Компания «Eurasia Group» —мировой лидер в области анализа политических рисков и консалтинга, представила обзор «Главные риски 2024 года».
Top Risks — это ежегодный прогноз Eurasia Group о политических рисках, которые с наибольшей вероятностью проявятся в течение года.
Отчет за этот год был опубликован 8 января 2024 года.
Итак,
ОБЗОР, который прошел, на наш взгляд, незамеченным.
Исправляем ошибку.
В мировых делах будут доминировать три войны: Россия против Украины, которая длится уже третий год; Израиль против ХАМАСа, который длится уже третий месяц; и Соединенные Штаты против самих себя, готовые начать игру в любой момент.
*Россия-Украина… становится все хуже.
В настоящее время Украина может потерять значительный международный интерес и поддержку.
В частности, для Соединенных Штатов это стало отдаленным вторым (и все более третьим или более низким) приоритетом политики.
Несмотря на сотни тысяч жертв, миллионы перемещенных лиц и убийственную ненависть к российскому режиму, которую разделяет почти каждый украинец, это будет определять национальную идентичность десятков миллионов на протяжении десятилетий.
Это приводит к еще большему отчаянию со стороны украинского правительства, в то время как Россия Владимира Путина остается полностью изолированной от Запада.
Конфликт, скорее всего, будет обостряться, и Украина находится на пути к разделу.
*Израиль-ХАМАС… становится все хуже.
Нет очевидного способа положить конец боевым действиям, и каким бы ни был военный исход, резкий рост радикализации гарантирован.
Об израильских евреях, которые чувствуют себя глобально изолированными и даже ненавидимыми после того, как столкнулись с самым жестоким насилием против них со времен Холокоста.
О палестинцах, столкнувшихся с тем, что они считают геноцидом, без возможностей для мира и без перспектив спасения. Глубокие политические разногласия по поводу конфликта пронизывают весь Ближний Восток и более миллиарда человек в мусульманском мире, не говоря уже о Соединенных Штатах и Европе.
*И вот самая большая проблема в 2024 году… Соединенные Штаты против самих себя.
В этом году на избирательные участки придет треть населения мира, но беспрецедентно неудачные выборы в США будут иметь самые серьезные последствия для мировой безопасности, стабильности и экономических перспектив.
Исход повлияет на судьбу 8 миллиардов человек, и только 160 миллионов американцев будут иметь право голоса, а победитель будет определен всего десятками тысяч избирателей в нескольких колеблющихся штатах.
Проигравшая сторона — будь то демократы или республиканцы — сочтет результат нелегитимным и не будет готова его принять.
Самая могущественная страна в мире сталкивается с серьезными проблемами, связанными с ее основными политическими институтами: свободными и честными выборами, мирной передачей власти, а также системой сдержек и противовесов, обеспечиваемой разделением властей.
Политическое состояние страны… действительно неспокойное.
**Ни один из этих трех конфликтов не имеет адекватных ограждений, препятствующих их усугублению.
**Ни у кого нет ответственных лидеров, желающих и способных исправить или, по крайней мере, навести порядок.
Действительно, эти лидеры видят в своих оппонентах (и в сторонниках своих оппонентов) главных противников — «врагов народа» — и готовы использовать незаконные меры для обеспечения победы. Самое проблематичное заключается в том, что ни одна из воюющих сторон не согласна с тем, за что они воюют.
Изменение климата уже давно считается нашей самой большой глобальной проблемой, но мир находится на пути к ответным мерам – коллективно, хотя и слишком медленно, – потому что все понимают природу проблемы.
В атмосфере слишком много углерода (и метана), и его становится гораздо больше, потому что это необходимо для экономического роста, что приводит к долгосрочному ущербу биоразнообразию и затрагивает всех, но в основном самых бедных. Ничто из этого не остается спорным: это просто вопрос о том, кто и сколько идет на компромисс, и кто, что и когда платит. Соответственно, у нас есть довольно хорошее представление о том, куда мы движемся.
Этого нельзя сказать ни об одном из основных конфликтов, определяющих геополитические риски в этом году.
Условия противостояния не разделяются: ни нарративы, ни история, ни даже основные факты текущих боевых действий.
И во всех трех случаях мы порождаем поколения разъяренных людей, готовых копать и сражаться столько, сколько потребуется.
