АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ ВОЗДУШНО-НАЗЕМНЫХ ОПЕРАЦИЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Ранним утром 11 февраля 1974 года в штаб-квартире Командования по обучению и доктрине армии США кипит работа. Генерал Крейтон Абрамс, начальник штаба армии с октября, приезжает в Форт-Монро на встречу со всеми трех- и четырехзвездными генералами армии (генерал-лейтенантами и генерал-полковниками).

В центре внимания совещания — первые уроки, извлеченные из того, что пресса называет «войной Судного дня». Этот последний раунд конфликта между Израилем и арабскими государствами оказался на грани полного провала.

Генерал-лейтенант Тодд Лэнд, директор «департамента концепций будущего», возглавлял группу, которая на месяц отправилась в Израиль для изучения этой войны. Ему и его команде было что доложить руководству. Действительно, то, что они узнали, полностью подтвердило путь, по которому шла армия, внедряя свою новую доктрину активной обороны, разработанную после исчерпывающего анализа арабо-израильской войны 1967 года, более известной как «Шестидневная война».

И действительно, в 1970 году в армии были созданы Командование по обучению и доктрине армии США (TRADOC) и Командование сил армии США, чтобы повысить дееспособность армии.

Уроки, извлеченные из Шестидневной  войны, показали важность сухопутных сил в больших войнах.

Это стало также отличной альтернативой для концепции генерала Билла ДеПуи (начальник Тодда Лэнда), при постановке задач для НАТО против Варшавского договора:

«Выиграть первое сражение в следующей войне, сражаясь в меньшинстве».

Уильям Юджин ДеПуи (1919-1992) — генерал армии США и первым начальником Командования по обучению и доктрине армии США. Широко известен как один из главных архитекторов реструктуризации доктрины армии США после ухода американцев из Вьетнама. Вьетнам Впервые направленный во Вьетнам в 1964 году, он занимал должность начальника оперативного штаба Командования военной помощи, Вьетнам , а в марте 1966 года он принял командование 1-й пехотной дивизии («Большой Красный»). Во время своего командования он учредил фонд стипендий для детей солдат 1-й пехотной дивизии, погибших во Вьетнаме, который в итоге стал Фондом 1-й пехотной дивизии. Также во время своего пребывания на посту командира он стал известен как обладатель «размахивающего топором» стиля управления офицерами; под его началом было уволено 56 офицеров, в том числе семь командиров батальонов, много майоров, капитанов и сержантов. Это привело к тому, что начальник штаба армии генерал Гарольд К. Джонсон сказал: «Если бы каждый командир дивизии менял людей так, как это делает ДеПуи, у меня совсем скоро не осталось бы подполковников и майоров. Он их сгрызает, будто это семечки». Однако позже ДеПуи пояснил, что его опыт во Второй мировой войне говорит ему о важности хорошего командования на войне, поскольку он «сражался в Нормандии с тремя командирами батальонов, которых следовало бы сменить еще в мирное время». Он твердо верил, что командование было не правом, а привилегией, которую нужно было заслужить. (Источник: Википедия wiki5.ru)

Зачем нужны размышления на тему альтернативной истории?

Описанной выше истории на самом деле не было. Это чистой воды вымысел.

Мы используем ее для создания альтернативной истории о том, что могло бы произойти, если бы Армия  США создала Командование по обучению и доктрине армии США на три года раньше, чем это было сделано, используя в качестве основы для инноваций в современной войне войну 1967 года, а не войну Судного дня 1973 года.

Если бы это произошло, то, когда наступила война 1973 года, мы считаем, что она рассматривалась бы через призму той тяжелой работы, которая была уже проделана для подготовки армии к будущему конфликту. Следовательно, уроки 1973 года были бы правильно восприняты и учтены, чтобы подтвердить правильность такого процесса, вместо того, чтобы ставить под сомнение его эффективность.

Мы считаем, что данная альтернативная история может послужить предостережением о том, с какими проблемами столкнутся все службы, глубоко вложившиеся в свои текущие усилия по модернизации, при полной и объективной оценке «уроков» продолжающейся российско-украинской войны.

Прежде чем продолжить, одно замечание насчет литературного стиля: в нашей альтернативной хронологии мы внимательно присматриваемся к нашим военным деятелям — особенно к Ленду, Уэстморленду и ДеПуи.

Мы делаем это потому, что считаем, что эти командующие многое говорят о культуре армии — как в то время, так и сегодня — во всех службах, где они изучают Украину.

	Уильям Чайлдз Уэстморленд (англ. William Childs Westmoreland; 26 марта 1914, Спартанберг, Южная Каролина — 18 июля2005, Чарлстон, Южная Каролина) — американский военачальник, генерал. В разное время занимавший посты главнокомандующего американскими войсками во Вьетнаме и начальника штаба армии США. Получил известность как один из главных военных деятелей США периода Вьетнамской войны. (Википедия)

Особенно важен авторитет ДеПуи. Он был лучшим командующим армии США в то время и, вероятно, единственным генералом-офицером, который мог все это провернуть, будь то в нашей альтернативной истории или в реальной истории, которая имеет место сегодня. Его жесткость и манера поведения очень важны, поскольку они дали ему возможность протащить активную оборону и реформы военного обучения, невзирая на все препятствия.

Напутствие «Никогда не позволяй хорошему кризису пропасть впустую» (Never let a good crisis go to waste) является хорошим советом для любого учреждения, поставившего перед собой цель провести реформы. В армии трансформационные изменения часто называют «революциями в военном деле».

Наиболее известными в военной литературе являются инновации, произошедшие между Первой и Второй мировой войнами:

• немецкий блицкриг (план ведения скоротечной войны, согласно которому победа достигается в короткие сроки, исчисляемые днями, неделями или месяцами, до того, как противник сумеет мобилизовать и развернуть свои основные военные силы);
• авианосная авиация ВМС США (род авиации ВМС предназначенный для действий с авианосцев; оснащена самолётами (в т. ч вертикального взлёта и посадки) и вертолётами, которые несут управляемые ракеты, торпеды, мины, бомбы (в т. ч. глубинные), авиационные средства поиска подводных лодок, системы радиопротиводействия и др.; предназначена для поиска и уничтожения кораблей (судов), подводных лодок противника в море, нанесения ударов по береговым объектам, поддержки высадки десантов и др.);
• амфибийные операции Корпуса морской пехоты США (боевые действия, связанные с высадкой мор. десанта и осуществляемые с широким использованием амфибийных сил).

Другие попытки революций в военном деле в значительной степени где-то затерялись в истории, за исключением, разве что, примеров неудачных подходов. Так было с «Пентомическая дивизия» — попыткой армии сохранить дееспособность перед лицом массовых сокращений обычных вооруженных сил в рамках «Нового взгляда» во время правления Эйзенхауэра. Или, к примеру, попытки ВВС создать бомбардировщик с ядерным двигателем, чтобы избежать рискованных операций по дозаправке.

Из неудач более недавнего прошлого на ум приходит решение отменить программу армии программы Future Combat Systems (боевые системы будущего, FCS) и отказаться от поддерживающих ее концепций.

