Китайский взгляд на отношения с Европой

Китайское видение отношений с Европой ускользает из поля зрения.

Идеальное видение Пекином отношений между Китаем и ЕС срочно нуждается в обновлении с учетом последних событий — начиная с войны в Украине.

Саммит Европейского Союза (ЕС) и Китая, состоявшийся 1 апреля, стал первым после войны в Украине — и, если уж на то пошло, первым после отмены Всеобъемлющего соглашения по инвестициям в мае прошлого года.

В последние годы китайско-европейские отношения неуклонно ухудшались в свете растущей напряженности в сфере безопасности и торговли, критики европейцами предполагаемых нарушений прав человека в Китае и эскалации цикла санкций и контрсанкций.

Надеясь пролить свет на будущее динамики отношений между Пекином и Брюсселем, в данной статье мы попытаемся рассмотреть видение Китаем китайско-европейских отношений и, в частности, ЕС, прежде чем изложить насущные проблемы, стоящие на пути реализации этого видения.

Каково видение Китаем китайско-европейских отношений?

Местные, провинциальные и центральные власти Китая часто расходятся во мнениях и соперничают из-за противоречивых политических концепций. Однако китайская внешняя политика, особенно в отношении Европы, всегда была сферой относительной конвергенции.

Точнее, это сфера стабильного раздвоения: с одной стороны, Китай стремится привлечь ЕС в качестве всеобъемлющего торгово-экономического и финансового партнера; с другой стороны, Китай стремится оградить себя и решительно защищаться от любых попыток вмешательства в вопросы прав человека, трудовых прав и безопасности, которые Пекин в широком толковании любезно называет «внутренними делами».

Это раздвоение стабильно, в том смысле, что оно сохранялось при разных руководствах. Даже в эпоху президента Ху Цзиньтао и премьера Вэнь Цзябао Китай вел себя относительно вызывающе в вопросах, касающихся внутренних политических систем и механизмов, а также прав рабочих-мигрантов — для бюрократов в Китае эти темы были явно не делом ЕС, и критика часто отвергалась как «иностранное вмешательство».

В настоящее время, однако, под воздействием масштабных внешнеполитических концепций нынешнего китайского лидера Си Цзиньпина (сверху вниз) и динамично развивающихся массовых настроений среди китайской общественности в пользу более жесткого, уверенно идеологического образа действий (снизу вверх), неуклонно формируется более сложный консенсус.

Существуют три столпа, на которых зиждется видение нынешним китайским руководством того, как Европа в идеале должна взаимодействовать с Китаем:

• во-первых, ЕС как жизненно важный «полюс» в предполагаемом пост-американском гегемонистском многополярном порядке;
• во-вторых, ЕС как инструментальный, многомерный торгово-экономический и финансовый партнер, который служит для поглощения основной части китайского экспорта;
• в-третьих, члены ЕС — а именно те, кто исторически были более восприимчивы к торгово-экономическим связям с Китаем — как критический противовес Соединенным Штатам (и, после Brexit, Великобритании).

В этих трех столпах заключен взгляд китайских руководителей на взаимоотношения. Даже если некоторые из них могут быть не слишком правдоподобными, нам следует понять их, чтобы осознать смысл того, что излучает и озвучивает китайское правительство.

Что касается первого столпа, то многие в китайском академическом и дипломатическом пространстве рассматривают Европу — под руководством Германии, Франции и Италии — как возможный полюс, который может стоять независимо от Соединенных Штатов и Китая.

Размышляя о китайско-европейском саммите, Цуй Хунцзянь призвал Европу отказаться от «менталитета холодной войны», чтобы культивировать подлинную «стратегическую автономию», что позволит ей стать «одним из многих полюсов многополярного мирового порядка в будущем».

Как подчеркивается в недавней замечательной статье Диндинга Чена и др., прогноз, который остается вполне возможным, — это многополярный мир, в котором «стратегическая автономия ЕС укрепляется как по отношению к США, так и к Китаю».

Согласно этому видению, независимость ЕС от США и Китая не делает его тем самым изолированным или отгороженным от этих доминирующих игроков; более того, стремясь к Европе, нейтральной по отношению к Вашингтону и Пекину, Китай надеется на китайско-европейские отношения, которые можно разделить и сделать независимыми от потенциальной напряженности или выравнивания между Брюсселем и Вашингтоном (легче сказать, чем сделать).

