В интервью DW российский журналист и публицист Александр Невзоров рассказал о том, как он относится к присвоению ему украинского гражданства, испытывает ли он признательность за это президенту Украины Зеленскому — а также о том, как он оценивает свою деятельность в прошлом и нынешнюю ситуацию в России.

DW: Настоящий блокбастер разворачивается вокруг вашего украинского гражданства. Были ли вы готовы к той волне хейта со стороны украинцев, которых вы поддерживали на протяжении многих лет? Ожидали ли вы, что украинцы, если читать комментарии в интернете, как-то не очень готовы вас принять?

Александр Невзоров: Что касается хейта, то он мне, скорее, нравится, потому что я в любой резкости, дерзости вижу столь любимую мною свободу слова. И прекрасно понимаю, что это связано со всей моей противоречивостью, неоднозначностью, потому что к вершинам моей профессии не проходят люди стерильные, которые провели всю жизнь в специальном пенале с питательным раствором, свободные от влияния, ошибок, метаний. Поэтому я очень доброжелательно отношусь к хейту, неприятию меня многими в Украине.

— Вам припоминают прошлые страницы вашей биографии. В том числе, очень много претензий по поводу того, что в свое время вы были доверенным лицом Владимира Путина. Вы уже раньше объясняли, что вы были ему обязаны за то, что он спас вам жизнь. Сейчас вы чувствуете себя обязанным Зеленскому?

— Зеленскому — я не знаю, чувствовать ли себя обязанным… Для меня Зеленский вообще настолько охмелительный персонаж, я настолько удивлен его силой и мужеством, блистательной карьерой от артиста до человека номер один на Земле. При том что, как правило, в слово «артист» я положительного смысла никогда не вкладывал. И по мне, артистическое прошлое намного хуже, чем участие в государственных переворотах. Я поражен этой метаморфозой. Я понимаю, что его такой величиной сделало время и особые обстоятельства. Я не могу сказать, что я ему признателен. Я полагаю, что всего-навсего меня оценили по заслугам. То есть вполне возможно, что Зеленским в первую очередь руководит нормальная политическая корысть, грамотный трезвый расчет.

— Вы же и без того поддерживали Украину достаточно открыто и жестко, за что и вынуждены были покинуть Россию. Для чего вы нужны Зеленскому именно в качестве гражданина Украины?

— Это орден, он совершенно справедливо понимает, что гражданство этой страны – это очень высокая на данный момент честь, очень высокий знак. Потому что Украина — страна-мученик, страна-герой, страна-номер один и страна-спаситель, возможно, всего человечества, потому что я тысячу раз говорил: если бы она была другой, то путинские орки уже были бы в глубине Европы. Она взяла на себя весь удар.

Это самый высший орден на Земле, который на данный момент существует. Так я это воспринимаю.

— Вы по-прежнему находитесь в России в розыске, вы заочно арестованы. Ваше новое гражданство каким-то образом помогает вам почувствовать себя в большей безопасности?

— Абсолютно ничего не меняется. Никакой безопасности… Украинское гражданство — это не броня, особенно вне Украины, где я вынужден работать, просто чтобы зарабатывать деньги. Украинское гражданство не является гарантом того, что вдруг у России пропадет ко мне «правоохранительный» интерес. Я прекрасно понимаю, что я как ходил над пропастью по тоненькой раскаленной проволочке, так я и продолжаю это делать. Но вообще-то я сознательно выбрал для себя и такую роль, и такую профессию, которая обязывает меня по этой проволочке ходить.

— Сейчас своей деятельностью вы пытаетесь изменить ситуацию, в том числе, и в России?

— Я очень хочу, чтобы они провели эту гражданскую казнь, лишили бы меня гражданства. Это будет очередным грандиозным шоу, которое выставит их идиотами. Я ничего не имею против, чтобы еще до нескольких миллионов людей дошло, что они невменяемы. Но помимо всего прочего надо понимать, что как таковое украинское гражданство не дает мне никаких преимуществ, потому что возможность передвигаться по всей Европе у меня есть и так — у меня есть ПМЖ в Европе, и ничего такого выгодного для меня в прямом смысле нет. Это просто орден, честь, свидетельство моей прикрепленности к этой сложной, удивительной, такой злющей, но такой восхитительной стране, которая действительно на данный момент номер один в мире.

— Вы были депутатом Госдумы четырех созывов. Как вы сами говорили, вы очень мало участвовали в жизни Госдумы. И в связи с этим есть претензия: почему вы не участвовали, а могли бы тогда все изменить? Действительно ли была такая возможность? Есть в современной российской истории какая-то точка, до которой катастрофу февраля 2022 года еще можно было предотвратить?

— Я думаю, что это невозможно было предотвратить никак. В любом случае Россия должна была вернуться в это естественное для нее состояние — диктатуры, агрессии, военщины, тупости, паранойи и грабежа своих соседей. Это ее и некий имидж исторический, это ее единственное, по сути, дело, забава и развлечение. А что еще делать России? Нет науки, искусства, кружков по интересам типа НАТО — не пускают туда. И действительно, как всеми отовсюду выгнанный, никому не нужный, презираемый, злобный пацан она сидит и измышляет, какую бы гадость где-нибудь еще сделать.

А что касается меня, в отличие от всех высказываемых ко мне претензий, я с большим пониманием воспринимаю свою собственную биографию. Я просто знаю, что вот этого сегодняшнего Невзорова никогда бы не было на свете, если бы его судьба не была такой петлистой, повороты в его биографии не были бы такими крутыми и сумасшедшими, если бы не было всего этого дикого, кошмарного, порой преступного опыта… Вот никогда наверное я бы не вошел в этот океан войны, не пришел бы наверное к главной дате в судьбе каждого из нас, к 24 февраля я не пришел бы таким, как пришел.