Аналогичным образом, ВМФ продолжает испытывать трудности со своим литоральным боевым кораблем, а корпус морской пехоты отказался от экспедиционной боевой машины, которая поддерживала новые концепции.

К счастью, многие инновационные попытки никогда не заходят настолько далеко, чтобы опозориться в реальном бою. Вместо этого, эти, с позволения сказать, «идеи» пополняют огромную стопку бесполезных наклеек на бампер, выдаваемых за основные инновации, для которых не было построено ни одного автомобиля, на который их можно было бы прицепить.

Некоторые из таких недавних неудачных попыток, которые приходят на ум, включают: сетецентрическую войну (network-centric warfare), операции по остановке (halt operations), обязанность предотвращать, (a duty to prevent), лидерство из-за спины (leading from behind), воздушно-морские боевые действия (air sea battle), стратегическую и несокрушимую военную мощь (strategic landpower), а также и быстрые решающие операции (rapid decisive operations).

Однако, после окончания холодной войны, история США также изобилует примерами, когда кризисы стимулировали действия и настоящие инновации.

Например, глобальная война с терроризмом заставила американских военных принять на вооружение беспилотные авиационные системы, потенциал которых десятилетиями сдерживала культура «пилот в кабине». Беспилотные системы произвели настоящую революцию в разведке и наблюдении, разведывательно-огневом комплексе благодаря своей дальности действия, выносливости и нулевому риску для пилотов стать жертвами или пленниками террористов.

Литература по военным инновациям изобилует примерами успеха и провала. Менее изученными являются случаи, когда кризиса нет, а мотивация заключается в оправдании институциональной значимости.

Важно отметить, что эти инновации не обязательно направлены на использование преимуществ новых идей или технологий. Здесь основное внимание уделяется тому, чтобы донести до своих политических лидеров актуальность существующих и планируемых возможностей и концепций военной службы для решения проблемы. Ставки в таких начинаниях очень высоки — успех варьируется от предотвращения сокращений до существенного увеличения бюджета.

Такой подход является обоснованием для случая, который мы рассмотрим в этой альтернативной истории армии США в конце войны во Вьетнаме.

То, что произошло на самом деле, является одним из самых известных случаев военных инноваций холодной войны: разработка армией США воздушно-наземных операций (AirLand Battle) при умелом содействии ВВС.

Короче говоря, именно активная оборона (Active Defense) и ее преемник,  AirLand Battle, в конечном итоге стали тем ответом на кризис, вызванный оценками войны Судного дня 1973 года.

Армия США была встревожена тем, что арабские армии почти разгромили знаменитые Израильские силы обороны. Тревогу усугубляло и то, что арабы использовали советскую технику и доктрину, в то время как израильтяне в основном полагались на американские вооружения. Если бы арабы справились с израильтянами, что бы тогда случилось с американскими войсками в борьбе против еще лучше подготовленных и оснащенных войск Варшавского договора?

Ответ армии вошел в легенду. Армия создала новое элитное ведомство — Командование по обучению и доктрине армии США (United States Army Training and Doctrine Command — TRADOC) — для изучения войны, разработки концепции подготовки сухопутных войск к войне в составе НАТО и определения потребностей в материальных средствах для реализации этой концепции. В конечном итоге, армия и ВВС поняли, что они должны вместе работать над советской проблемой, поскольку ни одна из них не могла решить ее самостоятельно.

Проблема, выявленная кризисом 1973 года, имела два важных аспекта.

• Во-первых, это была стратегическая и жизненно важная проблема национальной безопасности, что обеспечивало внешнеполитическую и бюджетную поддержку.

Армия не просто стремилась продемонстрировать свою значимость перед лицом бюджетного давления (в частности, сокращения структуры вооруженных сил, как это было в основном в ответ на «Новый взгляд» Эйзенхауэра).

• Во-вторых, проблема была непреходящей.

Следовательно, она пользовалась постоянной поддержкой как вне, так и, что, возможно, более важно, — внутри армии, со стороны сменявших друг друга начальников штабов.

В отсутствие четкой, конкретной стратегической проблемы, требующей значительных институциональных изменений, инновации часто оказываются невостребованными. Оперативные концепции, когда они не привязаны к конкретной военной проблеме, пытаются обеспечить актуальность на фоне туманной стратегической политики, например, «поворот в Азию».

Война Судного дня 1973 года явно имела все характеристики, предвосхитившие стратегический вызов, брошенный Варшавским договором НАТО. Внутри армии она имела еще одну привлекательную сторону — возвращение к тому, как армия воевала со времен Первой мировой войны.

Вьетнам же был аномалией. По мнению большинства старших офицеров, эта война была бы выиграна, если бы их американское гражданское руководство позволило вооруженным силам США воевать так, как они должны были.

Мы зададим вопрос:

• Что было бы, если бы армия создала Командование по обучению и доктрине армии США до войны 1973 года и основывала свои нововведения, руководствуясь арабо-израильской войной 1967 года?
• Рассматривали бы они войну 1973 года как подтверждение своих усилий на сегодняшний день?
• Или же они восприняли бы войну как нечто иное, как кризис?

Именно такая задача стоит теперь перед всеми американскими военными службами, когда они начинают извлекать уроки из войны в Украине. Будут ли они использовать этот кризис для поиска новых недостатков в своих концепциях и возможностях или же, напротив, просто для подтверждения существующих?

Охватывая единственный в наличии кризис. Следующие шаги в этой альтернативной истории

Продолжая альтернативную историю событий «а что, если…?», которые могли бы произойти, если бы армия сформировала свое Командование подготовки и доктрины не в июле 1973 года, а в 1970 году, новое командование сосредоточилось бы на арабо-израильской войне 1967 года в качестве основы для анализа и стимула в деле модернизации армии для ведения высокотехнологичных боевых действий.

Наш рассказ продолжается кратким описанием контекста, в котором генерал Уэстморленд принимал эти решения.

Одним из первых дел Уэстморленда, когда он в июле 1968 года занял пост командующего, было внимательное изучение недавней Шестидневной войны 1967 года между арабами и израильтянами. В этой войне уступающие по численности израильтяне разгромили более крупные арабские армии. Уэстморленд хотел знать, как израильтянам это удалось, особенно учитывая, что арабы использовали российское оборудование, вооружение и военную доктрину.

Уэстморленд считал, что теперь, когда война во Вьетнаме уже явно идет на спад, он должен переориентировать армию от Вьетнама. Откровенно говоря, по его мнению, армия находилась на пороге кризиса. Какие реформы и инициативы по модернизации сделают ее актуальной после войны, когда, как всегда, бюджеты будут сокращаться?

У Вестморленда явно были серьезные причины для беспокойства.

Доктрина Никсона, объявленная президентом в 1969 году, гласила, что в будущем Соединенные Штаты будут готовиться вести одновременно «полторы войны» — крупную войну в Европе или Азии и менее масштабный конфликт, такой как Вьетнам. Вполне очевидно, это должно было иметь последствия для численности и бюджета армии, учитывая, что предыдущая администрация придерживалась стратегии «двух с половиной войн», требующей одновременной борьбы с СССР в Европе, китайцами или северокорейцами в Азии, а также менее масштабного конфликта в странах Третьего мира.

