КОГДА СИЛЬНЫЕ МИРА СЕГО ВТОРГАЮТСЯ В СТРАНУ, ОНИ ПРИНОСЯТ С СОБОЙ СВОИ ПАТОЛОГИИ

Наступление … должно было быть коротким, как блицкриг, потому что [у нас] не было ресурсов для длительной кампании. Мы знали, что не готовы вести долгую войну. … У нас было девять дивизий для прикрытия девяти дорог. … По каждой дороге продвигалась только одна дивизия. Не было ни главной оси наступления, ни второстепенной оси наступления… мы были слабы везде. … Цели наступления были не такими, какими они должны были быть”.

Параноидальный, но умный авторитарный лидер решает вторгнуться в соседнюю страну без предупреждения. Он стремится улучшить региональное положение своей страны, урегулировать исторические обиды и бороться с “революционными” идеями.

Он рассчитывает достичь значительных военных целей в считанные дни и поэтому не имеет достаточных планов и логистики для последующего долгосрочного конфликта.

Он хочет использовать внутреннюю политическую нестабильность своего противника, но вторжение только укрепляет народную поддержку соседнего правительства.

Он переоценивает значительное численное преимущество своих войск, но недооценивает менее поддающиеся количественной оценке факторы, такие как моральный дух, боевая эффективность и оперативная обстановка.

Он подбирает своих советников и офицерский состав на основе лояльности, а не компетентности, и поэтому считает их непобедимыми. Он шокирован, когда они плохо работают.

Он пытается сузить свои цели и при этом претендовать на победу.

Он не Владимир Путин. Он Саддам Хусейн. В приведенной выше эпиграмме иракский генерал описывает вторжение в Иран в 1980 году, а не российское вторжение в Украину в 2022 году.

Ирак вторгся в Иран, рассчитывая победить всего за несколько дней, но оказался втянутым в жестокий конфликт, который длился почти десять лет.

Анализ первых лет этого конфликта позволяет выявить политические, стратегические и тактические проблемы, которые, как правило, ограничивают боевую эффективность режимов “силовиков”.

Хотя тип режима является лишь одним из многих факторов боевой эффективности, пристальный взгляд на то, что происходило на Ближнем Востоке два поколения назад, может помочь понять, что происходит сегодня в Украине.

В этой статье рассматриваются модели продвижения, обучения, командования и обмена информацией в иракских вооруженных силах, которые проявляются в современных российских вооруженных силах.

Параллели показывают, что России предстоит многому научиться и адаптироваться, и она может пойти на эскалацию, чтобы выиграть время, необходимое для адаптации.

ДЛЯ ЧЕГО НУЖНА АРМИЯ?

Военные могут внушать трепет на параде и достигать целей на поле боя. Авторитарные личности склонны отдавать предпочтение первому в ущерб второму.

В книге “Армия диктатора” Кейтлин Талмадж предлагает схему оценки авторитарных режимов и их военно-организационной практики.

Она рассматривает четыре области поведения военных – модели продвижения по службе, режимы обучения, порядок командования и управление информацией – которые определяют боевую эффективность, утверждая, что авторитарное желание предотвратить перевороты (или укрепить власть) требует специфических военно-организационных практик, которые препятствуют эффективности на поле боя.

Ирак 1980 года – чреватый проблемами внутренней безопасности, но с небольшим количеством серьезных внешних угроз – структурировал свои вооруженные силы так, чтобы снизить вероятность переворота, и оказался не в состоянии победить внешнего врага.

Продвижение по службе за талант или преданность?

Эффективные военные основывают свои схемы продвижения по службе на заслугах, но авторитарные режимы склонны отдавать предпочтение политической лояльности и личным связям, а не компетентности.

При укреплении власти в Ираке Саддамом Хусейном лояльность Саддаму и “племенной культуре бедуинов” ставилась выше всего остального, включая компетентное руководство, честные оценки и профессионализм.

Кумовство и политические соображения затмили мастерство в формировании гражданского и военного руководства. Саддам вычистил старших военных руководителей, которых считал нелояльными, и заменил их более молодыми баасистскими и тикритскими офицерами.

В результате было сформировано политизированное руководство, которое воплощало квазиплеменные связи в политическую власть, а не состояло из профессиональных офицеров и сержантов, которые хотели служить в армии.

Такая практика продвижения по службе способствовала росту коррумпированности и некомпетентности системы, которая оказалась слишком неэффективной для проведения крупномасштабного вторжения.

Коррупционное влияние обучения

Успешные военные внедряют эффективные режимы обучения, которые позволяют проводить сложные операции. Однако обучение стоит дорого, и это чревато созданием широкой базы эффективных войск, которые могут угрожать централизованной власти авторитарного государства.

Авторитарные лидеры, как правило, избегают учений с боевой стрельбой и других реалистичных методов подготовки, опасаясь, что вооруженные военные подразделения, марширующие по территории страны, могут стать предлогом для переворота.

Саддам ограничил количество учений, которые проходили иракские солдаты, иногда из-за пренебрежения, а иногда из-за опасений, что отправка их за границу для обучения использованию иностранных систем вооружения может подорвать их иракский национализм.