Во-вторых, Европа остается для Китая ключевым — если не самым главным — партнером по стимулированию роста. Голые факты очевидны: нынешняя траектория экономического развития Китая исторически была и до сих пор остается преимущественно обусловленной инвестициями и экспортом. И то, и другое, в свою очередь, поддерживает огромный профицит счета Пекина по отношению к другим экономикам, включая ЕС (торговый дефицит ЕС по отношению к Китаю вырос со 129 миллиардов евро в 2011 году до 249 миллиардов евро в 2021 году).

Эта траектория исторически работает (см. статью Мэтью Клейна и Майкла Петтита «Торговые войны — это классовые войны») для Китая, поскольку он предпочитает подавлять внутреннее потребление и долг в пользу более управляемой и гарантированной (по мнению Пекина) модели роста.

Даже когда Китай снижает долговую нагрузку, переходя от «количественного» роста к «качественному», он остается зависимым от иностранного капитала и экспорта своих товаров. В условиях, когда отношения между Китаем и США опустились до новых пределов под воздействием торговой и финансовой напряженности, роль Европы как основного экономического партнера становится еще более важной.

Сохранение связей с европейскими фирмами, доступ к европейским рынкам и открытость европейского пула ликвидности, таким образом, является главной опорой тех, кто выступает за «реглобализацию» Китая (например, Чжэн Юннянь и Ван Хуэйяо), процесс углубления и диверсификации связей с перспективными социально-экономическими и культурными партнерами через многосторонние предприятия.

Третье, и последнее соображение, более уместно для геополитического расчета Китая в краткосрочной и среднесрочной перспективе: Европа как противовес Соединенным Штатам и (или) широко обсуждаемой «англо-американской оси» в международных отношениях.

После прихода к власти бывшего президента Дональда Трампа, в Вашингтоне сформировался двухпартийный консенсус, согласно которому Китай рассматривается в первую очередь как соперник США и угроза американскому лидерству в мире. Этот консенсус хорошо заметен в Пекине, где ведущие ученые и интеллектуалы убеждены, что более воинственный поворот в китайской политике США практически неизбежен.

За месяц до начала украинского кризиса Ван Цзиси отметил, что китайско-американская напряженность, скорее всего, сохранится, хотя «горячий мир» может быть сохранен. Яростные перепалки и обвинения, возникшие после решения Путина вторгнуться в Украину в конце февраля, сделали разрядку в динамике Пекина и Вашингтона крайне маловероятной.

Именно в этом контексте Си и премьер Ли Кэцян обратились к Европе — в надежде, что установка более строгих, надежных ограждений, в сочетании с разъяснением «неправильных представлений» о позиции Китая в отношении Украины, побудит Европу отстраниться от позиции НАТО и США.

Планы Китая зависят в основном от того, что китайские лидеры считают прагматизмом немецкой администрации, которая под руководством Шольца пытается найти баланс между внутренним давлением, требующим эскалации и разъяснения его поддержки украинского правительства, и экономико-энергетическими соображениями, касающимися российского газа.

Есть надежда, что благодаря постоянно растущим китайско-германским и китайско-французским торговым связям, Германия и Франция смогут защитить себя от более бурной критики в адрес Китая в Европе.

Три ключевых вызова для Китая

Хотя видение Китая концептуально убедительно и теоретически обоснованно, это не означает, что оно будет реализовано на практике. Самые благие планы мышей и людей нередко терпят крах, и отношения между Китаем и ЕС ждут неровные дороги.

Основным препятствием на пути европейского плана игры Китая является то, насколько общественное, народное мнение в европейских странах имеет значение для политики на государственном уровне и на уровне ЕС.

В последние годы, отношение европейской общественности к Китаю значительно ухудшилось, а опрос Центрально-европейского института азиатских исследований в 2020 году показал общеевропейский всплеск негативного отношения к Китаю. Респонденты в 10 из 13 опрошенных стран сообщили, что негативных взглядов значительно больше, чем позитивных, причем в Великобритании, Швеции, Франции и Германии отношение к Китаю значительно ухудшилось в период с 2017 по 2020 год.

В последнее время недовольство по поводу предполагаемого безразличия Китая к действиям России в Украине значительно усилило подозрения и опасения относительно мотивов Китая и заставило многих в Европе явно перевесить нормативно-идеологические соображения над узкоэкономическими и торгово-ориентированными интересами.

