Георгий Жженов. Две “ошибки” одного героя
В 1932 году актеру Георгию Жженову, как казалось, крупно повезло: еще почти мальчишкой он сыграл главную роль в фильме Эдуарда Иогансона «Ошибка героя».
И это название, как выяснилось совсем скоро, на долгие годы стало в его судьбе роковым: в 1938 году артист был арестован, прошел тюрьму, лагеря, ссылку – и только в 1955-м получил реабилитацию и снова вернулся на съемочную площадку. Уже другим человеком, без юношеского задора в глазах и такого же в полщеки простодушного обаяния.
Случай в начале его карьеры вообще определил (или мог определить) очень многое. Начать с того, что «Ошибка героя» была немой лентой, а в кино уже вовсю разворачивалась звуковая эра. С одной стороны – да, это удача (главная роль!), а с другой – фильмы этой категории в основном прокатывались в маленьких городах и деревнях, еще не охваченных звуковой кинотеатральной индустрией.
Так что, увы, «проснуться знаменитым» молодому актеру не пришлось. А нам сегодня о качестве его работы (хотя Иогансон был режиссером очень интересным) судить тоже не представляется возможным. Ленфильмовская копия картины, как и все ее исходники, сгорели во время войны под Петергофом, где размещалось фильмохранилище киностудии (Госфильмофонда тогда еще не было).
Еще из того, что «не случилось»: Сергей Герасимов, учитель Георгия Жженова, собирался снять его в главной роли в фильме «Семеро смелых». В картине оказались занятыми однокурсники: знаменитые впоследствии Олег Жаков, Петр Алейников, уже подзабытые сегодня Андрей Апсолон, Иван Кузнецов. И Тамара Макарова, красавица-жена режиссера…
Ну, а Жженова в последний момент не утвердили: взяли на его роль более взрослого (на десять лет старше) Ивана Новосельцева. А фильм прогремел, как и за два года до этого другая кинолегенда – «Чапаев», в котором Жженову досталась небольшая роль ординарца Фурманова Тереши.
Казалось бы, тоже удача, только при монтаже от роли почти ничего не осталось, а молодой актер в окончательные титры даже не попал. А если бы попал? А если бы все «случилось»? Ведь репрессивная эпоха до поры до времени обходила своим вниманием «медийные лица» (их как символы времени по понятным причинам даже их оберегала)…
И вот Герасимов начинает съемки новой картины «Комсомольск». В экспедицию на Дальний Восток едет молодая компания, и снова преимущественно из числа учеников: Степан Крылов, Валентина Телегина, Александра Матвеева, уже названные Макарова, Кузнецов и Алейников. И с ними – молодая семья: Георгий Жженов и Евгения Голынчик, тоже ученица Сергея Апполинарьевича…
Когда через несколько месяцев Жженова арестуют (5 июля 1938 г.), он заставит супругу с ним развестись. Но она же, а точнее: исполненная Голынчик главная роль в популярном довоенном фильме «Истребители», одновременно и облегчит судьбу недавнего мужа.
Когда Георгий Степанович пойдет отпрашиваться у начальника лагеря, чтобы пешком отправиться по тундре за несколько километров в соседний населенный пункт и там в местном клубе увидеть картину, начлаг все у него выведает, вплоть до эпизода в фильме «Чапаев».
И признает: Артист! И на самые тяжелые работы после этого уже посылать не будут…
А пока они едут в поезде, и путь на Дальний Восток совсем не близкий: молодежь всю дорогу флиртует, смеется, играет в карты, поет патриотические и любовные песни и от безделья заводит всевозможные знакомства, в том числе и с американскими дипломатами, следующими во Владивосток (регулярных авиарейсов до Америки тогда же еще не было)…
22-летнего Георгия Степановича в американце прежде всего привлекают… сигареты. И он ни раз одалживается в тамбуре во время перекуров у нового знакомого, что не ускользает от внимания одного жженовского сокурсника, который несколько месяцев спустя на волне всеобщей шпиономании, уже по завершении съемок в Комсомольске-на-Амуре, напишет на Георгия Жженова разоблачительный донос.
