Война Путина и европейская энергетическая безопасность: немецкая точка зрения на отказ от российского ископаемого топлива после вторжения РФ в Украину

Показания эксперта Констанце Штельценмюллер на слушаниях Хельсинкской Комиссии США по безопасности и сотрудничеству в Европе

Видеозапись показаний можно найти по этой ссылке. Полный текст показаний читайте ниже.

Показания эксперта Констанце Штельценмюллер на слушаниях Комиссии по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинкской комиссии США) по вопросу европейской энергетической безопасности

Вторник, 7 июня 2022 года

Председатель Кардин, председатель Коэн, уважаемые члены Хельсинкской комиссии,

Для меня большая честь быть приглашенным сегодня для дачи показаний вместе с другими уважаемыми членами комиссии — Юрием Витренко и Бенджамином Шмиттом — по важнейшему вопросу, стоящему перед этой комиссией: европейская энергетическая безопасность после вторжения России в Украину 24 февраля — и, в частности, в моем случае, энергетическая политика Германии и попытки отказаться от российской нефти и газа.

Я хочу подчеркнуть, что я не являюсь и никогда не была представителем правительства; я выступаю в своем личном качестве аналитика немецкой и европейской политики. Я также не являюсь экспертом в энергетической отрасли. Но я надеюсь, что ценность, которую я могу привнести в эти слушания, заключается в моей способности контекстуализировать энергетическую политику в рамках более широких вопросов трансатлантической, европейской и германской политики и политических процессов.

1. ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ФРГ, РОССИЯ И УКРАИНА

Германия является предметом одного из тематических исследований — возможно, основным тематическим исследованием — средней западной державы, которая сделала стратегическую ставку на полное принятие взаимозависимости и глобализации в конце 20-го века: она передала свою безопасность США, свой экспортно-ориентированный рост — Китаю, а свои энергетические потребности — России.

Сейчас, в начале XXI века, характеризующегося соперничеством крупных держав и все более активным использованием взаимозависимости как союзниками, так и противниками, она оказывается мучительно уязвимой.

Война в Украине, которая затрагивает почти все двусторонние, региональные и глобальные интересы Германии, только подчеркивает ее уязвимость. То, что этот ужасный конфликт происходит в регионе, который был частью «кровавых земель» (термин, введенный историком из Йельского университета Тимоти Снайдером), где Гитлер и (в меньшей степени) Сталин убили десятки миллионов людей, не укладывается в голове у моих сограждан.

На протяжении большей части трех десятилетий после воссоединения Германии в 1990 году, Берлин рассматривал Москву (а также Пекин) как надежного стратегического партнера в двусторонней сделке: Германия будет импортировать дешевую энергию и экспортировать эффективное управление в значительной степени так, как была преобразована Восточная Европа благодаря вступлению в НАТО и ЕС.

Немецкие политики надеялись, что это, в конечном счете, изменит не только экономику этих стран, но и их политические системы. И они считали — в попытке изменить конфигурацию западногерманской Новой восточной политики (Ostpolitik) времен холодной войны для создания единой Германии в центре Европы — что НАТО и Европейский союз могут и должны быть включены в общеевропейскую архитектуру безопасности, включающую Россию.

Кремль, со своей стороны, рассматривал Германию как друга, партнера и стратегический плацдарм в Европе — не в последнюю очередь потому, что она импортировала примерно треть своей нефти и газа из России. То, что немцы называли «модернизационным партнерством» с Москвой, на какое-то время стало отличным бизнесом, но во всех остальных отношениях оказалось провальным. Экономическая интеграция оказалась сугубо низовой, многие немецкие предприятия погрязли в коррупции и организованной преступности, а политические реформы так и остались иллюзорными.

Что именно стало поворотным моментом в отношениях Германии с Россией, предстоит определить историкам, но можно с уверенностью сказать, что они стремительно ухудшились после воинственной речи Путина в Мюнхене в 2007 году.

Российско-грузинская война в августе 2008 года, аннексия Россией Крыма, ее прокси-война в Украине, поддержка немецких ультраправых, дезинформационные и пропагандистские операции в социальных сетях, взлом серверов Бундестага в 2015 году, вмешательство в избирательную кампанию в 2017 году, убийство чеченского политического беженца в Берлине в 2019 году, покушение на российского оппозиционного политика Алексея Навального в 2020 году, поддержка Москвой жестокого подавления массовых демонстраций в Беларуси, а также агрессивное вмешательство в Сирии и других странах — все эти события заставили многих представителей немецкого политического класса произвести мрачную переоценку отношений с Москвой.