Возможно, конец боевым действиям может наступить, когда одна или обе стороны выдохнутся… но каковы перспективы устойчивого мира? В Европе, на Ближнем Востоке и в Америке мы даже отдаленно не подошли к этому.
Мы называем это миром G-Zero (G-Zero world), миром без глобального лидерства.
Где Соединенные Штаты, единственная оставшаяся в мире сверхдержава, не хотят быть мировым жандармом, архитектором глобальной торговли или сторонником глобальных ценностей. И ни одна другая страна не готова взять на себя эту роль.
Сейчас мы являемся свидетелями трех крупных столкновений, которые являются прямым результатом нашего мира «Большого нуля».
По своей природе «Большой ноль» в ближайшие годы вызовет еще больше неразрешимых конфликтов — вопрос лишь в том, где, когда и насколько они будут дестабилизирующими. И помогут ли вызванные ими кризисы решить основную проблему нашей «геополитической рецессии» или только усугубят ее.
*****
Есть много и светлых пятен.
Большая часть остальных выборов, особенно крупных (в Индии, Европейском союзе, Индонезии, Мексике), совсем не вызывает проблем.
И еще есть большая проблема, которую вы можете удивить, поскольку она менее мрачна, чем обычно: в этом году главными действующими лицами будут США и Китай.
На фоне всех боевых действий, происходящих в мире, две крупнейшие экономики не ищут поводов для начала очередного конфликта, несмотря на отсутствие доверия и взаимно несогласованные политические и экономические системы.
Напряженность в отношениях между США и Китаем даже не входит в список главных рисков, отчасти потому, что китайская экономика и внутренняя политика США очень беспокойны и отвлекают.
С геополитической точки зрения, наиболее стратегически значимые двусторонние отношения в мире превратились в более «чистую грязную рубашку».
Джокером, как никогда, являются технологии, в частности, искусственный интеллект.
Положительные стороны начнут материализоваться более заметно по мере того, как новые приложения будут проникать в каждую крупную корпорацию в каждом секторе экономики. И по мере того, как сотни миллионов людей начинают повышать свою квалификацию в своей работе, ИИ станет вторым пилотом, прежде чем он возьмет на себя вашу работу.
Но технологии также развиваются гораздо быстрее, чем способность ими управлять, а технополярный мир для искусственного интеллекта означает, что кризисная реакция и реакция наступят только после того, как ситуация сломается.
Будем надеяться, что в 2024 году эти вещи не будут такими уж грандиозными.
А теперь ГЛАВНЫЕ РИСКИ
Риск 1: Соединенные Штаты против самих себя
Политическая система США удивительно разделена, и ее легитимность и функциональность соответственно подорваны. Общественное доверие к ключевым институтам, таким как Конгресс, судебная система и СМИ, находится на историческом минимуме; Поляризация и партийность находятся на историческом максимуме. Добавьте к этому алгоритмически усиленную дезинформацию, и американцы больше не верят в общий набор устоявшихся фактов о стране и мире.
Вероятные кандидаты в президенты от двух основных партий однозначно непригодны для должности. Бывшему президенту Дональду Трампу предъявлены десятки уголовных обвинений, многие из которых напрямую связаны с действиями, предпринятыми во время его пребывания в должности, в первую очередь с его усилиями по отмене результатов свободных и справедливых выборов. В любой стабильной, хорошо функционирующей демократии соревнование 2024 года будет в основном связано с ними. Соединенные Штаты в настоящее время далеки от этого. С другой стороны, президенту Джо Байдену в конце второго срока исполнится 86 лет. Подавляющее большинство американцев не хотят, чтобы ни один из них не руководил страной.
Это разделение усугубится в преддверии выборов. С того момента, как он обеспечит себе номинацию (не гарантированно, но чрезвычайно вероятно), Трамп захватит республиканскую и американскую политику, поскольку даже самые неохотные республиканцы в Конгрессе — и большинство консервативных СМИ, групп активистов и денежных интересов — будут следовать за ним. Его политические заявления, какими бы диковинными они ни были, изменят национальный нарратив и сформируют направление политики на Капитолийском холме и в палатах штатов по всей стране еще до того, как будет проведено голосование. Результатом станет еще больший политический экстремизм, раскол и тупик.
