ДИПЛОМАТИЯ ПАМЯТИ. Военные мемориалы и кладбища США за границей и их роль в послевоенной мировой дипломатии

МЕРТВЫЕ НЕ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ. АМЕРИКАНСКАЯ КОМИССИЯ ПО ПАМЯТНИКАМ В МЕСТАХ СРАЖЕНИЙ ОТМЕЧАЕТ СВОË 100-ЛЕТИЕ

КОММЕНТАРИЙ

6 июня, когда американские офицеры прибыли в Сен-Мер-Эглиз в Нормандии, чтобы отметить 79-ю годовщину “Дня Д”, их мысли были заняты украинскими войсками, готовящимися к очередному контрнаступлению дальше на восток.

Хотя генерал Марк Милли предостерег от прямого сравнения высадки союзников и нынешних боевых планов Украины, он признал, что цели у обоих –

• “безусловно, одинаковые – освободить оккупированную территорию и освободить страну, которая подверглась несправедливому нападению со стороны страны-агрессора”.

Комментарии Милли непреднамеренно подчеркивают важность и другой, менее заметной годовщины.

В этом году исполняется столетие Американской комиссии по военным мемориалам (American Battle Monuments Commission, далее в тексте – ABMC) – независимого федерального агентства США, отвечающего в первую очередь за американские военные кладбища и мемориалы за рубежом. При штате менее 500 человек и годовом бюджете всего в 85 миллионов долларов, ABMC является довольно небольшой организацией. Однако, несмотря на свои скромные размеры, ABMC сыграла мощную и эффективную роль в укреплении постоянного участия Америки в обороне Европы.

“Дипломатия памяти” – это форма политики, которая использует память для достижения внешнеполитических целей.

В Европе, в частности, в годы холодной войны она была ключевым механизмом, с помощью которого легитимировалась приверженность Америки к континенту.

Действительно, послевоенные кладбища, построенные ABMC, были созданы в то же время, что и американские базы на континенте.

Таким образом, продолжающееся военное присутствие США в Европе – это не просто вопрос стратегического расчета, экономических реалий или конкурирующих геополитических приоритетов. Прежде всего, оно глубоко связано с воспоминаниями о “хорошей войне”, воспоминаниями, мощно закрепленными в памятных местах, которые так тщательно поддерживаются ABMC.

Более того, в последние десятилетия эти места принимали многочисленных президентов США, каждый из которых стремился вновь утвердить ключевую идею:

• военное обязательство Америки перед Европой в основе своей является долгом, исполненным в знак уважения к погибшим во Второй мировой войне.

На фоне продолжающегося конфликта, в котором обе воюющие стороны используют память о Второй мировой войне, ABMC заслуживает похвалы за свой успех в мобилизации уроков войны во имя свободного и безопасного континента.

Начало

Утвержденная президентом США Уорреном Хардингом в марте 1923 года, комиссия ABMC получила задание контролировать и поддерживать национальные кладбища и памятники, посвященные американским экспедиционным силам Первой мировой войны.

У этой работы был прецедент. Несколько военных кладбищ было создано после Гражданской войны в США, а одно кладбище ранее было заложено за границей: в 1851 году Конгресс учредил Национальное кладбище в Мехико. Сейчас оно поддерживается ABMC и является местом захоронения 750 “неизвестных” американских солдат, погибших в Мексикано-американской войне.

Однако, по размерам и масштабам работа ABMC в Европе после 1918 года была иного порядка.

К концу 1930-х годов комиссия отвечала за восемь кладбищ и 11 памятников (в 2017 году добавилось девятое кладбище Первой мировой войны, когда комиссия приняла на себя ответственность за мемориальное кладбище эскадрильи Лафайета).