Тем не менее, было трудно доказать, что китайцы когда-либо станут значительной угрозой. Более того, после перемирия, завершившего Корейскую войну, северокорейцы вели себя сдержанно, а собственные вооруженные силы Республики Корея набирали силу.

Худшие опасения Уэстморленда оправдывались. В 1968 году на действительной службе в армии находилось 1 млн 570 тыс 343 солдата. Фактические цифры на 1972 год были мрачнее, нежели можно было представить в худшем кошмаре: армия была сокращена почти наполовину и теперь составляла около 810 тыс военнослужащих. Военный бюджет резко сократили. Прогнозы на будущие годы выглядели еще более плачевными.

Помимо сокращения численности и бюджета, армия столкнулась с растущими внутренними проблемами — недисциплинированностью, употреблением наркотиков и расовой напряженностью.

Более того, были проблемы и с офицерским корпусом. Тревожное исследование Военного колледжа армии, проведенное под личным руководством Уэстморленда, выявило широко распространенное в офицерском корпусе мнение о том, что ими управляют с помощью микрофона. Еще более тревожным был вывод о том, что многие не доверяют своим вышестоящим офицерам. В двух словах, эти проблемы можно было охарактеризовать как «карьеризм».

Уэстморленд сохранил этот отчет в тайне — это была не та история, которую армия должна была обнародовать, особенно в то время. Казалось, бесконечные последствия катастрофы в Милае были просто ужасными!

Поддерживать даже такую оставшуюся часть личного состава после всех сокращений было крайне трудно. Президент Никсон, выполняя свое предвыборное обещание 1968 года, в декабре 1971 года принял решение вообще прекратить обязательный призыв в армию к 1973 году. Как и многое другое, это, вероятно, делалось для того, чтобы успокоить протесты внутри страны. Набрать достаточное количество квалифицированных добровольцев для пополнения рядов армии представлялось «серьезной проблемой» — что на языке военных означало «практически невозможно«.

Уэстморленд знал, что ему придется найти убедительную причину, чтобы оправдать значимость армии, или сидеть и наблюдать, как она будет и дальше чахнуть в тени других служб и родов войск.

Защита НАТО стало очевидным ответом. И его стратегия имела два фронта.

Во-первых, он собирался возродить армию для крупной войны в Европе против Советского Союза, учитывая, что это представляло главную угрозу. Требования войны во Вьетнаме заставили армию США не только сократить подразделения в Германии и других странах, но и сосредоточить ресурсы на обучении и оснащении для войны, в которой она участвовала в то время (Вьетнам).

Чтобы вернуть армию на правильный путь, Уэстморленд в июле 1970 года создал новое элитное командование — Командование по обучению и доктрине армии США. Он также тщательно подобрал командующего на этот ключевой пост. Билл ДеПуи, его J-3 (директор по операциям) во Вьетнаме и заместитель начальника штаба в Пентагоне, принял бразды правления этим важным новым командованием.

ДеПуи имел в армии репутацию жесткого и новаторского лидера. Он, как и Уэстморленд и Абрамс, служил в армии достаточно долго, и в дополнение к службе во Вьетнаме, успел вдоволь понюхать пороху еще во Второй мировой войне. Он знал требования и смертоносность высокоинтенсивной войны против равного по силе противника. Во время первого официального разговора Уэстморленд отдал ДеПуи маршевые приказы.

Во время этой встречи Лэнд стенографировал для Уэстморленда и хорошо запомнил наставления своего начальника, которые тот дал новому командиру. Уэстморленд сообщил ДеПуи, что тот является его доверенным лицом в кампании по восстановлению авторитета армии. Одним словом, он фактически вверял ему будущее всей армии.

Уэстморленд сказал тогда ДеПуи, что эта работа занимает центральное место в его видении. Он хотел, чтобы Командование по обучению и доктрине армии США стало для армии «архитектором будущего». Ему нужны были концепции, которые сделали бы армию центральным элементом любого ответа США в НАТО на советский вызов, а также способ остановить сокращение численности личного состава и бюджета армии.

Жесткий Билл ДеПуи стал идеальным выбором для Командования по обучению и доктрине армии США. Лэнд знал ДеПуи, поскольку служил одним из командиров в его батальоне (в 1-й пехотной дивизии) во Вьетнаме. Ему тогда даже удалось соответствовать всем требованиям ДеПуи на пути к совершенству. В «Большой красной» ДеПуй увольнял командиров батальонов и майоров — более 50 с марта по декабрь 1966 года — так быстро, что тогдашний начальник армии генерал Гарольд Джонсон заявил однажды: «Если бы каждый командир дивизии менял людей так, как это делает ДеПуи, у меня совсем скоро не осталось бы подполковников и майоров. Он их сгрызает, будто это семечки».

ДеПуи был невозмутим. Он знал цену неподготовленным командирам. В 1942 году он был вторым лейтенантом; в августе 1944 года он получил полевое повышение до майора и командовал пехотным батальоном в 90-й пехотной дивизии. Его жесткость по отношению к офицерам в последующих командованиях, особенно в 1-й пехотной дивизии во Вьетнаме (1966 г.), была результатом того, что он стал свидетелем, как некомпетентные офицеры расплачивались на полях сражений: гибелью американских солдат. Он также проявил личное мужество, достойное уважения, на полях сражений в Европе и Азии,  заработав два Креста за выдающиеся заслуги, три Серебряные звезды и два Пурпурных сердца.

Уильям ДеПуи был именно из тех, кто нужен армии. Вскоре он начал кампанию по возвращению армии к её основам и выдвинул требования к уровню компетентности: каждый должен был знать свою работу. Военные профессиональные специальности были разделены на задачи, условия и стандарты, и на каждом уровне солдат-срочников проверяли на их уровень знаний. ДеПуи также сосредоточил внимание армии на борьбе НАТО против Варшавского договора. «Знай своего врага» стало его главной директивой: только изучив Советы во всех деталях, можно будет их победить.

Дисциплинированная, сосредоточенная армия, которую представлял себе Уэстморленд, будет проходить подготовку в возрожденных армейских школах под руководством Командования по обучению и доктрине армии США.

Для реализации доктрины, разработанной на основе новой концепции, планировалось создание нового оборудования и формирований. Именно поэтому концепция должна всегда быть на первом месте, иначе армия будет бесконечно гнаться за следующей хорошей идеей в области материальных средств. А техника, как и все остальное, должна была быть нацелена на победу над Советами.

ДеПуи создавал армию, основанную на борьбе с конкретными угрозами.

Например, в артиллерии задача дальности заключалась в том, чтобы превысить дальность стрельбы советской артиллерии и выиграть артиллерийскую дуэль, поддерживая при этом схему маневра, а не просто увеличивать максимальную дальность стрельбы.