Последствия были значительными, но — оглядываясь назад — недостаточными. В 2014 году Берлин официально расторг «стратегические отношения» с Россией. Он сыграл ключевую роль в организации европейского санкционного консенсуса и в результате заплатил реальную экономическую цену. Меркель поддержала несколько раундов последующих санкций ЕС. Она резко осудила Кремль за покушение на Навального и отправила его на лечение в Берлин. Министерство иностранных дел Германии создало специальную целевую группу по Украине, нацеленную на продвижение реформ и направило Киеву несколько миллиардов евро помощи в период с 2014 по 2022 год.

Однако критика восточноевропейских стран в адрес Берлина, настаивавшего (вместе с Парижем) на сохранении многосторонних форматов дипломатии, таких как Нормандский и Минский процессы, оказалась справедливой. Участие Кремля в них было показухой; предложения Германии по деэскалации и «свернуть с пути» остались без ответа.

Между тем, германо-российские энергетические отношения остались в значительной степени нетронутыми. Даже после аннексии Крыма, тогдашний министр экономики ФРГ Зигмар Габриэль продал «Газпрому» немецкие газовые хранилища. А Меркель отказалась — несмотря на давление со стороны администраций Трампа и Байдена — применить «самую большую дубину» в своем арсенале и приостановить проект газопровода «Северный поток — 2» (предназначенный для доставки российского природного газа в Германию в обход украинского и польского транзитных маршрутов). 

Выборы в сентябре 2021 года положили конец эпохе Меркель и привели к власти первую в истории «светофорную» коалицию зеленых и либералов под руководством канцлера — социал-демократа Олафа Шольца. Однако, первоначально они не привели к каким-либо изменениям в отношениях [с РФ]. Их декабрьское коалиционное соглашение, хотя и имело гораздо более резкий тон в отношении России и больше поддерживало Восточную Европу и Украину, затушевало ключевые разногласия между тремя партиями по вопросам России, Украины и энергетической безопасности. Посетив Вашингтон в начале февраля, когда Кремль уже начал собирать более 100 тыс солдат на границах Украины, Шольц отказался реагировать на призывы отменить «Северный поток-2». И это несмотря на то, что президент Байден лично наложил вето на двухпартийный законопроект о санкциях против газопровода летом предыдущего года, фактически предоставив Германии огромный аванс доверия.

Шольц приостановил строительство газопровода 22 февраля, когда российские войска начали продвигаться на Украину. (Компания-оператор с тех пор объявила о банкротстве.) Он также впервые пообещал оружие для Украины.

В воскресенье, 27 февраля, через три дня после начала вторжения, Шольц произнес историческую речь, в которой заявил, что Германия вступила в Zeitenwende — переломный момент. Канцлер объявил, что теперь Германия выполнит свое обещание тратить 2 процента валового внутреннего продукта на оборону, ускорит отказ от зависимости от российских энергоносителей, построит два новых терминала для сжиженного природного газа (СПГ), закупит вооруженные беспилотники, возьмет на себя обязательство участвовать в ядерной программе и направит больше войск для укрепления восточного фланга НАТО.

Воздействие на общественное мнение в стране, имеющей заслуженную репутацию осторожной и склонной перекладывать риски и расходы на безопасность на своих соседей и союзников, было поразительным. В последующем национальном опросе популярность Шольца подскочила на 13 процентов. 90 процентов опрошенных заявили, что Россия не заслуживает доверия. 80 процентов сказали, что действия Берлина были уместны или должны быть еще более жесткими. 2/3 поддержали его решения — даже если Германия будет страдать от нехватки энергии, инфляции или ущерба для компаний. 4/5 ответили, что НАТО важна именно для обеспечения мира в Европе.

2. ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ С ПОПЫТКАМИ ГЕРМАНИИ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ РОССИЙСКОЙ ЭНЕРГЕТИКИ

• «Помимо возобновляемых источников энергии, единственным внутренним источником энергии в Германии является бурый уголь — грязный вид угля, который составляет около 9% и снижается в потреблении первичной энергии […]. Но подавляющее большинство ископаемого топлива, которое сжигает страна, импортируется, как и уран, питающий три оставшиеся атомные электростанции. На нефть и газ в совокупности приходится около 60% первичной энергии, и Россия долгое время была крупнейшим поставщиком и того, и другого. Накануне войны в Украине она обеспечивала треть нефти Германии, около половины импорта угля и более половины газа». (Economist, 4 мая 2022 года)

• «Германия ежемесячно импортирует российский газ, нефть и уголь на сумму около 1,8 млрд евро (2 млрд долларов), помогая тем самым финансировать войну Владимира Путина в Украине». (Economist, 2 апреля 2022 года)

«Энергетическая трилемма» — термин, описывающий способность стран обеспечивать себя энергией с точки зрения нахождения неуловимого баланса между экологической устойчивостью, социальным воздействием и безопасностью. В начале 2022 года Европейский Союз оказался именно в такой трилемме, отдав предпочтение первым двум критериям и пренебрегая третьим.

Зеленый курс» ЕС направлен на то, чтобы сделать Европу углеродно-нейтральной к 2050 году и сократить выбросы по меньшей мере на 55 процентов к 2030 году. Это похвальные цели, учитывая опасность изменения климата, и они поддерживаются европейским общественным мнением. Поэтому на протяжении многих лет европейские страны субсидируют возобновляемые виды топлива и переходят от угля и атомной энергии на относительно более чистый природный газ. Третий энергетический пакет ЕС от 2009 года либерализовал газовые рынки и разрушил монополию Газпрома — российского государственного газового конгломерата — на европейский газовый рынок. Механизмы финансовых трансферных механизмов ЕС были призваны помочь более слабым европейским экономикам пережить переходный период.

Однако резкое восстановление спроса после спада в связи с пандемией, сокращение добычи газа в Европе, неспособность полностью пополнить газовые хранилища после суровой зимы, а также огромный спрос со стороны Китая привели к многомесячной нестабильности рынка и резкому росту цен на газ. Россия, которая в то время поставляла 40 процентов газа в ЕС, отрицала, что ограничивала поставки газа. Глава Международного энергетического агентства (МЭА) Фатих Бироль заявил, что Москва может увеличить поставки на треть, если захочет. Между тем, Путин предположил, что все, что должно произойти, это чтобы Германия сертифицировала «Северный поток-2».

Когда в декабре 2021 года в Берлине появилась новая коалиция, у нее была своя проблема трилеммы. Ее заявленная цель заключалась в постепенном отказе от атомной энергетики к декабрю 2022 года, а от угля — к 2030 году; кроме того, у нее был амбициозный план климатических преобразований. Но Германия также является основным иностранным покупателем «Газпрома»; кроме того, «Газпрому» принадлежит большая часть подземных газовых хранилищ — крупнейших в Европе. (По совпадению, принадлежащие России хранилища были почти пусты). Шантаж Путина внес раскол в правительство: министр иностранных дел Анналена Бербок и министр экономики и климата Роберт Хабек (оба — «зеленые») настаивали на том, что вариант постоянной приостановки «Северного потока — 2» обязательно должен быть на столе переговоров, в то время как главные социал-демократы с этим  не соглашались.

Затем произошло вторжение России, и канцлер Шольц выступил с речью «Zeitenwende». Что произошло с тех пор?

УГОЛЬ

Согласно «докладу о прогрессе в области энергетической безопасности», опубликованному министерством Хабека 1 мая, доля России в импорте немецкого угля сократилась с 50 до 8 процентов; 3 июня в порту Ростока было разгружено последнее судно, перевозившее российский уголь в Германию. Эмбарго ЕС на российский уголь (часть 5-го пакета санкций ЕС от 9 апреля) вступает в силу 10 августа. Уголь используется на некоторых электростанциях и в сталелитейной промышленности, но в целом он играет относительно незначительную роль в энергопотреблении Германии.