С самого начала эти мемориальные объекты выполняли две важнейшие функции:

• Первая – это долг перед погибшими и умершими. Это были места торжественного поминовения, созданные в знак патриотического почтения к американцам, погибшим на национальной службе, и призванные утешить скорбящих родственников, многие тысячи которых совершали паломничество на кладбища в 1920-х и 1930-х годах.
• Вторая функция была не менее важной. Как американские и мемориалы в Европе, они были (очень целенаправленно) политическими ландшафтами. Они предлагали европейской аудитории написанную в камне историю американской доблести и победы. Здесь было наглядное напоминание о том, какую цену заплатили Соединенные Штаты в деле освобождения Европы.

После Первой мировой войны Соединенные Штаты были далеко не одиноки в использовании подобной “дипломатии памяти”.

Во многих отношениях ABMC была вдохновлена обширным мемориальным предприятием Британской имперской комиссии по военным захоронениям (ныне Содружество). Эта организация в 1920-х годах создала Империю памяти, построив сотни военных кладбищ по всему миру.

Однако, в силу особенностей политики США, американский подход имел важные отличия.

В отличие от британских властей, правительство США предоставило ближайшим родственникам право решать, будет ли их близкий похоронен за границей или же репатриирован. Около 70% семей выбрали последнее, поэтому оставшиеся захоронения были объединены на небольшом количестве крупных кладбищ, чтобы они могли служить убедительным свидетельством американского вклада в победу.

Это заявление было подкреплено выбором готических или неоклассических архитектурных форм. Используя эти монументальные традиции, Америка отдавала дань уважения европейскому прошлому. 

Годы холодной войны

Решения, принятые в 1920-х годах, легли в основу коммеморативной политики (политики увековечивания памяти), принятой федеральным правительством после 1945 года.

Ближайшим родственникам вновь был предоставлен выбор между репатриацией и захоронением. В результате, как объясняет историк Кейт Лемэй, 64% погибших в Европе американцев были возвращены домой. Остальные были захоронены ABMC на новых кладбищах, посвященных  Второй мировой войне, 12 из которых были созданы в Европе (небольшое количество “неизвестных” погибших во Второй мировой войне было захоронено на кладбище Первой мировой войны в Сюрнесе).

Церемонии посвящения были впечатляющими и сопровождались ораторским искусством. Среди наиболее примечательных речей была речь генерала Джорджа К. Маршалла, произнесенная им на кладбище в Соресне, недалеко от Парижа, в 1952 году.

Маршалл был не только бывшим государственным секретарем США и автором одноименного плана послевоенного восстановления Европы, но и председателем ABMC.

В Сюрнесе он заявил, что

• “мертвые не могут вернуться домой. Они заплатили слишком большую цену. И мы не вернемся домой до тех пор, пока наши друзья в Европе не почувствуют, что наше присутствие больше не является необходимым для их безопасности”.

Его слова, произнесенные как раз в тот момент, когда напряженность холодной войны усилилась из-за конфликта в Корее, были благосклонно приняты в Лондоне и Париже.

Слова Маршалла раскрыли ключевой постулат американской “дипломатии памяти” времен холодной войны:

• погибшие на войне продолжают выполнять свой долг.

Поэтому по мере падения “железного занавеса” захоронения ABMC стали, по сути, крепостями с гарнизонами, укомплектованными павшими воинами, на границе свободного мира.

Как таковые, они шагали рука об руку  с другой программой послевоенного военного строительства, с которой Маршалл был знаком не понаслышке: созданию в Западной Европе сети постоянных военных баз и объектов США.

Хронологическая связь имеет решающее значение, поскольку она раскрывает политику, лежащую в основе обеих программ:

• все эти ландшафты были построены специально для того, чтобы продвигать (помимо прочего) политику США в послевоенной Европе.

В совокупности их послание было ясным: американские военные находятся здесь “сейчас” отчасти благодаря тому, что они отдали “тогда”.

Всегда подразумеваемое и редко замечаемое, это послание, тем не менее, мощно проявлялось в различные периоды 20-го века, наиболее известным из которых стал 1966 год, когда президент Франции Шарль де Голль потребовал закрыть все американские базы на территории Франции. В ответ тогдашний госсекретарь США Дин Раск гневно спросил того, не хотел бы де Голль, чтобы все американские павшие воины в Европе также были перезахоронены.