Здесь более тонкая форма непотизма взяла верх над компетентностью: защита престижных карьерных назначений стимулировала парады и демонстрации, а не качественное и потенциально рискованное обучение. 

Командование из дворца, а не на поле боя

Сложные общевойсковые (или “вседоменные”) операции, особенно против гибкого противника, требуют децентрализованной, четкой власти, позволяющей быстро принимать решения на уровне подразделений и импровизировать.

По определению, авторитарные режимы концентрируют всю власть наверху.

Допуская автономию среди военных подразделений или создавая сильный сержантский корпус, существует риск образования альтернативных структур власти, которые могут подорвать собственно государственную власть.

В случае с Ираком параноидальное руководство в Багдаде отдавало прямые приказы местным подразделениям, практически не оставляя им возможности импровизировать по мере изменения обстановки на местах.

“Микроменеджмент” Саддама доходил до того, что он определял размеры отдельных траншей и приговаривал солдат к смертной казни за отступление на поле боя.

В результате военные, не способные творчески подходить к решению проблем, выполняли централизованные приказы в точности до буквы, даже если они не имели стратегического или тактического смысла.

Сокрытие информации и подавление инакомыслия

Вооруженные силы выигрывают от надежных процессов обмена информацией, обеспечивающих свободный поток правдивой информации как по горизонтали, так и по вертикали.

Параноидальные государства ограничивают информацию небольшой, доверенной группой. Кроме того, авторитарные режимы ограничивают инакомыслие и не позволяют офицерам открыто выражать несогласие с руководством, что неизменно приводит к нечестным, чрезмерно оптимистичным оценкам.

Саддам был уверен в своих знаниях и взглядах на историю. Он управлял своим правительством через страх, а не через уважение, подавляя инакомыслие, которое помогло бы лучше понять риск или способствовать более реалистичному и творческому подходу.

Он прислушивался к мнению советников, но часто отвечал на инакомыслие тюремным заключением или того хуже. Его советники находили его силу убеждения пугающей: если Саддам считал что-то правдой, он верил в это даже перед лицом противоречащих доказательств.

Все эти четыре фактора лежали в основе первых неудач Ирака при вторжении в Иран на политическом, стратегическом и тактическом уровнях.

ВТОРЖЕНИЕ

В сентябре 1980 года Саддам Хусейн, желая использовать временную слабость и внутреннюю нестабильность Ирана для пересмотра спорной границы в условиях почти ежедневных наземных, воздушных и морских столкновений, решил осуществить полномасштабное вторжение в Иран.

Это решение отражало ряд политических проблем, присущих структуре его государства.

Современные источники и интервью свидетельствуют о том, что Саддам был умным и безжалостным лидером с хорошо развитым пониманием внутренней обстановки.

Однако его понимание стратегического контекста за пределами Ирака (даже близких соседей) было ограниченным, а его советники мало что сделали для смягчения этих недостатков.

Созданные им стимулы оставили Саддама в кругу подчиненных – слишком лояльных, подхалимских и трусливых, чтобы дать ему хоть что-то, кроме радужного представления о шансах вторжения на успех.

Не имея ни практического, ни стратегического мышления в отношении войны, Саддам обратился к эмоциям и культуре. Он верил в фундаментальное превосходство иракцев и арабов над своими иранскими врагами, позволяя предрассудкам и стереотипам вытеснять факты.

Он переоценил способность иракского национализма поддерживать высокий моральный дух. Он также переоценил популярность панарабизма – будучи убежденным, что другие арабские страны и иранские арабы немедленно поддержат иракскую сторону, он был шокирован тем, что большинство решило отсидеться в стороне от войны, а некоторые даже поддержали Тегеран.

И наоборот, его пренебрежительное отношение к персам затуманило его представление о том, насколько хорошо будут сражаться его противники.

Самоуверенность Саддама означала, что его грандиозные цели затмили любое реалистичное понимание возможностей Ирака.

Ирак мог бы показать достаточно хорошие результаты, если бы целью войны было лишь использование временной слабости Ирана для захвата небольшой территории и урегулирования давнего пограничного спора.

Вместо этого Саддам думал, что сможет уничтожить Исламскую Республику и заменить ее послушным режимом. Он считал, что быстрый, мощный удар заставит другие арабские государства объединиться вокруг новой иракской региональной гегемонии, а прецедент “возвращения арабских земель” арабскими государствами подорвет доверие Израиля к этой сделке.

В действительности, вторжение и последовавшие за ним зверства лишь заставили иранцев “сплотиться вокруг флага”, позволив Тегерану укрепить власть над своей еще незавершенной революцией.

Максималистские цели, минималистские средства

Самоуверенность Саддама определила его политические цели войны. Он считал, что простой отправки войск через границу будет достаточно, чтобы заставить Тегеран капитулировать. Этот оптимизм означал, что иракские войска не координировали свои действия в Иране и не объединяли силы для эффективного вторжения.

Централизованное командование также привело к стратегическим проблемам.

