Как Швейцария будет продвигать и защищать демократию за рубежом

Тем не менее оно отразило широко распространенное клише, представление о том, что именно Швейцария, богатая, стабильная, многоязычная и высокоразвитая страна, обладает едва ли не идеальной моделью демократии.

И почему тогда, в самом деле, не принять ее за образец?

В самой Швейцарии нечто подобное услышать практически невозможно. Здесь скорее вам убежденно скажут, что и «здесь все плохо».

Тем не менее в 1999 году страна провела вторую масштабную конституционную реформу (первая состоялась в 1874 году) и официально вписала в Основной закон обязательство содействовать за рубежом продвижению демократии — это положение закреплено в Статье 54 Конституции.

Особого резонанса это не вызвало, тем более что уже в 1990-х годах поддержка демократии за рубежом была частью внешнеполитического курса страны, а в дебатах вокруг конституционной реформы, одобренной в итоге на референдуме большинством в 59% голосов избирателей, эта тема практически не фигурировала.

Зато почти всегда в любом формате здесь звучит прямо противоположное убеждение: мы не можем «с поднятым пальцем» учить других демократии, тем более что у других стран может быть иное представление о том, что такое демократия!

Прагматичный подход

С тех пор подход Швейцарии к вопросу продвижения демократии за рубежами страны остаётся, скажем так, прагматичным.

Большинство её усилий в этой сфере реализуется в рамках так называемых «программ развития и миротворчества»: она поддерживает процесс мирного урегулирования в Колумбии, помогает повышать степень финансовой грамотности женщин в арабских странах, поддерживает внедрение цифровых инструментов в сфере муниципального управления в Украине.

Все эти инициативы, как отмечает Даниэль Бокслер (Daniel Bochsler) из частного австрийского Центрально-Европейского университета (Central European University, расположен в Вене), находятся «вблизи от демократии, но они намеренно избегают самого этого слова».

Когда Швейцария всё же участвует в политических по своему характеру инициативах, то, как правило, это выглядит нарочито скромно.

Таковы, например, образовательные курсы для японских студентов по инструментам прямой демократии.

При этом количественно и качественно оценить степень эффективности такого «содействия демократии» непросто: дипломаты по своей природе действуют сдержанно, а разного рода антикоррупционные инициативы редко когда приводят к немедленным политическим изменениям.

По словам Даниэля Бокслера, существует несколько причин, по которым демократия так и не стала «экспортным товаром», столь же знаковым, как шоколад или часы.

Одной из этих причин является принципиальное сомнение в том, а можно ли вообще экспортировать швейцарскую систему прямой демократии с её частыми референдумами. Насколько это реально?

С одной стороны, в последние годы в мире наблюдается явное снижение доверия к традиционным политическим институтам и одновременно увеличение интереса к идее прямых голосований — нередки и отсылки к швейцарской модели. При этом многие зарубежные и швейцарские эксперты нередко подчёркивают, что прямая демократия швейцарского варианта внутри самой Швейцарии играет однозначно стабилизирующую роль, но при этом существует-де риск, что её непосредственное внедрение в иную социальную ткань может дестабилизировать систему представительной демократии.

Многие страны, политические партии и течения поглядывают в сторону швейцарской модели демократии, но что они при этом видят и каковы их цели?

Как замечает политолог Даниэль Бокслер, «сейчас (введения прямой демократии) особенно активно требуют скорее там, где правители стремятся легитимировать авторитарную систему — например, используя плебисциты для соответствующего изменения конституции или для отмены неугодных парламентских решений».

Ещё одним фактором является нейтралитет, который, по словам швейцарского дипломата Симона Гайсбюлера (Simon Geissbühler), вынуждает швейцарских внешнеполитических акторов «действовать на международной арене очень осторожно».

В одной из своих публикаций 2023 года он указывал, что идея «продвижения демократии» была «коррумпирована» военными интервенциями конца 1990-х и начала 2000-х годов, что и стало источником сомнений, озвученных впоследствии Энн Эпплбаум.

Ограниченное влияние

Одновременно, по словам Гайсбюлера, общая степень влиятельности Швейцарии на международной арене остаётся весьма ограниченной как в дипломатическом, так и в финансовом плане.

В 2024 году страна на проекты в сфере демократии и государственного управления потратила 250 миллионов швейцарских франков (примерно 305 миллионов долларов), тогда как США ежегодно выделяют на эти цели около 3 млрд долларов.

В 2025 году ко всем этим уже озвученным препятствиям добавляются и новые.

Демократия отступает по всему миру, её былая поддержка со стороны традиционных спонсоров становится всё менее надёжной.

В феврале 2025 года Дональд Трамп объявил о фактическом прекращении финансирования программ поддержки демократии за рубежом. Сокращают такую помощь и другие доноры, включая Нидерланды и Великобританию — и саму Швейцарию.

Там после начала полномасштабной российской агрессии против Украины уже три года идёт острая дискуссия о том, каким образом адаптировать политику нейтралитета к «новой геополитической реальности».

Тем не менее в последние годы Швейцария — по крайней мере, на уровне риторики — все-таки заняла в вопросах продвижения демократии более внятную позицию. В новой «Внешнеполитической стратегии» на 2024–2027 годы продвижение демократии фигурирует в качестве одного из ключевых направлений, в рамках которых страна должна будет «усилить свой профиль».

