Фрэнсис Фукуяма однажды сказал, что задача построения современных экономических и политических структур в двух словах сводится к тому, как «попасть в Данию».

Азиатские демократы, придерживающиеся телеологических взглядов Фукуямы, ограничивая свои представления о политико-экономической нирване собственным регионом, могут спросить: как нам «попасть на Тайвань (или в Японию, или в Южную Корею)»?

Такова отправная точка обзора азиатской демократии, проведенного Дэном Слейтером в главной статье этой недели, взятой из более пространного эссе, опубликованного в последнем выпуске журнала East Asia Forum Quarterly. Слейтер ставит во главу угла взаимодействие экономических и политических структур, уделяя особое внимание ряду экономически развивающихся стран — Индонезии, Малайзии, Филиппинам и Таиланду — которые не смогли проложить «северо-восточный путь» к богатой, сильной государственной либеральной демократии, такой как в Японии, Южной Корее и Тайване.

Эти страны Юго-Восточной Азии являются символом того, как «препятствия для развития Азии сочетаются с препятствиями для демократизации Азии» — а именно, сохраняющееся неустойчивое верховенство права, фрагментированная государственная власть и экономика, сдерживаемая поисками сверхдоходов и замедленной модернизацией промышленности.

Слишком часто забывают, что способность политиков конкурировать за детальные политические программы подкрепляется инфраструктурой богатого и сильного государства; отнимите ее, и они не смогут убедительно обещать провести преобразовательные реформы, используя все необходимые рычаги управления. Только когда государство добьется центральной роли экономики и авторитета, вопрос о том, кто занимает политический пост, будет иметь для избирателей серьезную экономическую значимость», — говорит Слейтер; в противном случае «выборы сводятся к личностям, харизме и узким патронажным обещаниям».

Три демократии Северо-Восточной Азии далеки от идеала «азиатской Дании». Либерально-демократическая партия Японии находится у власти с 1955 года, за исключением коротких периодов нахождения в оппозиции в 1993 и 2009-2012 годах. Более половины всех ныне живущих бывших президентов Южной Кореи заключены в тюрьму. Парламент Тайваня печально славится своими жестокими потасовками. Однако в этих странах проводятся свободные и относительно честные выборы, существует свободная пресса и свобода слова, и они избежали национализма и популизма, свойственных некоторым западным демократиям. Не случайно и то, что все три страны являются странами с высоким уровнем дохода.

Политика «достичь уровня Тайваня, Японии или Южной Кореи» так же трудна, как и экономика. Риски укрепления государства для действующих лидеров возникают в краткосрочной перспективе: построение верховенства права и налоговой базы, которые лежат в основе сильных государств, предполагает борьбу с элитами, заинтересованными в сохранении статус-кво. Выгода приходит в долгосрочной перспективе — вот почему относительно немногие лидеры слабых государств Азии, будь то демократические или нет, преуспели в этом.

В то время, когда все больше внимания уделяется геополитике демократии и автократии, когда Китай становится авторитарной великой державой (и, как некоторые опасаются, региональным гегемоном), Слейтер подчеркивает, что «за исключением Гонконга и бывших социалистических Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, ни одно азиатское общество не желает, чтобы его судьбу определял Китай — по крайней мере, пока». 

Это должно насторожить политиков и комментаторов на Западе, которые переоценивают влияние внешних сил на политический характер азиатских государств. И это поднимает более широкий вопрос о том, влияет ли внутренний политический характер стран на роль, которую они играют в формировании зарождающегося регионального порядка, и должен ли он влиять.

В марте премьер-министр Австралии Скотт Моррисон предостерёг о «дуге автократии», восходящей в Индо-Тихоокеанском регионе. В недавно принятой Индо-Тихоокеанской стратегии США «демократические институты, свободная пресса и активное гражданское общество» названы ключевыми защитными механизмами не только для построения «открытых обществ», но и для «обеспечения того, чтобы правительства стран Индо-Тихоокеанского региона могли делать независимый политический выбор без принуждения». Похоже, что не только сдерживание Китая сделает Азию безопасной для демократии, но и поддержка демократий обеспечит «безопасность» Азии от Китая.

Не нужно быть доктринерским структурным реалистом, чтобы понять, что не все так однозначно.

В демократической Индонезии, например, элита в целом довольно спокойно относится к растущей мощи Китая, рассматривая Пекин, в первую очередь, как партнера быстром экономическом развитии. Каковы бы ни были долгосрочные риски, связанные с региональными лидерскими амбициями Китая, они едва имеют значение, когда сиюминутная выгода от тесных коммерческих связей с Китаем столь очевидна.

В то же время, во Вьетнаме и Сингапуре двойное отсутствие демократии и личного правления, вероятно, позволило относительное «долгосрочное отношение» к подъему Китая и его потенциальным рискам, что привело к сложным стратегиям страхования рисков и сопротивлению участию США в регионе.

Все еще больше усложняется в азиатском ответе на вторую половину «дуги автократии» Скотта Моррисона после ее вторжения в Украину. Сингапур присоединился к демократическим союзникам США в Северо-Восточной Азии в авангарде цензуры и санкций против России. Демократическая Индонезия обескуражила международных наблюдателей своим бездействием, равно как и Индия, играющая в такие инициативы, как «четверка» [QUAD] для противовеса Китаю, но дающая своим российским друзьям поблажки в отношении Украины. Независимо от солидарности — искренней и оправданной — развитых демократий мира в изоляции России, крупные демократии «Глобального Юга», в основном, страхуют свои риски, считая, что их интересам лучше всего служит неприсоединение.

Западным демократиям, стремящимся сформировать региональный порядок в Азии, можно извлечь два ключевых урока.

Первый заключается в том, чтобы реалистично оценивать способность внешних держав пропагандировать демократию или автократию. Несмотря на некоторые усилия по продвижению управления в стиле КПК за рубежом, послужной список Китая в экспорте авторитаризма сомнителен — и, несмотря на широкое спонсирование инициатив по продвижению демократии, США всегда сотрудничали и всегда будут сотрудничать с авторитарными режимами, с которыми они разделяют ключевые стратегические интересы.

Второй — не поддаваться на собственную риторику об «общих ценностях» как основе для сотрудничества между азиатскими и западными державами в укреплении регионального порядка, основанного на правилах. Приверженность многих демократически избранных элит региона либеральным принципам на внутреннем фронте очень зыбка. А на мировой арене именно корыстные интересы, а не исповедуемые «ценности», в первую очередь определяют, как азиатские страны позиционируют себя в соперничестве великих держав.

04/04/2022

Редакционная статья EAF

Редакционный совет EAF работает в Школе государственной политики Кроуфорда, Колледже Азии и Тихого океана Австралийского национального университета.

Источник: East Asia Forum

Читайте iskova.news в соцсетях:

Telegram:   https://t.me/iskova_news

Twitter:  @IskovaNews

Last Updated on 04.04.2022 by iskova