Такая расстановка приоритетов привела к дальнейшему ухудшению отношения к Китаю и его авторитета среди европейских граждан. Чисто экономически ориентированная стратегия получения поддержки, в отсутствие существенных и заметных сдвигов в риторике и нормативном позиционировании, не позволит Пекину преодолеть накопившуюся враждебность в Европе.

Далее, очевидно, что вышеописанный план игры основан на ожидании того, что ЕС будет успешно культивировать стратегическую автономию и «обособится» от Соединенных Штатов. Проблема с такой интерпретацией, конечно, заключается в том, что она игнорирует фактические желания европейских государств. Изображая европейские страны как якобы сформированные подчиняющими силами НАТО-Вашингтона, упрощенное мировоззрение здесь недооценивает степень, в которой общеевропейская идентичность и солидарность были активизированы российской военной агрессией.

Сложная, аморфная и постоянно меняющаяся позиция Китая по Украине не рассматривается как достаточно укорененная в моральных убеждениях — это, в свою очередь, подтолкнуло многих, ранее «сидевших на заборе» по поводу китайско-европейских отношений, к тому, чтобы настаивать на большем стратегическом дистанцировании между Брюсселем и Пекином.

Такое дистанцирование вполне может произойти, даже если война в Украине ослабит доверие европейцев к НАТО (что, судя по потенциально предстоящим заявкам Финляндии и Швеции на членство в НАТО, по всей видимости, не соответствует истине).

Если китайско-европейские отношения должны быть восстановлены, то это должно быть сделано путем преодоления Пекином опасений в регионе, что Европе можно рассчитывать только на помощь Соединенных Штатов в случае дальнейшего продвижения России на запад.

Наконец, и это, пожалуй, самое главное, эскалация каскада санкций между Китаем и ЕС, откровенно говоря, была взаимно разрушительной. Как метко заметил ряд китайских и европейских ученых, санкции редко являются эффективным средством разрешения международных споров. Лица, против которых направлены санкции с обеих сторон, скорее всего, будут чувствовать себя еще более мстительными и воспаленными — и непосредственным следствием этого станет прямая эскалация.

Если перезагрузка действительно необходима, необходимо протянуть оливковую ветвь, будь то Пекин или Брюссель, в форме призыва и обязательства по взаимной отмене всех санкций. В отсутствие таких радикальных, но необходимых уступок, улучшение двусторонних отношений останется маловероятным.

Многополярность требует многосторонности

Как два молодых ученых из Великобритании и Китая, мы разделяем убеждение, что здоровая, плодотворная перезагрузка китайско-европейских отношений отвечает интересам обеих сторон.

Углубление экономических, торговых, финансовых и человеческих обменов между Пекином и Брюсселем может дать многое.

Существуют очевидные ограничения и препятствия, о которых говорилось выше. Однако перед лицом таких трудностей мы не можем и не должны отступать. Восстановление отношений стоит того — с точки зрения всех заинтересованных сторон.

Для укрепления подлинно многополярного мирового порядка действительно необходим многосторонний подход, исключающий карательные меры, неоправданную изоляцию, гипернационалистический изоляционизм и дипломатическое высокомерие.

Если Китай хочет добиться успеха в открытии себя для дальнейшего сотрудничества с ЕС, он должен искать мир в сострадании и правду в фактах. Сочувствие и открытость остаются основными добродетелями современной дипломатии.

Война в Украине — это переломный момент для китайско-европейских отношений. Если Пекин и Брюссель смогут выступить единым фронтом в обеспечении устойчивого прекращения огня и постконфликтного перехода в Украине, то надежда еще есть.

В противном случае, мы должны быть готовы к очень сложному десятилетию и последующему периоду.

12 апреля 2022 года

Авторы: Брайан Вонг и Ван Инлян

Брайан Вонг — стипендиат Родса из Гонконга (2020) и соискатель степени DPhil в области политики в Баллиол-колледже, Оксфорд.
Ван Инлян — докторант кафедры международных отношений Фуданьского университета. Одновременно он является обозревателем журнала «Капитал и государство» на китайском сайте газеты Financial Times.

Источник: The Diplomat

Изображения взяты iskova.news из разных источников и не присутствуют в оригинале статьи

Last Updated on 14.07.2024 by iskova