Что касается любого нового танка, то он должен был добиться преимущества в танковом сражении, уничтожая советские танки за пределами их максимально эффективной дальности стрельбы, а механизированные войска должны были сражаться в хорошо обученных общевойсковых командах.

Все эти усилия требовали тщательных экспериментов, моделирования и анализа.

Центральное место в стратегии ДеПуи занимала разработка концепции боевых действий, соответствующей задаче НАТО по сдерживанию войны с Россией. Если политика сдерживания провалится, армия должна быть готова к выполнению своей ключевой задачи по защите стран НАТО в войне высокой интенсивности. Совершенно очевидно, что надежная и убедительная оборона была крайне необходима. «Активная оборона» — вот что стало результатом указаний ДеПуи и двух лет напряженной работы в Командования по обучению и доктрине армии США.

Целью оперативной концепции, по сути, представляющей собой многокорпусное соединение, прикрывающее друг друга в обратном направлении, было измотать Красную Армию и ее союзников, лишив Варшавский договор возможности быстрого достижения захвата территориальных целей согласно требований его доктрины.

ДеПуи был безжалостен в применении мер, которые, как он считал, были необходимы для выполнения указаний Уэстморленда. Это были действия строго в соответствии с распоряжениями вышестоящего командования, и ДеПуи никогда не упускал случая навязать свою волю, как он это делал на протяжении всей своей военной карьеры.

Лэнд гордился тем, что был в команде ДеПуя. Уэстморленд повысил его в должности и наконец-то отпустил из ненавистного ему Пентагона, чтобы он принял ключевую роль в этом захватывающем новом начинании, которое должно было спасти армию. Лэнд заменил своего однокашника по Вест-Пойнту, генерал-лейтенанта Тома Эйра (Tom Air), только что ушедшего в отставку.

К сожалению, при Эйре дело вперед не продвигалось. Он продолжал упорствовать, что непосредственное участие в разработке концепции армии должны были принимать ВВС, учитывая тот факт, что решающее значение в большой войне между большими державами будет иметь именно поддержка с воздуха, как это было во время Второй мировой войны.

Помимо широкого несогласия Командования по обучению и доктрине армии США с утверждениями ВВС, авиаторы явно не были заинтересованы в помощи армии. ВВС тогда чувствовали себя на коне, утверждая, что именно их недавняя рождественская операция по бомбардировке Северного Вьетнама выиграла войну, сломив волю северовьетнамцев и заставив их сесть за стол переговоров в Париже.

Если кому-то это казалось недостаточным, то мафия бомбардировщиков вновь заявляла о себе напоминанием, что война могла быть выиграна в первый же год, если бы стратегическая воздушная мощь была направлена на Север, в соответствии с планом, предложенным в 1964 году тогдашнему министру обороны Роберту Макнамаре. 

Они могли повторить то же самое в любой будущей войне — если их служба будет будет финансироваться в достаточном объеме (то было вполне ожидаемым утверждением). Уэстморленд опасался, что если их аргументы возобладают, это может стать повторением «Нового взгляда» (New Look) Эйзенхауэра.

Что касается Макнамары и его «умников», то их теории ограниченной войны и неудачи постепенной эскалации лишний раз показали, что

• гражданские лица, особенно академическая интеллигенция, не имеют права вмешиваться в ведение войны. Их «микроменеджмент» делает ведение войны практически невозможным, более того — хуже некуда.

Арабо-израильская война 1973 года была исключением из правил

Ленд был готов к встрече. На той неделе они с ДеПуи провели много времени за разработкой брифинга. Их выводы о войне Судного дня подтвердили правильность концепции «Активной обороны»; их тяжкий труд за последние два года войны полностью себя оправдал.

Ленд был поражен низкими результатами израильтян в войне Судного дня. Очевидно, что они не изучали свою собственную войну 67-го года столь же тщательно, как это делало Командование по обучению и доктрине армии США. Конечно, они славятся своим высокомерием, но это было просто недопустимо!

Одним из очевидных уроком фиаско войны Судного дня стал тот факт, что израильтяне не были обучены к обороне. Их позиции на Синае были легко опрокинуты. К счастью для израильтян, местность на Голанах и некоторые жесткие израильские командиры позволили им тогда выстоять против сирийцев.

Затем они вернулись к тому, что делали всегда: рискованным наступательным операциям с использованием ошибочной оперативной концепции, которая чрезмерно полагалась на чистые бронетанковые соединения и непосредственную поддержку с воздуха. Использование арабами советских систем ПВО, особенно мобильных зенитных ракет SA-6, лишило израильтян превосходства в воздухе, которым они пользовались ранее. Как следствие, воздушно-бронетанковое соединение, на которое полагались израильтяне, оказалась в затруднительном положении. Израильтяне едва выстояли, даже при значительной материальной поддержке США.

Кроме того, вся шумиха вокруг неожиданного появления на поле боя российской противотанковой управляемой ракеты «Саггер» была идиотизмом. Разве армия США не использовала свою версию TOW с большим эффектом во Вьетнаме в 1972 году против бронированных атак северовьетнамцев? Это было отличное оружие для усиления обороны против бронетанковых наступлений. Оно будет играть важную роль в НАТО, как на земле, так и установленное на вертолетах. К сожалению, часть бюджета армии придется потратить на замену TOW, которые пришлось отправить в Израиль.

Очевидным уроком арабо-израильской войны 73-го года было не то, чтобы арабы стали намного лучше с 67-го года. Скорее, хваленая израильская армия, почивавшая на лаврах, атрофировалась и была совершенно неготова.

Да, команда Командование по обучению и доктрине армии США было готово к встрече с руководством, и армия теперь явно стояла на правильном пути! Активная оборона была проверена на самом заключительном этапе эксперимента: в горниле войны. К счастью, для армии, это был опосредованный опыт обучения. Вместо того, чтобы проиграть свое следующее первое сражение, армия извлекла уроки из успеха израильтян в 67-м году, а также из их катастрофического поражения в 73-м году.

Брифинг прошел с огромным успехом. Генерал Абрамс остался явно доволен. Настолько, что устроил открытый бар в клубе «Форт Монро О». Он сказал команде, что их работа — это как раз то, что нужно армии. Она показала центральную роль, которую только армия может играть в защите НАТО. А анализ пробелов между американскими и советскими системами был бесценен.

Это предоставило в его распоряжение нужный «боеприпас» для предстоящих бюджетных баталий на Капитолийском холме. Как мог Конгресс отказать солдатам в возможностях, необходимых для победы? «Кровавая рубашка» все же нашла свое применение (выражение «соткать кровавую рубашку», означает «намеренно вызвать желание отомстить»).

Наконец, Абрамс с энтузиазмом относился к концепции «активной обороны».

Концепция «активной обороны» демонстрировала, что армия понимает, как вести большие войны, и осознает, что старая наступательная концепция «На Берлин» не подходит для войны против ядерной державы.

Он лично работал над тем, чтобы заставить всех сомневающихся в армии немедленно «встать в строй». Это являлось ключевым моментом.

