Китайский “стрэддл” по Украине подходит к концу?

Личные инвестиции Си Цзиньпина в китайско-российские отношения могут привести к результатам, противоречащим оценке, основанной исключительно на интересах.

В течение первого года войны России против Украины сформировался консенсус-прогноз относительно расчета, лежащего в основе подхода Китая к конфликту.

Эта точка зрения предполагает, что Пекин занял “золотую середину” в отношении Украины, где он пытался сбалансировать свое желание сохранить партнерство с Россией “без границ” с побочным ущербом для своих интересов, который может возникнуть в результате слишком тесной связи со все более изолированной Москвой.

Пока Китай избегает прямого участия в конфликте, утверждает эта логика, он будет “в лучшем случае страдать от вторичных санкций за свою политическую и экономическую поддержку”, а продолжающееся партнерство Пекина с Москвой также останется полезным инструментом для ослабления внимания и ресурсов США в Азии.

До сих пор китайское “раздвоение” было, вероятно, успешным. Его поддержка России – например, повторение российской дезинформации по Украине и призыв к “переговорному” решению конфликта – была предпринята “в областях и способами, которые привели к минимальным затратам”.

Одновременно Пекин усилил свое влияние в китайско-российских отношениях до такой степени, что некоторые теперь считают Россию младшим партнером. Например, санкции и экспортный контроль, введенные против Москвы, несомненно, привели к тому, что Россия стала гораздо более зависимой от Пекина как источника технологий, например, полупроводников, и как покупателя российских природных ресурсов.

Усиливающиеся предположения о том, что Пекин рассматривает возможность оказания “смертоносной помощи” Москве, вызывают вопрос: зачем Китаю сворачивать с этого якобы успешного курса?

Если исходить исключительно из оценки интересов, то выгоды для Китая от вооружения России, по-видимому, перевешивают риски. Как ясно дали понять американские и европейские лидеры, такие действия приведут к тому, что пол уйдет из-под ног и без того нестабильных отношений между Китаем и США и еще больше отдалят европейские столицы в тот самый момент, когда Пекин стремится оживить связи между Китаем и Европой.

Однако внешние наблюдатели должны быть осторожны с проецированием нашего собственного чувства рациональности на лиц, принимающих решения в Чжуннаньхае, поскольку такие лидеры действуют в политической и идеологической среде, которая обуславливает доступные варианты политики различными способами.

Наиболее важным здесь является то, как централизация внешней и оборонной политики под непосредственным руководством Си Цзиньпина и тесное личное участие Си в китайско-российских отношениях могут привести к результатам, противоречащим чисто основанным на интересах оценкам наилучшего курса действий Китая.

Что касается первого, то Си занял центральное место в наиболее значимых государственных и партийных органах, выполняя функции не только генерального секретаря и председателя Коммунистической партии Китая (КПК), но и председателя Центральной военной комиссии, Совета национальной безопасности и наиболее значимых малых руководящих групп (МРГ) ЦК КПК по внешней политике и политике безопасности.

Хотя это позволило расширить возможности для более эффективного принятия решений, это делает его по своей сути “прямолинейным”, поскольку Си является единственным авторитетным лидером, который может координировать и действовать на основе информации, предоставляемой этими различными ведущими государственными и партийными органами, ориентированными на внешнюю политику. Такие “персоналистские авторитарные режимы”, как напоминает нам Шина Честнат Грейтенс, “склонны к информационной склеротичности и избегают сообщать плохие новости и негативные отзывы лидерам, даже если эта информация кажется очевидной стороннему наблюдателю”.

Личная приверженность Си китайско-российскому партнерству также способна усугубить проблемы такого “прямолинейного” принятия решений.

Юнь Сунь утверждает, что восхищение Си Россией таково, что оно представляет собой “комплекс”, основанный на его происхождении как революционного “князька”. Си вырос в период разгара советизации политической, экономической и военной систем Китая, и его образование было сформировано по советским/российским образцам. Этот “комплекс” выражается в современных китайско-российских отношениях в “ностальгии на уровне лидера по китайско-советскому партнерству” 1950-х годов, восхищении “силовым” правлением Путина и редком, но пылком заявлении Си о том, что российский лидер – “мой ближайший иностранный коллега и лучшее доверенное лицо”.

Возможно, наиболее тревожным является то, что “российский комплекс” Си привел к “избирательной предвзятости в его суждениях о национальной мощи России”, когда он склонен “переоценивать сильные и надежные стороны России, недооценивая при этом ее слабые стороны и риски для Китая”.