НЕФТЬ

Российская нефть, которая в 2021 году обеспечивала 35% потребления нефти в Германии, сейчас составляет 12%. В отчете министерства добавляется, что «прекращение зависимости от российской нефти к концу лета теперь вполне реально. Нефтяное эмбарго […] было бы управляемым». Это был долгожданный сигнал ЕС о том, что Берлин готов поддержать запрет ЕС на импорт российской нефти. Частичное эмбарго было принято в рамках 6-го пакета санкций ЕС 31 мая; ЕС также решил запретить страхование судов, перевозящих российскую нефть, по сути, закрыв России доступ на страховой рынок Лондонского Ллойда.

Как отмечает брюссельский аналитический центр «Брейгель», эмбарго затронет морскую нефть только после 6 месяцев поэтапного введения (8 месяцев для нефтепродуктов), что означает, что меры вступят в силу только с 2023 года. И хотя Германия и Польша обязались прекратить импорт нефти к концу 2022 года, для импорта по трубопроводу «Дружба» в не имеющие выхода к морю Венгрию, Словакию и Чехию предусмотрены бессрочные исключения. Тем не менее, аналитики хвалят сделку как «долгожданный знак единства», который они описывают как «значительный удар по России […] в конечном итоге, Россия может потерять большую долю из примерно 10 млрд. евро в месяц, которые ЕС в настоящее время тратит на российскую нефть». Financial Times даже видит, что к концу 2022 года экспорт российской нефти в ЕС сократится на 90 процентов.

Германия также размышляет о судьбе двух нефтеперерабатывающих заводов в Леуне и Шведте, которые в 2021 году получали две трети всего импорта российской нефти по северной ветке нефтепровода «Дружба». Французская энергетическая компания Total, которая управляет заводом в Леуне, уже перенаправила свою нефть через польский морской порт Гданьск. НПЗ в Шведте, однако, принадлежит российской компании «Роснефть», но новый закон об энергетической безопасности дает правительству Германии возможность передать завод под управление или даже экспроприировать его. Эстонская группа Alcmene уже выразила заинтересованность в его покупке.

ГАЗ

Самая большая проблема Европы и особенно Германии в отказе от импорта российского ископаемого топлива — это зависимость от российского газа. До войны ЕС импортировал 40 процентов газа; по данным Комиссии ЕС, сейчас этот показатель снизился до 26 процентов; по словам эстонского комиссара ЕС по энергетике Кадри Симсона, блок намерен снизить эту долю до 13 процентов к концу года. ЕС надеется полностью отказаться от газа к 2027 году. Он пополняет подземные хранилища раньше, чем в предыдущие годы. И увеличивает мощности по перевалке СПГ, что позволит ЕС покупать больше газа у США, Норвегии или новых поставщиков на Ближнем Востоке. К сожалению, мировые поставки СПГ ограничены. В этом году Комиссия ЕС подсчитала, что полное прекращение поставок газа из России приведет к снижению роста экономики ЕС на 2,5 процентных пункта до 0,2 процента.

Что касается Германии, то более пятидесяти процентов (по некоторым оценкам, до 70 процентов) потребляемого ею природного газа поставляется из России. Из них на промышленность приходится 37 процентов, на домохозяйства — 31, на электростанции — 12, на услуги — 13 и на централизованное теплоснабжение — 7 процентов.

В докладе министерства экономики Германии утверждается, что страна уже сократила импорт газа с 55 до 35% за счет увеличения импорта из Норвегии и Нидерландов, а также привлечения СПГ путем быстрой аренды четырех плавучих терминалов хранения и регазификации газа стоимостью почти 3 млрд. евро (3,2 млрд. долларов). Но она признает, что независимость «может быть достигнута только путем масштабных национальных усилий… с одновременным выполнением многих шагов многими участниками: федеральным правительством, правительствами штатов и муниципалитетов, компаниями и частными домохозяйствами». Сочетание диверсификации, сокращений, более быстрого перехода на водород и «массивного» наращивания возобновляемых источников энергии, по мнению ведомства Хабека, может снизить долю российского газа до 10% к 2024 году.

Министерство намерено построить два соответствующих терминала СПГ, обещанных канцлером Шольцем в феврале (в настоящее время у Германии нет ни одного), а также дополнительно еще один — третий; в мае был принят закон, ускоряющий процесс получения разрешений за счет отказа от некоторых обычных экологических проверок. По данным журнала «Экономист», это даст ему — вместе с плавучими терминалами — возможность импорта 53 млрд. куб. м в год (по оценкам, трубопровод «Северный поток 2» должен был транспортировать 55 куб. м в год). Тем не менее, для их ввода в эксплуатацию потребуются годы. И Хабек рыщет по миру в поисках доступных поставок СПГ: недавно он посетил Катар и ОАЭ, а на этой неделе отправится в Восточное Средиземноморье.