Если честно, в этой истории и без всяких показаний – полный набор «вопиющих» в контексте довоенного времени фактов. Ну, например, то обстоятельство, что через короткое время Жженов снова случайно встретит этого дипломата в Москве и они возобновят знакомство, а потом еще раз пересекутся в Большом театре. И будут курить «шпионские» сигареты в антракте балета «Лебединое озеро».
И это поведение молодого человека, чей брат был арестован и сгинул в лагерях только за то, что, будучи комсомольцем, по причине изношенных ботинок не пошел на похороны Кирова? В нем было и, правда, столько наива?
Георгий Жженов пишет:
«Прощаясь в этот вечер с Файмонвиллом, я пожелал ему здоровья, поблагодарил за внимание, сказал, что уезжаю домой, в Ленинград, короче говоря, как можно вежливее дал понять, что эта встреча с ним последняя. На мои дипломатические зигзаги он ответил: «Вы не первый русский, который прекращает знакомство без объяснений. Поступайте, как вам угодно, хотя я и не понимаю этого».
Что я мог ему ответить? Что иностранцев мы боимся, как черт ладана? Что в стране свирепствует шпиономания? Что люди всячески избегают любых контактов с ними, даже в общественных местах?.. Я был типичный молодой артист, окрыленный первыми творческими успехами в кино и рвавшийся на дальнейшую работу. Жизнь для меня была самой прекрасной и светлой! Я был молод, наивен, упоен жизнью и уверен в своей лояльности гражданина СССР!».
Почему прицепились к общению с Файмонвиллом, который поддерживая политику Рузвельта и посла США в СССР Дэвиса, приветствовал московские судебные процессы 1937 года? Который с 1941 по 1943, находясь в СССР, контролировал военную помощь США Советам? Которого в период охоты на коммунистов на родине сочли агентом НКВД, называя «Красным генералом»?
Логика здесь просматривается детская, но незыблемая: любой иностранец, – не наш. Сегодня он исповедует одно, завтра другое. Посмотрите на Андре Жида или там Дос Пассоса. Соловейками ведь заливались, пока лаять не начали. Любой контакт с иностранцем, есть прикосновение к чуждой идеологии и непонятно, что ты после этого общения предпримешь.
Фамилию доносчика, человека, «подарившего» актеру 17 лет каторги, лишений и поражения в правах (звали его Иван), Георгий Жженов публично никогда не произносил. Говорил, что еще жива его вдова. Да и объяснение происшедшему видел в универсальных для 1938 года обстоятельствах: с одной стороны – страх, с другой – зависть менее успешного сокурсника.
Хотя его имя в актерских кругах было хорошо известно. Как и история про разразившийся уже в эпоху «оттепели» скандал, устроенный на партийном собрании Театра киноактера с подачи Бориса Андреева, знавшего про все эти обстоятельства от своего близкого друга и сокурсника Жженова по герасимовской мастерской Петра Алейникова.
Тогда этому Ивану не дали переизбраться в парторги театра. Но на том дело, собственно, и закончилось. Георгий Степанович по этому поводу вспоминал: «Мы как-то шли с ним по Москве, разговаривали «за жизнь», и вдруг он ни с того ни с сего говорит: «Надо же, как бывает: сделаешь человеку подлость, а он тебя за это – добро…». Бог ему судья. Я простил, но не забыл, потому что забыть такое невозможно».
Послужной список актера-парторга совсем не поражает обилием интересных, тем более главных, ролей. С жженовским точно не сравнишь. Ивана этого сегодня просто забыли. Сам же Георгий Степанович, начав с одной «Ошибки…», на пике своей карьеры «пришел» к другой, когда в конце 60-х снялся в первом фильме «шпионской» тетралогии про Резидента (а фильм назывался «Ошибка Резидента»).