Лица, принимавшие решения в Багдаде, направляли иракские войска на захват городов, а не стратегически важных объектов инфраструктуры, таких как нефтяные месторождения и автомагистрали.

Вместо того, чтобы отрезать иранские поставки или использовать иранские слабости, Ирак вел кровопролитные городские бои, которые только истощали его войска и укрепляли иранскую решимость, не принося стратегической пользы.

Националистический оптимизм способствовал этой неэффективной стратегии: Саддам решил атаковать преимущественно арабские города, чтобы спровоцировать восстание против Тегерана, но жестокие городские бои только усилили антииракские настроения среди населения, и без того не готового к восстанию.

Недооценка подготовки и логистики

На тактическом уровне плохой режим обучения привел к тому, что иракские призывники не смогли победить своего врага, несмотря на большой численный перевес. Их слабая подготовка и моральный дух не могли сравниться с пылом иранских защитников.

Даже самые современные возможности Ирака оказались неподготовленными к начальной воздушной кампании. Всего за несколько часов до вторжения, некоторые военнослужащие ВВС все еще считали, что готовятся к учениям, в результате чего боеприпасы и топливо были загружены не в соответствии с поставленными задачами.

Плохое военное руководство Ирака недооценивало важность логистики в этой борьбе. Хотя Ирак создал запасы боеприпасов и запчастей советского производства, чтобы избежать необходимости обращаться к Москве в разгар кризиса, они не соответствовали его истинным потребностям, поскольку он не учитывал возможность длительной войны.

Центральное планирование, коррупция и некомпетентность только усугубили проблемы.

Саддам также недооценил природные факторы. Ирак вторгся в сентябре, непосредственно перед сезоном дождей, когда большая часть болотистой ирано-иракской границы могла ослабить преимущество Ирака в бронетехнике.

Иран сумел воспользоваться природными факторами – в одном случае открыв шлюзовые ворота на реке, чтобы затопить 150 иракских танков до их башен. Такие природные проблемы имели бы ограниченный эффект в короткой войне, на которую рассчитывал Саддам, но, конечно, война длилась гораздо дольше.

Что это говорит нам об Украине сегодня?

Совокупность вышеперечисленных факторов обрекла первоначальное иракское вторжение на провал.

Ираку удалось захватить значительную территорию в начале своего вторжения в Иран, но вскоре он оказался в тупике и занял необороняемые позиции, понеся огромные потери.

Политические цели ужесточились, и война продолжалась еще шесть лет.

Ирак выстоял против иранского контрнаступления не столько благодаря повышению военного профессионализма, сколько благодаря поддержке (и закрытым глазам) со стороны международного сообщества.

Все больше отчаиваясь, Ирак пытался восполнить пробел в компетентности все большими зверствами, включая применение химического оружия против военных и гражданских целей, как иранских, так и иракских.

В конце концов, Иран согласился на прекращение огня во избежание дальнейших страданий и жертв среди гражданского населения, и ни одна из сторон не достигла своих основных целей.

Несмотря на попытки обучения и повышения профессионализма, иракские военные вновь столкнулись с теми же проблемами в 1991 и 2003 годах.

Проблемы в этих четырех областях – продвижение по службе, режим обучения, организация командования и управление информацией – также стали причиной вторжения России в Украину, способствуя плохо продуманному стратегическому решению о вторжении, чрезмерной уверенности в наборе упрощенных военных целей и отсутствию подготовки для поддержания чего-либо, кроме самых коротких конфликтов.

Подобно Ираку в 1981 году, Россия сейчас, похоже, сокращает свое определение “победы”, чтобы лучше соответствовать военным реалиям, но она не отступила от своих стратегических целей.

Эти четыре фактора, похоже, глубоко укоренились в военном поведении России. Ирак извлек болезненные уроки из своих первых неудач, самым важным из которых была необходимость адаптации.

Для этого требовалось время. Чтобы выиграть время и сохранить свой режим до тех пор, пока этот процесс обучения не начнет действовать.

Саддам пошел на эскалацию: он нарушил глобальное энергоснабжение (“война танкеров”), он атаковал гражданское население (“война городов”), он использовал химическое оружие как против военных, так и гражданских целей.

Параллели между этими двумя конфликтами заставляют задаться рядом вопросов: способны ли российские военные учиться и адаптироваться после первоначального провала?

Если да, и учитывая параллели между ранними фазами этих двух неэффективных кампаний, каким образом России удастся выиграть время?

18 МАЯ 2022 ГОДА

Источник: War On The Rocks

Авторы: Акар Бхарадвадж и Кевин Вудс

Акар Бхарадвадж является сотрудником отдела совместных передовых боевых действий Института оборонного анализа.

Доктор Кевин М. Вудс является заместителем директора Объединенного отдела перспективных боевых действий Института оборонного анализа. Он является ведущим автором нескольких книг, статей и исследований, посвященных военной истории Ирака и режиму Саддама Хусейна.

Взгляды, мнения и выводы, выраженные в данной работе, не должны рассматриваться как официальная позиция Института оборонного анализа или Министерства обороны.

Last Updated on 18.05.2022 by iskova