Как показал Рон Робин, архитектурная эстетика памятников и мемориалов Второй мировой войны ABMC отражала изменения в мировом положении США.

После 1918 года исчезла дань уважения европейским художественным традициям. На смену ему пришел так называемый “раздетый” классицизм (альтернативно, «стиль модерн ШРА в стиле модерн РША», форма неоклассицизма) – напористый и безошибочно американский стиль мемориальной символики.

Показательным является кладбище, созданное в Мэдингли, недалеко от Кембриджа в Великобритании.

На нем есть внушительная мемориальная часовня, зеркальный пруд и памятная Стена без вести пропавших (на которой начертаны имена 5 127 военнослужащих, чьи могилы неизвестны). По дизайну и планировке он явно и очень намеренно напоминает другой памятный американский ландшафт – торговый центр в Вашингтоне.

Эффект Рейгана

На протяжении всей холодной войны кладбища и мемориалы ABMC часто принимали у себя высокопоставленных американских гостей. Они были особенно популярны среди недавно назначенных командующих НАТО. Кроме того, это было идеальное место, с которого можно было сделать остроумное заявление о непреходящей важности трансатлантической солидарности.

Но эти памятные места также приобрели новую наглядность к концу 20-го века, как раз тогда, когда Вторая мировая война полностью сформировалась в американской “политике памяти” как “хорошая война”.

Самые первые признаки усиления этого интереса можно обнаружить в конце 1970-х годов (то есть сразу после Вьетнама).

Однако, поворотным моментом, который с тех пор оказывает длительное влияние на форму и функции американской дипломатии памяти по отношению к Европе, стал визит президента Рональда Рейгана 6 июня 1984 года в Нормандию на 40-ю годовщину “Дня Д”. Выступая перед памятником рейнджерам в Пуэнт-дю-Хок, Рейган в своей знаменитой речи прославил американскую воинскую доблесть, а в конце призвал союзников к единству перед лицом угрозы, которую все еще представлял Советский Союз.

В его выступлении перед европейской и американской аудиторией, сама тональность и манера речи  временами удивительным образом перекликалась со словами Маршалла в 1952 году:

• “Здесь, в этом месте, где Запад держался вместе. Давайте дадим клятву нашим мертвым. Давайте покажем им своими действиями, что мы понимаем, за что они погибли”.

В другом месте этой же речи Рейган даже зашел так далеко, что заявил, что там, где советские войска оставались в Европе “незваными, нежеланными и непреклонными”, присутствие США, напротив, состояло только из “мемориалов, подобных этому, и кладбищ, где покоятся наши герои”.

Всего несколько месяцев спустя президент Рейган был переизбран на второй срок. По мнению некоторых комментаторов, его речь в Нормандии, специально произнесенная к завтраку на американском телевидении, стала ключевым фактором победы.

Дипломатия памяти, казалось, была полезна не только для укрепления трансатлантических отношений – она могла предложить также и внутриполитическую отдачу. Неудивительно, что речь Рейгана в день “Дня Д” 1984 года послужила эталоном, принятым и адаптированным в различных вариантах всеми последующими американскими президентами.

В 1994 году, в 50-ю годовщину “Дня Д”, президент Билл Клинтон произнес речь на кладбище ABMC в Нормандии, утверждая неизменную приверженность США континенту.

Эта приверженность была подтверждена недавним распадом Советского Союза, но также осложнена конфликтом на Балканах, в ходе которого были развернуты значительные воздушные силы США.

Десятилетие спустя, в 2004 году, президент Джордж Буш-младший в своей речи по случаю 60-й годовщины “Дня Д” (и снова на кладбище ABMC в Нормандии) аналогичным образом заявил о неизменной важности единства союзников (как раз тогда подвергшегося испытанию европейской критикой американского одностороннего подхода).