Но и в этом была горькая ирония судьбы: когда сын белоэмигранта, засланный в качестве шпиона в СССР в первом фильме, в последнем выступает почтенным генералом того самого ведомства, которое в реальной жизни по навету коллеги сделало из Георгия Жженова американского шпиона.
Автор: © Вячеслав Шмыров
Вместо послесловия. «Биография советской власти».
Жженову постоянно приходилось отвечать на вопрос «За что сидел?». Ответ: «Ни за что» мало кого устраивал.
Как вспоминал актер: «В таких случаях мне говорили: «Вы нас не так поняли, мы верим, что вы не виноваты, что вы не враг народа… Но мы хотим знать конкретный повод, по которому из вас — двадцатидвухлетнего — состряпали «государственного преступника»! Что это было? Неосторожно оброненное слово, рассказанный анекдот, «опасное» знакомство, донос или что другое?..»
Сам Жженов считал свою посадку несправедливой. Несправедливой она и была, если подходить к проблеме частным образом, игнорируя «большую поступь советской истории», коя, как известно, была безжалостна.
Георгий Жженов на склоне лет называл свою жизнь «биографией советской власти».
17 лет ему довелось провести в лагерях по нелепым обвинениям. Поэтому успех в актерской профессии пришел к нему довольно поздно – после освобождения, когда ему уже было за 40. Жженов не любил вспоминать о своем прошлом и никогда не рассказывал о трех браках, которые были у него до встречи с актрисой Лидией Малюковой. Однако во время ссылки ему пришлось пережить драматическую историю …
Первой жертвой репрессий в семье Жженовых стал в 1936 г. старший брат, Бориса. Еще с конца 1934 г. он считался неблагонадежным – тогда он не пришел на траурную демонстрацию после убийства Кирова (причиной было только то, что у него не было теплой зимней обуви). Когда комсорг написал на него донос, Бориса выгнали из института, а позже арестовали по обвинению в антисоветской деятельности и террористических настроениях.
Позже стало известно, что в 1943 г. он погиб в воркутинском лагере от дистрофии.
Жженовых выслали из Ленинграда в Казахстан как «членов семьи врага народа». Только Георгию тогда удалось остаться – он уже начал сниматься в кино, и Сергей Герасимов выхлопотал для него разрешение продолжать работу. Тогда актер женился в первый раз – на однокурснице Евгении Голынчик.
В 1938 г. его отправили в ссылку на Колыму. Когда его арестовали, он был уверен в том, что никогда не вернется назад, и попросил жену не дожидаться его и оформить развод.
Жженов трудился на лесоповалах Колымы и на золотых приисках Дальстроя, пока однажды его не заметил руководитель лагерной концертной бригады. Он узнал в нем уже успевшего стать популярным актера и добился его перевода сначала в агитбригаду, а затем – в Магаданский театр. Там Жженов и встретил женщину, которая стала его второй женой и матерью первого ребенка.
Лидия Воронцова тоже была ссыльной заключенной. Ее арестовали в 1935 г. по обвинению в «связи с иностранными моряками». Кто-то написал на нее донос о том, что она бывала в клубе Ленинградского порта и танцевала с иностранными моряками, и ее осудили на 10 лет ИТЛ.
Сначала она трудилась на разных физических работах в Севвостоклаге на Колыме, с начала 1937 г. работала в агитбригаде, а в 1943 г. ее приняли в труппу драмтеатра им. М. Горького в Магадане. В апреле 1945 г. Воронцова была освобождена, но до апреля 1947 г. работала там же по договору.
