, но в эмоциональной среде их часто неправильно понимают или намеренно искажают

Юрг Эглин

Потом они видят кадры и фотографии, на которых видно, как с ними обходятся.

Мы понимаем их отчаянное желание получить ответы и ожидание, что Красный Крест будет действовать быстрее. Но сегодня и люди, и власти лучше понимают границы наших возможностей. Они знают, что мы всегда проявляем сочувствие. Обвинения в бессердечии я отвергаю.

Почему ожидания от Красного Креста были так высоки?

Потому что мы как гуманитарная организация находимся в самом центре международного вооружённого конфликта. Мы очень заметны, будучи крупной структурой. Но то, что мы реально делаем, не всегда заметно. Наша информационная работа тоже выдержана в сдержанном ключе. Это осознанный выбор: так мы сохраняем доступ к властям, к военным и можем работать даже по обе стороны линии фронта.

Интервью для SRF News провёл Кристоф Форстер (Christof Forster).