Если вы считали жестким одного ДеПуи, то Абрамс в вашем представлении стал бы сущим кошмаром, особенно учитывая тот общеизвестный факт, что он лично руководил всеми назначениями генералов.

Послание Абрамса звучало предельно ясно:

Пойте в унисон или ищите себе другой хор.

Крейтон Уильямс Абрамс-младший (англ. Creighton Williams Abrams Jr.; 15 сентября 1914 — 4 сентября 1974) — американский военный деятель, генерал. В 1964 году Абрамс получил звание генерала, возглавлял Командование по оказанию военной помощи Вьетнаму в 1968—1972 годах, во время Вьетнамской войны. В отличие от предшественника на этом посту и своего сокурсника по Вест-Пойнту, генерала Уэстморленда, он старался учитывать фактор антиамериканских настроений на юге Вьетнама и антивоенного движения в США, содействовал оказанию гуманитарной помощи населению, участвовал в осуществлении политики вьетнамизации конфликта, руководя агрессиями против Камбоджи и Лаоса. В 1972—1974 годах Абрамс занимал должность начальника штаба сухопутных войск, в этой должности руководил процессом вывода войск из Вьетнама, провёл масштабную реорганизацию армии, направленную на сохранение её эффективности и сокращение расходов на содержание. Похоронен на Арлингтонском кладбище. В его честь был назван танк M1 «Абрамс». Википедия

Почему эта альтернативная история так актуальна?

Хотя альтернативная история, которую мы представляем, не произошла в реальности, все же она могла вполне правдоподобно произойти. Если бы это произошло, то арабо-израильская война 1967 года стала бы основой для инноваций в армии, поскольку она модернизировалась, чтобы сражаться и побеждать, будучи в меньшинстве против стран Варшавского договора.

В нашей истории эта тяжелая работа развивалась бы в течение трех лет (1970-1973 гг.). Разумно будет предположить, что новая концепция (Активная оборона), появившаяся в результате тщательно проработанных военных игр, экспериментов, учений и моделирования тех лет, стала бы тем стандартом, по которому оценивались бы уроки последующей арабо-израильской войны 1973 года.

Более того, решительный генерал ДеПуи реализовывал именно эту концепцию и стимулировал модернизацию. А он не принадлежал к тем, кому можно было перечить без веских на то причин.

В нашей следующей статье мы попытаемся наметить путь через минное поле уроков, которые необходимо извлечь из Украины, чтобы лучше подготовить Министерство обороны США к вызовам, с которыми оно столкнется в будущем.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Перефразируя Сантаяну (Джордж Сантаяна, англ. George Santayana, урождённый Хо́рхе Агусти́н Никола́с Руи́с де Сантая́на, 1863—1952 — американский философ и писатель испанского происхождения), мы все же надеемся, что не обречены повторять альтернативные истории.

Это наша цель — как ответ тем, кто может задаться вопросом, зачем мы взялись за это упражнение, если  знаем, как все произошло на самом деле.

Первая часть нашего рассказа была посвящена тому, как армия могла бы модернизироваться по мере сокращения, начавшегося во время войны во Вьетнаме, показывает склонность заинтересованных лиц (вольно или невольно), извлекать уроки, подтверждающие, что они находятся на правильном пути. Мы считаем, что этот ретроспективный взгляд на вымышленные события обеспечивает полезную и, возможно, ту предостерегающую линзу, сквозь которую можно изучить, как американские военные могут подойти к определению и оценке уроков российско-украинской войны.

В некотором смысле, альтернативная история, которую мы предлагаем, — это то, где мы находимся сегодня.

Продолжающиеся усилия по модернизации вооруженных сил США начались в ответ на изменение политики («поворот к Азии») и на агрессию без прямой непосредственной угрозы для Соединенных Штатов — захват Россией Крыма в 2014 году и ее вторжение в Восточную Украину.

Тем не менее, они послужили важной институциональной цели в переключении мышления вооруженных сил США с почти полной фокусировки на противоповстанческой борьбе (поскольку войны в Афганистане и Ираке явно близились к завершению) на войну равных по силе держав.

Более того, возможности и подготовка США во время Афганской и Иракской войн (по настоянию министра обороны Роберта Гейтса) были сосредоточены на  «текущих требованиях войны, даже если это означает наложение бремени на вооруженные силы США и выделение меньшего количества времени и финансов на будущие угрозы».

Министерство обороны, особенно армия США, оказалась в положении, сходном с тем, в котором находилась американская армия под конец войны во Вьетнаме, поскольку она «потеряла целое поколение технической модернизации, приобретя при этом поколение практически неактуального боевого опыта».

Американские военные осознали тогда, что им нужно смотреть в будущее.

Альтернативная история в этой статье просто сдвигает временные рамки с 1973 на 1970 год. Она предполагает, что армия осознала, что ей нужно что-то предпринять, чтобы доказать свою актуальность, в то время когда Соединенные Штаты начали выводить войска из Вьетнама, а также перед лицом новой национальной стратегии с меньшим спросом на армию.

Шестидневная война 1967 года была идеальным примером по тем же причинам, что и более поздний конфликт 1973 года: подготовка к обороне стран НАТО.

Явное различие заключается в том, что война 1967 года была триумфом Израиля, который никогда не ставил под сомнение возможности США. Следовательно, она не создала потребности в самоанализе и чувства неотложности, которые возникли в 1973 году, когда Израиль чуть не потерпел полное поражение.

Перед лицом арабо-израильской войны 1973 года у армии было бы два варианта: рассматривать ее через незамутненную линзу, пытаясь понять, что может быть не так с ее новым подходом, или же использовать конфликт для подтверждения (валидации) уже принятых ранее решений.

Подход, основанный на подтверждении эффективности (валидации), конечно более приятен и, вместе с тем, выглядит менее рискованным, чем видение собственных просчетов в ошибках любой из сторон в войне. Во-первых, валидация показывает, что вся проделанная тяжелая работа приносит свои плоды. Мы находимся на правильном пути. Во-вторых, выводы, ставящие под сомнение нынешний путь, подвергают риску доверие к институтам и высшим руководителям, определившим этот курс. Они также могут поставить под сомнение значительные инвестиции в программы, которые могут быть сочтены не имеющими отношения к урокам войны.

Теперь обратим внимание на привлекательность подтверждения эффективности в случае с войной в  Украине. Кроме того, мы предлагаем рекомендации по анализу войны в Украине с учетом перспектив американских служб для достижения совместного решения, в котором Министерство обороны США будет явно лидировать.

Какое отношение все это имеет к войне в Украине?

Создание в 1970 году Командования подготовки и доктрины армии США создало бы сильные предубеждения, которые могли бы исказить ключевые уроки войны 1973 года. На карту была поставлена репутация армии как института, не говоря уже о репутации ее самых высокопоставленных руководителей. Это не значит, что их поведение было неискренним. Вовсе нет. Однако это предупреждение о том, что благонамеренных руководителей, которые глубоко верят в результаты своей тяжелой работы, трудно убедить в том, что их усилия ошибочны, даже перед лицом новых доказательств. Это особенно верно, если новая реальность может перечеркнуть с таким трудом достигнутые успехи в бюджетных баталиях или в вопросе актуальности и значения оказываемых услуг.