Некоторые хорошо осведомленные китайские аналитики также обратили внимание на этот “комплекс”. Например, Фэн Юйцзюнь (ведущий аналитик по китайско-российским отношениям Фуданьского университета) подверг критике китайско-российское партнерство, поскольку оно основано на фундаментально ошибочной оценке того, какой вклад оно вносит в Китай. Он утверждает, что “китайская элита еще не осознала трезво, что произошел исторический разворот во всеобъемлющей национальной мощи Китая и России”, и что, хотя “наша национальная мощь в десять раз больше, чем у России, умы многих людей все еще подчинены ей”. В результате Китай “по сути, водит за нос Россию”.

Такой образ мышления, продолжает Фэн, позволяет России манипулировать Китаем в стратегическом треугольнике США-Россия-Китай, “мобилизуя” китайско-американские “противоречия”, чтобы убедить Китай в необходимости тесного сотрудничества с Россией для смягчения ухудшения отношений с США. Он заключает, что, хотя Китай должен стремиться к “стабильным и конструктивным” отношениям с Россией, наличие таких отношений с Вашингтоном на самом деле более важно, поскольку эти отношения будут “определять общую международную обстановку Китая в будущем”.

Хотя с внешней точки зрения такая критика может быть отрадной, мы должны признать, что Си не смотрит на вещи таким образом. Возможно, он продолжает считать, что Россия и Китай разделяют схожие внутренние и системные угрозы или вызовы своим режимам, что требует тесных китайско-российских связей для борьбы с усилиями Запада (т.е. США) по их сдерживанию.

Наиболее важным для Пекина является укрепление российской поддержки своей позиции по Тайваню. С февраля 2022 года это неоднократно становилось очевидным. Например, в самом начале российского вторжения Мин Цзиньвэй – старший редактор информационного агентства “Синьхуа” – написал на китайской социальной платформе Weibo, что Китай должен оказать России “эмоциональную и моральную поддержку, воздерживаясь от наступания на пятки Соединенным Штатам и Европейскому союзу”, чтобы в будущем Китай мог получить “понимание и поддержку России в борьбе с Америкой за решение тайваньского вопроса раз и навсегда”.

Между тем, во время встречи Си и Путина в кулуарах саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) 15 сентября] 2022 года, в китайском отчете было подчеркнуто подтверждение приверженности России “принципу одного Китая”, осуждение “провокационных шагов отдельных стран по вопросам, касающимся основных интересов Китая”, и китайско-российское обязательство “продвигать” региональную безопасность и стабильность “на основе принципа невмешательства во внутренние дела друг друга”.

Оценка Китаем траектории развития глобальной среды безопасности также является фактором, определяющим необходимость продолжения китайско-российского партнерства.

Поразительно здесь то, как китайское восприятие войны в Украине пересекается с преобладающим взглядом на китайско-американские отношения. Один китайский аналитик из Центра стратегии и безопасности при университете Цинхуа утверждает в этой связи, что война в Украине не только “ускорила и усилила” “стратегическое развертывание” США против Китая, но и сформировала “систему стратегического подавления”, которая “связывает Китай и Россию”. Таким образом, Китай “видит мало пользы от того, чтобы пожертвовать своими отношениями с Москвой в пользу присоединения к Вашингтону, который объявил Китай самой большой внешней угрозой для США и “порядка, основанного на правилах””.

Что еще более важно, сам Си недавно высказал аналогичные взгляды.

В ходе дискуссии с представителями китайской торговли и промышленности 3 марта, как сообщается, он описал международную обстановку в Китае как полную “неопределенностей и непредсказуемых факторов”. Главным из них является то, что “западные страны во главе с США осуществляют всестороннее сдерживание и подавление Китая”. В такой обстановке, подчеркнул 7 марта новый министр иностранных дел Китая Цинь Ган, “чем более нестабильным становится мир, тем более настоятельно необходимо для Китая и России неуклонно развивать свои отношения”.

В таком контексте решение Китая вооружить Россию, хотя и вызывает сожаление, но демонстрирует, что характер принятия решений КПК в сочетании с личной заинтересованностью Си в тесных связях с Москвой имеет свою собственную динамику – независимо от того, что мы можем считать рациональными геополитическими расчетами. 

11 марта 2023 года

Авторы: Майкл Кларк и Мэтью Сассекс

Источник: The Diplomat

Last Updated on 13.03.2023 by iskova