В 2009 году и снова в 2014 году настала очередь президента Барака Обамы. В первом случае Обама выступил на Нормандском кладбище ABMC и заявил, что “День Д” “был временем и местом, где храбрость и самоотверженность немногих смогли изменить ход целого века”.

Пять лет спустя, во время 70-й годовщины, он вернулся на то же самое кладбище и повторил слова Рейгана, сказанные им в 1984 году: “Мы не претендуем ни на чью землю, – заявил он перед собранием французских высокопоставленных лиц, – кроме земли, где мы похоронили тех, кто отдал свою жизнь под нашим флагом, и где мы размещаем тех, кто все еще служит под ним”.

Даже президент Дональд Трамп “подчинился” требованиям данного “президентского ритуала”. Историк Элизабет Самет предположила, что речь Трампа во время 75-й годовщины “Дня Д” в 2019 году (произнесенная, как всегда, с Нормандского кладбища ABMC) похоже, показала “внезапную способность к государственному мышлению”.

Подвергая ранее частой критике НАТО и трансатлантический Альянс, Трамп, тем не менее, взял в Нормандии совсем другой тон. Он заявил своим европейским коллегам, что “наш заветный союз был создан в пылу сражений, проверен в испытаниях войны и доказан в благословениях мира”.

Это, конечно, было заметным отклонением от его поведения во Франции годом ранее. Там, чтобы отметить столетнюю годовщину окончания Первой мировой войны, Трамп отменил свое посещение кладбища ABMC в Эсне-Марне якобы потому, что из-за плохих погодных условий полет самолета Marine One был невозможен. Однако быстро распространились слухи, что истинная причина была совсем другой. В одних сообщениях утверждалось, что он беспокоился, что “его волосы станут растрепанными под дождем”, а в других – что он не хотел посещать кладбище, поскольку считал, что там полно “неудачников” – то есть погибших на войне.

Американская “дипломатия памяти” в свои 100 лет

Зарубежные кладбища и мемориалы ABMC – это торжественные места памяти, посвященные погибшим в войне 20-го века.

Но они также являются ландшафтами политической памяти, и те из них, которые были созданы после Второй мировой войны, неизбежно связаны как по цели, так и по хронологии с более широкими проблемами послевоенной внешней политики США.

В отличие от американских военных баз, мемориалы ABMC являются частью архитектуры американского века.

Они являются “гарнизоном мертвых”, тех, кто, по словам Маршалла, не мог вернуться домой и поэтому должен быть защищен навечно.

Именно эту связь между прошлым и настоящим усилили широко разрекламированные президентские речи последних 40 лет.

Именно эта связь была мощно выражена на этой неделе 6 июня 2023 года в Нормандии.

Как объяснил один американский офицер 101-й воздушно-десантной дивизии репортеру 6 июня: “Мы стоим здесь, в Карентане, сегодня, и по всей Нормандии на этой неделе, не только вспоминая наше прошлое, но и не забывая о нашем настоящем”.

Такие комментарии показывают, что слова Маршалла, сказанные в 1952 году, по-прежнему актуальны.

Проще говоря, присутствие американских войск в Европе сегодня не является (и никогда не являлось) вопросом холодного и бескорыстного стратегического расчета.

Это присутствие порождено Второй мировой войной и, таким образом, неразрывно связано с тем, в какой форме данный военный конфликт был увековечен.

12 ИЮНЯ 2023 ГОДА

Автор: Сэм Эдвардс 

Источник: War On The Rocks

Доктор Сэм Эдвардс – лектор (доцент) современной политической истории в Университете Лафборо. Он является членом Королевского исторического общества, бывшим стипендиатом программы Фулбрайта (Питт, 2010) и автором книги “Союзники в памяти: Вторая мировая война и политика трансатлантического поминовения, ок. 1941-2001 (Cambridge University Press, 2015). Ранее он писал для Washington Post, Independent, BBC и The Conversation. 

Last Updated on 05.07.2023 by iskova