Сейчас, когда война в Украине продолжается, американские службы снова оказались в моменте 1973 года. Один из вариантов, как альтернативная история, использует вторжение России в Крым и Восточную Украину в 2014 году, чтобы подтвердить свои текущие усилия доказать свою значимость в крупномасштабной войне, также как и оправдать свои инвестиции.

Армия вкладывает значительные средства в уроки 2014 года, моделируя себя, как она считает, на основе подхода службы в 1970-е годы. В 2018 году был создан новый элитный штаб — U.S. Army Futures Command (Командования перспективного развития армии США, AFC), который принял от Командования по обучению и доктрине армии США ответственность за разработку концепции, организационное проектирование и модернизацию материальной части.

Командования перспективного развития армии США (AFC) с гордостью (вполне оправданной) рапортует о своих достижениях с момента своего создания в июле 2018 года:

• Армия уже почти четыре года занимается крупнейшими трансформационными изменениями с начала 1980-х годов, модернизируя и создавая силы, способные к многодоменным операциям, которые обеспечивают скорость и дальность в сочетании с новыми технологиями.

Результатом этого стала новая концепция — «многодоменные операции» (англ. Multi-Domain Operations, MDO) и несколько крупных мероприятий по разработке материальных средств, охватывающих ключевые недостатки, которые, по мнению армии, необходимо устранить для проведения крупномасштабных боевых операций.

Разработка всех этих инициатив началась за несколько лет до начала нынешней войны в Украине. На самом деле, концепция многодоменных операций, которая сейчас превращается в доктрину, возникла еще до появления самого Командования перспективного развития армии США, поскольку впервые была опубликована Командованием по обучению и доктрине армии США в 2017 году под названием «Многодоменная битва. Эволюция общевойсковой операции в 21 веке (2025-2040 гг.)»

Уникальность проблемы, с которой сталкивается армия США в своих нынешних усилиях по трансформации, заключается в том, что теперь она должна готовиться к столкновению с двумя очень разными, но равными по силе конкурентами: Китаем и Россией.

Россия, сухопутная держава, казалось бы, вполне по зубам армии США. Зато Китай представляет собой более сложный случай, где необходимо еще доказать актуальность армии.

В этом и заключается ключевое различие между сегодняшним днем и 1970-ми: Соединенные Штаты сталкиваются с двумя очень разными равными конкурентами на широко разделенных театрах военных действий. В последний раз с такой реальностью Соединенные Штаты сталкивались во время Второй мировой войны, когда проводились операции одновременно против императорской Японии и нацистской Германии.

Вопрос, подходят ли многодоменные операции и связанные с ними усилия по разработке материальных средств в равной степени против России и Китая, пока остается открытым.

Это особенно важно для армии, поскольку четкая политика Соединенных Штатов заключается в том, что Китай является самой большой долгосрочной угрозой американской безопасности и самым сложным военным вызовом для страны. Кроме того, в армии бытует глубокое убеждение, что нельзя иметь две разные армии одновременно. По-видимому, это убеждение сохраняется даже перед лицом радикально различных военных проблем, создаваемых Россией и Китаем в зависимости от их местоположения, конкретного противника и его возможностей.

Мы считаем, что армия может играть важную боевую роль в Тихоокеанском регионе, если выйдет за рамки своих нынешних предубеждений, а также будет смотреть на перспективу, что может стать возможным в более отдаленном будущем.

Мы считаем, что еще слишком рано извлекать «уроки» из войны в Украине или, если на то пошло, из более ранней войны в Нагорном Карабахе, которой уделялось так много внимания до Украины. Ярким примером того, почему необходимо проводить тщательный анализ, прежде чем делать ранние выводы, является поспешное заявление во время обоих этих конфликтов о прекращении роли танка на будущих полях сражений. В одной статье утверждалось, будто «уничтожение российских механизированных соединений в Украине, где мощь обороны и смертоносность легкой пехоты, вооруженной современным противотанковым оружием [таким как Javelins и Switchblades], разгромили российские атаки».

По иронии судьбы, это не отличается от того, что произошло после войны Судного дня 1973 года, когда противотанковая управляемая ракета (ПТРК) «Малютка» была широко растиражирована как смертный приговор танку. В данном случае, некролог оказался преждевременным. Израильтяне и другие армии поставили более совершенную броню и улучшили тактику применения комбинированного оружия, обеспечив тем самым технические и тактические решения, гарантирующие живучесть танка.

Во время Второй ливанской войны 2006 года российская ПТРК «Корнет» с двойной боеголовкой нанесла сокрушительный удар по израильским танкам. И снова это было объявлено концом эпохи танковых войн. Однако, как и после войны 1973 года, решения были техническими и тактическими. Израильтяне приняли на вооружение систему активной защиты Trophy для защиты от этого оружия. Они также сделали упор на тактику комбинированных вооружений и навыки ведения боевых действий высокой интенсивности, после того как много лет уделяли внимание нерегулярным боевым действиям, чтобы улучшить свои возможности по подавлению оружия и живой силы «Хезболлы».

Вероятно, существуют аналогичные решения для уроков выживаемости танков перед лицом беспилотников и легких противотанковых орудий. Техническим решением могло бы стать расширение системы, подобной «Трофи», для уничтожения поражающих с воздуха средств противника. С тактической точки зрения, грамотное применение комбинированного оружия для подавления местоположения беспилотников, противотанковых управляемых ракет и поражения легкой пехоты противника повышает выживаемость и полезность танка. Это то, чему израильтяне не были обучены в 2006 году, и, как мы видим на примере Украины, оказались не обучены и русские.

Инвестиции в живучесть танков были сделаны потому, что только танк с экипажем на борту способен на данный момент обеспечивать мобильную, защищенную смертоносность, позволяющую осуществлять маневр на поле боя. Возможно, в будущем все будет по-другому, но сейчас это именно так. На сегодняшний день, век беспилотников и легких противотанковых орудий пока еще не наступил.

Этот случай с одной системой оружия подчеркивает важность «извлечения правильных уроков» из войны. Вопрос об уязвимости танков в войне в Украине был затронут для того, чтобы подкрепить уже принятое решение избавить морскую пехоту от танков. Это решение было принято еще до войны, исходя из того, что модернизированные армейские танки M1 Abrams, которые использовали морские пехотинцы, стали слишком громоздкими для использования в концепциях ведения боя морской пехоты.

Наконец, эффективное усвоение уроков включает в себя внимание к тому, что произошло на самом деле, особенно с точки зрения Украины.

Старший советник генерала Валерия Залужного, командующего Вооруженными силами Украины, подчеркнул, что

• хотя «противотанковые ракеты замедлили продвижение русских… их добила наша артиллерия. Именно она разбила их подразделения».

Продолжающиеся операции в Восточной Украине подтверждают это наблюдение о значительной роли артиллерии.