Критики говорят, что в такой задержке нет необходимости, это даже безответственно, поскольку подпитывает российскую военную машину. Однако вопрос о том, может ли Германия ускорить процесс отказа от газа — или даже ввести полное эмбарго — вызывает жаркие споры среди немецких экономистов, поскольку большая часть немецкой промышленности зависит от российского газа. Совет экономических экспертов Германии предупредил о резком росте инфляции и рецессии; «весенний прогноз» пяти ведущих экономических аналитических центров Германии даже предрекают общие потери ВВП в 2022 и 2023 годах в размере 220 млрд. евро, что эквивалентно 6,5% ВВП. Другие утверждают, что при этом не учитываются издержки, связанные с задержкой принятия решения.

В этом контексте стоит отметить, что министр финансов США Джанет Йеллен — вторя другим чиновникам администрации Байдена — в апреле призвала Европу быть «осторожной» с введением полного запрета на импорт российских энергоносителей, предостерегая об ущербе, который такой шаг может нанести мировой экономике. Как сообщает Financial Times, она отметила, что «вопреки логике», полное эмбарго может первоначально привести к тому, что Россия даже выиграет от повышения цен.

Это затруднение вызывает призрак российского превентивного эмбарго. Действительно, Кремль уже ввел встречные санкции против отдельных компаний и стран-членов ЕС, таких как Болгария и Польша, что побудило Хабека прокомментировать, что Россия снова использует энергию в качестве оружия.

Федеральный сетевой регулятор (Bundesnetzagentur) в ответ на это спешно заполняет газовые хранилища Германии; согласно новому закону о хранении газа в Германии, к октябрю резервуары должны быть заполнены на 80%. Однако, как сообщила газета Frankfurter Allgemeine, резервуар в Редене, принадлежащий Gazprom Germania и составляющий пятую часть всех хранилищ Германии, практически пуст. Упомянутый выше закон об энергетической безопасности может оказаться полезным и в данном случае.

В недавнем интервью Клаус Мюллер, президент Bundesnetzagentur, довольно подробно объяснил последствия российского экспортного эмбарго; даже если частным домохозяйствам будет предложено ограничить потребление энергии в чрезвычайной газовой ситуации, сказал он, «с точки зрения экономических последствий это будет гораздо опаснее для промышленного ядра Германии, чем пандемия».

В общенациональном опросе Deutschlandtrend, проведенном 24 апреля, только 19 процентов опрошенных хотели бы сохранить уровень импорта на прежнем уровне. 22 процента опрошенных согласились с тем, что Германия должна немедленно запретить импорт российских энергоносителей; 54 процента предпочли поэтапное введение запрета. В опросе, проведенном 13 апреля Институтом Алленсбаха, который напомнил респондентам, что бывший президент Германии Йоахим Гаук просил граждан «замерзнуть ради свободы», только 24 процента согласились с этим. 59 процентов не согласились. На вопрос о необходимости немедленного энергетического эмбарго, 30 процентов согласились, а 57 не согласились.

3. ЧТО ДАЛЬШЕ?

Председатель Кардин, председатель Коэн, уважаемые члены,

Вы просили нас, собираясь сюда, рассмотреть планы по созданию Европы, полностью свободной от российской нефти и газа, а также важность надежного энергетического эмбарго, чтобы уморить российскую военную машину. Я надеюсь, вы простите меня, если последняя часть моего выступления будет иметь несколько более личный оттенок.

Я глубоко осознаю огромную роль Германии как самой мощной экономики в Европе и основного потребителя российских природных ресурсов, а также ответственность, которую это накладывает. Меня огорчает, когда я вижу, как немецкие лидеры пытаются сформулировать то, что необходимо, спорят о том, что возможно, или откладывают выполнение того, что они решили.

Я очень уважаю канцлера Шольца, но мне бы хотелось, чтобы он чаще находил в себе силы говорить страстно и четко; а некоторые из его министров более способны на это, чем другие.