В мае 2025 года, на фоне действий новой администрации Трампа, Швейцария впервые опубликовала свои собственные «Руководящие принципы» — стратегический документ, в котором изложено, каким образом она намерена содействовать «защите демократии в мире».

По словам Ариадны Поп (Ariadna Pop), руководительницы Отдела демократии в Федеральном департаменте/министерстве иностранных дел Швейцарии (ФДИД/EDA), документ ставит перед собой две цели: во-первых, систематизировать то, чем Швейцария уже занимается в этой сфере, а во-вторых — обозначить несколько новых инструментов и принципов.

Отражая реальность

«Руководящие принципы» делят швейцарскую деятельность в области продвижения демократии в мире на два направления:

• «дипломатические усилия» (поддержка политического и многостороннего диалога, укрепление демократических нарративов) и 
• «институциональное строительство», то есть формы поддержки наилучших практик государственного управления.

Ариадна Поп утверждает, что этот документ «отражает новую международную реальность. Двадцать пять лет назад целью была помощь бывшим авторитарным государствам в их переходе к демократии. Сейчас речь идёт прежде всего о защите уже существующих демократических структур».

На профессиональном жаргоне это называется предотвращением «регресса» — то есть постепенного размывания демократических стандартов даже в формально устойчивых демократических системах.

Такой подход, возможно, менее амбициозен, чем прежний, но он стал более сфокусированным.

По словам Ариадны Поп, «закрытые автократии» больше не в центре внимания: нет смысла, к примеру, помогать в организации выборов там, где победитель известен заранее. Вместо этого фокус сместился в сторону «более интенсивной политической работы с ограниченным числом стран».

Так, в ряде восточноевропейских государств Швейцария занимается противодействием дезинформации, подрывающей доверие к судебной системе.

В Коста-Рике, стране с устойчивыми либерально-демократическими институтами, швейцарские специалисты обучают молодых политиков принципам демократического лидерства.

В новых «Руководящих принципах» также упоминаются и так называемые «группы быстрого реагирования»: команды экспертов, которые могут быть оперативно направлены в ту или иную страну с целью поддержки конституционной реформы или подготовки референдума — но, как подчёркивает Ариадна Поп, исключительно по официальному запросу принимающей стороны.

Будет ли этот новый подход успешным, пока неясно.

На сегодняшний день ни одной «группе быстрого реагирования» пока еще не приходилось паковать чемоданы.

Стоит ли продолжать сотрудничество с авторитарными режимами?

Этот вопрос все ещё остаётся открытым — равно как и вопрос о наиболее эффективном распределении ограниченных кадровых и финансовых ресурсов.

По мнению многих аналитиков, решение США свернуть свои программы в области «помощи развитию» пусть и не затронуло напрямую какие-либо швейцарские проекты, но всё же потрясло сами основы глобальных усилий по продвижению демократии.

Что такое демократия?

Ещё в 2024 году Швейцария позиционировала себя как тесного партнёра американской политики в этой области.

Но теперь, как объясняет Юлия Ляйнингер (Julia Leininger) из Немецкого института развития и устойчивости (Deutsches Institut für Entwicklung und Nachhaltigkeit, IDOS , город Бонн), одного из ведущих исследовательских центров Германии в сфере международного сотрудничества, странам, всё ещё стремящимся содействовать глобальной демократии, стало гораздо труднее выстраивать свои партнёрские отношения.

«Попытки создавать альянсы продолжаются, — говорит она, — но они становятся всё менее масштабными, в то время как авторитарные союзы укрепляются и получают все большую (степень) легитимности».

Альтернативным лидером в этой сфере может стать Европейский союз.

В финансовом плане, предупреждает Ляйнингер, страны ЕС не смогут компенсировать вакуум, образовавшийся после ухода США.

Тем не менее инициатива «Команда Европы за демократию» (Team Europe Democracy), запущенная в 2021 году и объединяющая усилия 14 стран ЕС и ряда фондов, по её словам, является «хорошим примером того, как можно соединить практическую и стратегическую работу». Швейцария также участвует в этой инициативе — в качестве наблюдателя.

По словам Ариадны Поп, в ближайшие годы цель будет заключаться в том, чтобы расширить поддержку демократии за пределы классической западной модели, учитывая голоса стран, находящихся за пределами традиционных центров влияния.

Сложившаяся глобальная неопределённость, считает дипломат, может дать этому «новый шанс».

Юлия Ляйнингер добавляет, что ранее в Европе считалось, что такие крупные демократии, как Бразилия или Индия, также скоро станут активными глобальными сторонниками демократических процессов.

Но эти надежды не оправдались.

«Оказалось, что региональные державы стараются придерживаться нейтральной внешней политики», — отмечает она.

Более того, добавляет Ляйнингер, Индия сегодня уже классифицируется в качестве «электоральной автократии».

При этом неизбежно вновь возникает извечный вопрос: что именно следует понимать под демократией и в чём должна заключаться суть её «продвижения»?

В целом, по словам Юлии Ляйнингер, сегодня основной конфликт состоит не столько в противостоянии между демократией и автократией, сколько в борьбе за то, «кто имеет право определять, что такое демократия».