Не следует приписывать злой умысел выводам о ценности противотанковых средств и возможном конце эпохи танка. Однако, этот случай показывает, что необходимо помнить о сильной склонности искать только те уроки, которые подтверждают уже принятые решения. Например, американское высшее армейское руководство еще в мае с уверенностью рапортовало, что «масштабные усилия по модернизации, которые предпринимались еще до российского вторжения и охватывают все — от вертолетов до защищенных средств связи, — были подтверждены данным конфликтом».

Первоначальные оценки относительно беспилотников в Нагорном Карабахе, которые, казалось бы, предвещали революцию в военном деле, становятся менее мрачными и перед лицом более глубокого анализа, как видно из статьи израильского аналитика Эдо Хехта:

• На протяжении десятилетий израильская армия привыкла воевать, не поднимая глаз, чтобы посмотреть, чей самолет проносится над головой, зная практически со 100% уверенностью, что это израильский самолет. Она больше не может быть в этом уверена и должна готовиться к действиям под недружественным небом… Силы противовоздушной обороны и сухопутные войска, даже в армиях с развитыми военно-воздушными силами, должны учитывать и готовиться к встрече с новой угрозой, которая позволяет более бедным и даже примитивным вооруженным силам создавать воздушную угрозу, которой ранее просто не существовало».

Те уроки, которые были получены до сих пор, еще ждут объективного, тщательного анализа, чтобы до конца понять их значение. Это будет сложно, если институциональный императив заключается в поиске уроков, которые поддерживают и подтверждают, а не бросают вызов текущим усилиям. Эти решения, основанные на преждевременных и ошибочных оценках, могут стать «мумифицированными» и не пересматриваться вообще, учитывая, что они «доказаны» в бою и, таким образом, подтверждают текущий, единожды избранный, курс.

Следовательно, процесс обобщения уроков войны в Украине настолько важен, что Министерство обороны США должно уделять ему первостепенное внимание.

Понятно, что службы будут смотреть на войну со своей (субъективной) точки зрения. Это вполне ожидаемо и разумно, поскольку боевой опыт в различных областях находится в пределах компетенции отдельных служб.

Но Минобороны США должно также признать, что службы (вольно или невольно) будут применять «фильтры» ко многим из своих субъективных наблюдений. И действительно, в некоторых крайних случаях конфликт может привести к совершенно разным выводам и рекомендуемым решениям в зависимости от того, какая служба проводит оценку.

Здесь будет показателен другой случай из армейской практики.

В межвоенный период (между двумя мировыми войнами) начальники родов войск обладали огромной властью над доктриной, личным составом и потребностями в материальных средствах. Военно-воздушные силы еще не обрели независимость и являлись одним из подразделений в составе сухопутных сил.

В феврале 1942 года генерал-майор Джон Херр, начальник кавалерии армии США, встретился с начальником штаба армии генералом Джорджем Маршаллом. Он искренне верил в то, что сказал Маршаллу: «В интересах национальной обороны в условиях кризиса я настоятельно требую от вас немедленного увеличения численности конной кавалерии». Со своей позиции и со всем опытом успешной карьеры Герр считал именно конницу ключевой причиной всех немецких успехов в Польше и Франции. Он искренне верил в то, что говорил тогда Маршаллу, и у Германии действительно были кавалерийские формирования.

Таким образом, кто ищет аргументы в подтверждение своих [субъективных] оценок, он всегда может их найти и превознести их особую важность.

Другие армейские подразделения также искали полезные уроки в этих первоначальных немецких успехах. Начальник пехоты подчеркнул вклад немецкой пехоты, в то время как армейский авиационный корпус утверждал, что стратегическая бомбардировка Варшавы сыграла центральную роль в победе Германии над Польшей. Наконец, начальник недавно сформированных бронетанковых сил, который основывал свои концепции в основном на кавалерийской тактике, разработанной им в 7-й кавалерийской (механизированной) бригаде, рассматривал использование немцами танков как подтверждение именно своего подхода.

Все они упустили из виду факт блицкрига, поскольку именно в нем сочетались бронетехника и воздушная мощь. На самом деле, доктринальные руководства бронетанковых сил не требовали воздушной поддержки операций. Следовательно, армия, за вычетом расформированной конной кавалерии, перенесла свои существующие концепции и оружие в войну, где затем неоправданно пострадала за свои же недальновидные решения.

Однако, важно также понимать, что все эти старшие офицеры верили в свои обоснованные наблюдения. Трудно было бы ожидать, что они вот так внезапно увидят, а главное поверят в то, что противоречило всему, чему они учились и на что они положили свою карьеру.

Из того, как армия справилась с уроками войны Судного дня, можно извлечь и положительный урок: это хорошая модель того, как обеспечить межведомственное сотрудничество в оценке и институционализации уроков войны в Украине.

В 1973 году Командование по обучению и доктрине армии США и Тактическое авиационное командование ВВС США начали десятилетний процесс достижения соглашения о сотрудничестве и устранении дублирования в ключевых программах двух ведомств.

Заключенные в результате соглашения между главнокомандующими двух ведомств стали признанием того, что ни одно из них не может самостоятельно решить проблемы, которые Советский Союз ставил перед НАТО.

В итоге, они согласовали 31 инициативу, которые позволили более полно интегрировать воздушные и наземные возможности и концепции в рамках воздушно-наземных операций. При этом, эта 31 инициатива была направлена на гораздо большее, чем просто интеграция возможностей и взаимозависимость двух ведомств. Отныне ведомства должны были полагаться друг на друга в вопросах собственных возможностей, и каждое из них отменяло те программы по возможностям, которые, по их мнению, другое ведомство могло реализовать лучше. К сожалению, с окончанием холодной войны данное межведомственное соглашение было расторгнуто, и армия и ВВС снова пошли каждое своим путем в связи с отсутствием общей проблемы.

Учитывая масштабы нынешних проблем, создаваемых Китаем и Россией, важно, чтобы для их решения  использовался по-настоящему совместный подход. Рационализации подходов служб в рамках совместной концепции ведения боевых действий уже более недостаточно. Необходима всеобъемлющая совместная концепция, которая послужит основой для вклада служб. Более того, эта концепция должна отвечать уникальным потребностям командований.

В каком направлении двигаться?

Усилия в рамках «31 инициативы», хотя и были важными, но они были предприняты двумя службами до принятия закона Голдуотера-Николса о реорганизации Министерства обороны в 1986 году.

С тех пор Объединенный штаб и Объединенный совет по надзору за потребностями в соответствии с законом были уполномочены осуществлять то, что было добровольным, специальным сотрудничеством между армией и ВВС по 31 инициативе. Это стало как бы местом, где разрабатываются совместные концепции и возможности в поддержку требований региональных командований. Это также место, где концепции и возможности службы должны пройти проверку, чтобы убедиться, что они поддерживают общее направление объединенных сил.

В отсутствие убедительных угроз национальной безопасности не было принудительной функции, требующей целенаправленного сотрудничества. К сожалению, то, что выдавалось за «совместность» во время операций после терактов 11 сентября [2001 года] против сильно уступающих по силе противников, побудило министра обороны Роберта Гейтса деактивировать Объединенное командование сил, которое по сути являлось настоящим объединенным командованием по обучению и доктрине армии США.