Через несколько месяцев после знакомства с Георгием Жженовым они поженились, а в 1946 г. у них родилась дочь Лена. К этому времени он был уже официально свободен. Позже Елена рассказывала о своих родителях:
«Факт моего появления на свет достаточно случайный, или наоборот – закономерный. Потому что люди освободились, захотели какой-то нормальной жизни, в том числе и семейной. Маме и отцу было по 30 лет. У отца срок был меньший, а мама отсидела от звонка до звонка – всю «десятку». Мама вспоминала, как ее в бушлате конвоировали с винтовкой наперевес в театр и обратно, в лагерь. Конечно, и во время спектаклей, в которых арестанты играли патриотические роли, за ними неотрывно наблюдали конвоиры. Только зрители ни о чем не догадывались, не делая различий между актерами-вольняшками и зэками».
Но семья уже была тогда на грани распада – Жженов всегда пользовался успехом у женщин, а Воронцова не хотела мириться с его изменами, и в июне 1948 г. они развелись.
В 1948 г. было проведено «переследствие» – всех бывших заключенных в алфавитном порядке снова арестовывали и ссылали. Сначала арестовали Лидию Воронцову и сослали в Норильск, где она работала в технической библиотеке геологоуправления, а в 1950 г. она вновь стала ведущей актрисой в театре.
Узнав о ее аресте, актер успел отправить дочь в Ленинград к родственникам, а позже бабушка привезла ее к матери в Норильск.
В 1949 г. повторно арестовали и самого Жженова.
| Вновь Георгия арестовали в Павлове-на-Оке, где он играл в местном драмтеатре. Шел июнь 1949 года. Снова обвинение в шпионаже, ссылка в Норильск. Только 2 декабря 1955 актера реабилитировали. |
В ссылке в Норильске он вновь встретился с Воронцовой и попытался восстановить семью, но вскоре они снова расстались, на этот раз навсегда.
О своей второй жене актер никогда не говорил, только однажды у него вырвалось: «Это трагедия моей жизни!» Лидия Воронцова после развода вышла замуж и после освобождения уехала с мужем и дочерью Еленой в Ригу. Ее жизнь оборвалась в 1984 г.
В местном театре Жженов встретил актрису Ирину Махаеву, которая стала его третьей женой и родила ему дочь Марину. Несмотря на все тяготы неустроенного быта и статус ссыльнопереселенца ее мужа, Ирина Махаева позже называла годы, проведенные в Норильске, самыми счастливыми в своей жизни. Это она настояла на том, чтобы после смерти Сталина Жженов написал заявление с просьбой об освобождении и лично отвезла его в Москву.
Ее старания не были напрасными. Актера освободили, и в 1954 г. они переехали в Ленинград. Однако их брак вскоре распался – в театре Жженов познакомился с актрисой Лидией Малюковой и оставил жену и дочь.
Внук Георгия Жженова и Ирины Махаевой Петр позже рассказывал:
«Дедушка женился не просто так. Возможно, было бы иначе, если бы не его драматичная тернистая жизнь. Ведь некоторые его романтические отношения были разрушены внешними обстоятельствами. Не успел жениться в юности на однокурснице – арест. Союз с Лидией Владимировной Воронцовой – и ссылка по новому, «добавленному» сроку в разные города… Попал в Норильск. В Норильском драматическом театре служила свой первый сезон вольнонаемной актрисой моя бабушка, там они и познакомились. Влюбились. Связь со ссыльным грозила поражением в правах и ведущей молодой героине норильской сцены. Дед говорил ей: «Я все понимаю, Ирина. Зачем вам связывать себя? Я же ссыльная морда». Но моя бабушка вытащила любимого из этого замкнутого круга».
К сожалению, после женитьбы на Малюковой и рождения третьей дочери Юлии актер почти полностью утратил связь со своими дочерьми Еленой и Мариной. Только Юля не чувствовала себя обделенной вниманием отца.
Ни Ирина Махаева, ни Марина, ни Елена так и не смогли простить Жженову этого предательства…
Многое в его поведении объясняют его слова, сказанные в письме Елене, когда он не приехал в Ригу на свадьбу внучки Даши, которую называл своей «балтийской кровинушкой»: «Мы так и не помягчели с тобой в этой жизни…»
Last Updated on 20.07.2024 by iskova