Меня злит и стыдит, когда я вижу бывшего канцлера Германии в компании «Газпром» или слышу, как немецкие академики читают лекции украинскому послу о мире. Я сама подписала два открытых письма в Германии с требованием усилить поддержку Украины и, среди прочего, ввести полное и немедленное эмбарго на импорт ископаемого топлива из России — потому что это не просто прекратит финансирование вторжения Путина, но и даст понять, что мы тоже готовы заплатить личную цену, чтобы остановить его.

Некоторые критики считают, что немецкая элита и часть общества находятся у Кремля «в кармане», парализованы исторической виной, ослеплены идеологией, лишены сочувствия или прячутся за бюрократией. Возможно, я знаю тех людей, которые соответствуют всем этим описаниям, однако убеждена, что они применимы только к небольшим группам. И всё же я думаю, что за колебаниями Германии по поводу полномасштабного и немедленного энергетического эмбарго стоят весомые причины.

Во время недавней поездки в Германию я побывала в шести разных городах между Гамбургом и Мюнхеном; везде можно было увидеть украинские флаги.

Гораздо важнее то, что с начала войны в Германию прибыло 800 тыс украинских беженцев — более чем вдвое больше, чем во время югославских войн в 1990-х годах. И я неоднократно была поражена силой и решимостью нового правительства Германии.

За всю свою жизнь я не видела ничего подобного.

Могут ли они сделать больше и быстрее? Конечно, и они должны это сделать. Но то, что они уже решили и сделали — по финансовой поддержке Украины, по поставкам оружия и по энергетическим санкциям — является историческим по любым меркам.

Прежде всего, я верю им, когда они говорят, что намерены избавить Германию и Европу от российского ископаемого топлива. Мы все понимаем, что пути назад нет. И очевидно, что война и героическое сопротивление Украины находятся в точке перелома.

Перед нами стоит вопрос не о том, нужно ли отказываться, а о том, каким образом и с какой скоростью, чтобы добиться максимального эффекта и минимизировать ущерб.

Колебания политиков и граждан, я полагаю, вызваны ужасами, которые мы увидели, и одновременным пониманием того, что ждет нас впереди, и что от всех нас потребуется еще гораздо больше. Я считаю, что они исходят из понимания того, что у нас нет хорошего выбора, а только «из двух зол». И, при этом, без полного представления о том, какой вариант будет хуже или лучше.

Мне, как аналитику, легко призывать к радикальным мерам для помощи Украине — но я вынуждена признать, что Шольц, Хабек и многие другие сталкиваются с ужасно трудными, имеющими далеко идущие последствия, решениями. И решение о том, как и когда прекратить поставки российских нефти и газа, является именно таким решением, из-за его неисчислимых последствий второго и третьего порядка.

А ещё потому, что глубокая экономическая интеграция Германии с соседними экономиками означает, что ее решения — не в последнюю очередь крупная рецессия в Германии — отразятся далеко за её пределами. Экономическая цена, заплаченная нами, будет заплачена и нашими соседями.

Я сомневаюсь, что могла бы оказаться на месте тех, кому придется принимать эти решения в будущем. И я глубоко признательна администрации Байдена и Конгрессу США за совместную и взвешенную работу с европейскими союзниками, направленную на то, чтобы остановить вторжение Путина. Это было очень важно для нашего единства цели.

И трансатлантическая дискуссия, которую мы должны вести сейчас, заключается в том, как смягчить последствия дальнейшего отказа [от энергоносителей РФ] таким образом, чтобы мы сохранили это единство.

Спасибо за внимание.

Источник: Brookings

Констанце Штельценмюллер, вторник, 7 июня 2022 года

Констанце Штельценмюллер является немецким аналитиком международных отношений, ученым в области политики и права, а также журналистом. Она является экспертом в области германской, европейской и трансатлантической внешней политики и глобальных отношений. Она пишет научные и публицистические аналитические статьи в английских и немецких СМИ о международных отношениях в целом и германо-американских отношениях в частности, а также о вопросах политики Германии и США. Старший научный сотрудник по вопросам внешней политики, Центр США и Европы, кафедра Фрица Штерна по Германии и трансатлантическим отношениям

Last Updated on 10.06.2022 by iskova