После расформирования Объединенного командования сил, в разработке концепций и возможностей стали доминировать ведомства. Они якобы осуществляют свои полномочия в соответствии с разделом 10 по подготовке, организации и оснащению сил, которые они будут предоставлять командующим войсками для выполнения их оперативных требований. В результате существующей практики общая совместная концепция ведения боевых действий представляет собой сплав концепций и возможностей служб, а не основополагающую концепцию, которая определяет и объединяет усилия служб.

Этот недостаток был очевиден в войнах, которые Соединенные Штаты вели с момента распада Советского Союза. Действительно, совместный план, реализованный в ходе операций «Буря в пустыне» и «Иракская свобода», можно охарактеризовать следующим образом: «Армия, держитесь слева от Евфрата; морская пехота, держитесь справа; а ВВС, идите туда, куда позволяют армия и морская пехота».

Каждая служба реализовывала свою собственную концепцию в зоне своих операций. Такой план военной кампании был возможен потому, что американские вооруженные силы, созданные и обученные для борьбы с Советским Союзом, полностью превосходили по силе иракцев. В случае с «Бурей в пустыне» оглушительная победа подтвердила всю тяжелую работу, проделанную после войны Судного дня 1973 года. Здесь мало чему можно было научиться, да это и не имело особого значения, учитывая, что с распадом Советского Союза американские вооруженные силы оказались лишены реального противника.

Любое стремление изучить уроки поражения иракцев в операции «Иракская свобода» полностью исчезло с началом повстанческого движения после победы. Следовательно, американские военные не проводили тщательного анализа крупномасштабной конвенциональной войны между двумя близко расположенными противниками со времен войны Судного дня 1973 года. И в последний раз США анализировали свои собственные боевые действия против равного по силе противника, способного  бросить им вызов во всех областях, только в первые годы после окончания Второй мировой войны.

Война в Украине, как предвестник потенциальных реалий крупномасштабных боевых действий против государства-конкурента, обладающего ядерным оружием, должна послужить катализатором для возрождения роли министра обороны, командующих войсками и объединенного штаба.

Как правило, мы против создания групп «голубых лент» или других комитетов для изучения вопросов. Тем не менее, Соединенные Штаты явно находятся на переломном этапе. Война в Украине показала, что конкуренция и конфликт между крупными государствами не являются чисто теоретическими или какими-то маловероятными (к сожалению) понятиями.

Анализ и реакция на войну в Украине должны соответствовать духу, заложенному в уставе комиссии 9/11. Комиссия по изучению войны в Украине должна быть межправительственной и работать под эгидой Совета национальной безопасности США.

Ставки высоки. Безусловно, китайцы и русские изучают войну в Украине, как они это делали, возможно, более тщательно, чем Соединенные Штаты после операции «Буря в пустыне». В то время как Соединенные Штаты совершали победный круг, китайские и российские военные изучали эту войну, чтобы понять  возможности Америки не только ради сокращения разрыва, но чтобы добиться, в конечном итоге, превосходства над США. Короче говоря, Соединенные Штаты рассматривали конфликты после холодной войны как подтверждение существующих концепций и возможностей, в то время как наши противники воспринимали их как кризис и призыв к действию.

Следует напомнить, что наша оценка китайцев и русских в 2000 году не воспринимала их как значительные угрозы. Это видно из того факта, что они даже не были одной из двух крупных войн на театре военных действий, которые послужили основой для определения размера сил США.

Тем же, кто считает, что война в Украине свидетельствует о некомпетентности русских, следует напомнить, что русская (советская) армия, уничтоженная на начальных этапах операции «Барбаросса» летом 1941 года, весной 1945 года заняла Берлин. Совсем недавно, в 1994 году, Первая чеченская война была полной катастрофой. В 2000 году русские оккупировали Грозный. Кроме того, война в Украине еще не закончилась и может перечеркнуть самые разные прогнозы относительно ее исхода. Война все еще в полном разгаре, и ни русские, ни украинцы не подают никаких признаков капитуляции.

Если обратиться к нашей собственной истории, то можно вспомнить, что американские военные, потерпевшие поражение в начале Второй мировой войны, извлекли уроки из этих поражений и в 1945 году оккупировали Германию и Японию как победители. Мы, как и русские, усвоили тяжелые уроки во время Второй мировой войны в силу необходимости: это были войны на выживание.

Мы считаем, что необходимо уделить большое внимание пониманию того, как Россия и Китай извлекут уроки из этой войны, и сопоставить себя с тем, какими они могут стать в будущем.

Следует ускорить разработку новых концепций и запрограммированных возможностей, отвечающих этому вызову. Все несоответствия должны быть беспристрастно выявлены и безжалостно искоренены.

И наконец, если российско-украинская война показывает, что США недостаточно готовы к будущей конкуренции и конфликтам с Китаем и Россией, то нужно извлечь из нее уроки с тем чувством неотложности, которого она заслуживает.

Мы обеспокоены тем, что политики, принимая во внимание ужасные результаты России, не увидят в этой войне ничего для себя полезного, кроме незначительных корректировок существующих концепций и возможностей.

Более того, американская общественность может потерять интерес к войне и, возможно, посчитать ее менее значимой, чем ее влияние на такие важные вопросы, как инфляция и мировые поставки продовольствия.

Таким образом, наша цель в этом эссе — сделать предупреждение не только о настоящем, но и о будущем. 

Русские извлекут для себя уроки из этой войны. Впрочем, как и китайцы. Мы же, американцы, должны опередить их в осознании всей серьезности этой войны, понимании проблем, которые наши предвзятые представления создают для понимания ее последствий, и, наконец, в обеспечении продвижения вперед для ее тщательной оценки, чтобы выявить и исправить наши собственные недостатки.

4-9 августа 2022 года

Источник: War On The Rocks

Авторы: Дэвид Джонсон и Зак Алесси-Фридландер

Дэвид Джонсон — офицер армии в отставке. Является главным исследователем в некоммерческой, непартийной корпорации RAND и научным сотрудником в Институте современной войны в Вест-Пойнте. Авторо книги «Быстрые танки и тяжелые бомбардировщики: Инновации в армии США, 1917-1945 гг.» и «Learning Large Lessons: The Evolving Roles of Ground Power and Air Power in the Post-Cold War Era». В 2012-2014 годах он основал и возглавлял Группу стратегических исследований начальника штаба сухопутных войск генерала Рэймонда Т. Одиерно.

Зак Алесси-Фридландер — офицер армии США, служил на тактических, оперативных и стратегических должностях в легких пехотных и бронекавалерийских частях. Он был членом инаугурационной Группы стратегических исследований генерала Одиерно и участвовал в программе «Искусство войны» в Колледже командования и Генерального штаба армии США. В настоящее время он является кандидатом исторических наук в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл.

Для справки

Воинские звания армии США

Воинские звания других родов войск

Last Updated on 05.12.2023 by iskova