С моими возможностями, связями, шлейфом гигантской славы, которая у меня была, я легко бы занял любые места и в пропаганде, и в Кремле, и сколько угодно еще раз в Госдуме. Тем не менее, я всегда был, есть и останусь абсолютно независимым от любых соблазнительных, самых выгодных и самых безопасных предложений. Я всегда буду делать только то, что хочу.

— А что происходит с вашей исследовательской деятельностью? До отъезда из России вы говорили, что заниматься исследованиями российского общества и ставить ему диагнозы можно, только находясь внутри России. Сейчас вы изменили предмет или метод исследования?

— Я лишился возможности зарисовывать какие-то мелкие детальки с натуры. Но сейчас картина России настолько проста, настолько она совпадает со всеми остальными фашизмами, которых было очень много в истории человечества, начиная с времен Междуречья. Потому что практически любая диктатура, любая самовластная монархия — это в том или ином виде костюмированный, но фашизм. Всюду, где мы видим господство религии, идеологии, которые нельзя разрушать, мы найдем эти эволюционные корешки фашизма. Но я сейчас спокойно обхожусь без русской натуры.

— Российское общество готово противостоять режиму, или ему это уже не нужно на ваш взгляд? Или они нашли друг друга?

— Поймите, заразиться фашизмом очень легко, как легко заразиться сибирской язвой, проказой или бубонной чумой. Проблемы нет заразиться, особенно когда есть заразитель, который отравил каждый источник воды, который сделал все, чтобы инфицировать население, привести его в это трагическое состояние. Но излечение практически невозможно. Как правило, фашизм уходит только вместе с его физическими носителями. И я сто раз приводил печальную германскую статистику по настроениям населения в 1952 году. Мы прекрасно понимаем, что та часть россиян, которая восприняла фашизм, как благодать, как радость, как настоящую свою лебединую песню, она неизлечима.

— Люди, которые поддерживают, как вы говорите, фашизм и которые достаточно уютно себя в этом всем чувствуют, они понимают, что поддерживают? Одно дело, поддерживать все с дивана, и другое — не исключена и мобилизация. Готовы ли эти люди с гранатами идти под украинские танки?

— С моей точки зрения, абсолютно не готовы. И если мы говорим о патриотизме, надо отдавать себе отчет, надо честно признаться, что время этого понятия уходит. Это понятие было подточено, расшатано созданием ЕС, когда границы вдруг перестали быть границами, когда появилась вдруг возможность быть гражданином Европы в очень широком смысле этого слова. Это была огромная революция и огромная переделка не только географическая, экономическая, но и антропологическая тоже. Потому что человек впервые получил исключительную свободу. Это касается почти всего мира. И я думаю, что надо смириться с тем, что мы видим последний век патриотизма. Где-то, как в Украине, он бурлит, он раскален, он подлинный, свеженький, как будто его только что отковали.

Но в России его нет вообще. Потому что патриотизм — это же не возможность походить с тряпкой или с фотографией неизвестного товарища, которого тебе выдали за 300 рублей в час. Это же очень серьезная штука, которая приговаривает носителя бросаться под танки. Но сейчас в России желающих это сделать нет, потому что нет любви к этой стране. Невозможно любить уродство, насилие, насильника, грязь, неустроенность, издевательство. Они же все всё прекрасно понимают. Они же просто мечтают, те, кто выступают сейчас за Путина, за русский фашизм, за войну — они думают, что они всегда будут только направлять людей на фронт. Они не понимают, что они пойдут туда сами. Они думают, что они всегда будут направлять в расстрельный подвал или в тюрьму, они не понимают, что очень скоро эти тюрьмы заполнят они сами, которые недостаточно высоко вскидывают руку в новом «зю», недостаточно крупно нарисовали себе на брюхо и лацканы букву, обозначающую половинку свастики. Они тоже там будут, просто они пока этого не понимают.

— Вы упомянули Евросоюз и Запад. Вы сейчас находитесь на Западе, общаетесь здесь с людьми. Воспринимает ли Запад угрозы со стороны российских властей всерьез и должен ли он их так воспринимать?

— Эти угрозы надо воспринимать всерьез. Вы когда-нибудь читали российский закон об оружии? Напрасно! Там написано, что здоровому обывателю нельзя иметь старую берданку, а параноику можно иметь пять тысяч ядерных зарядов. И мы знаем, что никогда еще не был мир в таком жутком положении. Никогда еще угроза уничтожения не была столь реальной.

Запад это не до конца понимает. Почему? Потому что ушла острота восприятия войны. Где-то там кто-то кого-то теснит в Донбассе, сюда три километра, туда четыре километра. Одно поселение отбили, второе не отбили. Это превратилось в военную тусовку с большим количеством трупов где-то далеко на окраинах мира. И Запад перестал ощущать ее как свою собственную войну. Это ужасно, и мы все время напоминаем про то, что эта война так минимизировалась внешне исключительно за счет того, что пожар гасится украинской кровью.

— Какой, на ваш взгляд, наиболее вероятный вариант исхода нынешних событий?

— Наиболее вероятно — это военная победа Украины, позор и трагедия России и ее последующий распад, который, вероятно, будет сопровождаться смутой, хаосом, дикими протестными проявлениями. Это будет очередная головная боль всему миру, потому что из-за того, что смерть и хаос переместятся с территории Украины на территорию России, никому легче не станет.  И Россия от этого не перестанет быть опасной для всех. А вот сколько времени потребуется для того, чтобы все устаканилось, приобрело мирные очертания, в которых 140 миллионов человек не будут изгоями, не знаю, доживем ли мы до этого.

Источник: DW, 10.06.2022

Автор: Валя Морффер