Зная, что в случае проигрыша в ноябре ему грозит тюремное заключение, Трамп будет использовать свою онлайн-аудиторию, контроль над Республиканской партией и дружественные СМИ, чтобы делегитимизировать как систему, которая его преследует, так и честность выборов. Его рассказ о жертве и упреждающие заявления о мошенничестве найдут восприимчивую аудиторию американцев, которые согласятся, оказывая неявное давление на республиканские правительства штатов и сотрудников избирательных комиссий, чтобы они управляли выборами таким образом, чтобы они были ему выгодны (например, путем более либеральной чистки списков избирателей или ужесточения ограничений на голосование). Хотя эти усилия вряд ли перевернут избирательный процесс, они вполне могут его нарушить.
И они наверняка убедят многих сторонников Трампа усомниться в легитимности результатов выборов — проблема, которая будет усугубляться дезинформацией, подпитываемой искусственным интеллектом, и эхо-камерами в социальных сетях (см. Top Risk #4).
В мире, охваченном кризисами, перспектива победы Трампа ослабит позиции Америки на мировой арене, поскольку республиканские законодатели подхватывают его внешнеполитические позиции, а союзники и противники США страхуются от его вероятной политики.
Поддержка Украины со стороны США столкнется с более сильными встречными ветрами на Капитолийском холме, что приведет к напряжению трансатлантического альянса и оставит украинцев и их европейских сторонников на передовой.
Киев будет предпринимать все более опрометчивые действия, чтобы добиться всех возможных успехов до того, как следующий президент вступит в должность, в то время как надежды на окончательное прекращение помощи США в 2025 году укрепят решимость России продолжать боевые действия (см. Top Risk #3).
На Ближнем Востоке заметная поддержка Трампом Израиля и готовность бомбить Иран за проступки придадут смелости премьер-министру Израиля Биньямину Нетаньяху и ограничат политическое пространство Байдена для политического маневра. Тем временем давление со стороны республиканцев в Конгрессе сделает для Байдена политически сложнее — хотя и не невозможно (см. «Отвлекающие маневры») — сохранить «оттепель» в отношениях с Китаем в этом году. Тень Трампа заставит союзников и противников США готовиться к его возвращению на пост, что приведет к дестабилизирующим последствиям задолго до дня инаугурации.
Если Трамп победит на выборах, Байден уступит. Но хотя лидеры демократов могут с меньшей вероятностью утверждать, что выборы были «сфальсифицированы», чем бывший президент, они все равно будут относиться к Трампу как к нелегитимному, считая, что он должен сидеть в тюрьме и непригоден для должности. Некоторые демократы в Конгрессе, скорее всего, проголосуют против утверждения его избрания на том основании, что он не имеет права работать в соответствии с 14-й поправкой, что подрывает доверие к американским избирательным институтам. Реакцией в крупных городах стало бы повторение массовых уличных протестов во время передачи президентской власти в 2016 году, но в стране, которая еще более расколота и где оппозиционная коалиция более убеждена в том, что Трамп 2.0 манит к концу американской демократии. Будь то экстремистские элементы, столкновения с контрпротестующими или оппортунистические плохие игроки, широко распространенное насилие является реальным (и почти неизбежным) риском. Опасность будет усиливаться в течение правления администрации Трампа, когда он помилует арестованных за штурм Капитолия 6 января, позволив им вернуться к своим квази-ополченцам и организоваться против того, что они считают элитными левыми институтами.
Если Трамп проиграет, он не смирится с поражением. Вместо этого он сделает все, что в его силах — законно или незаконно — чтобы оспорить результаты и поставить под сомнение легитимность процесса. У него меньше возможностей оспорить результаты, чем было на посту президента в 2020 году, из-за принятия Закона о реформе подсчета голосов избирателей и того факта, что он не является действующим президентом.
Но это не остановит его от попыток, особенно когда он сталкивается с перспективой тюремного заключения. Он в очередной раз заявит о массовых фальсификациях. Он будет подстрекать к широкомасштабным кампаниям запугивания работников избирательных комиссий и госсекретарей как в красных, так и в синих штатах, требуя, чтобы они «нашли» для него дополнительные голоса.
Он будет оказывать сильное давление на республиканских губернаторов, чтобы те представили списки республиканских выборщиков в штатах, где победили демократы. Кроме того, он будет оказывать давление на республиканских сенаторов и представителей с тем, чтобы они возражали против того, чтобы списки выборщиков штатов дисквалифицировали голоса демократической коллегии выборщиков. Хотя ни одна из этих попыток вряд ли увенчается успехом, они нанесут ущерб и без того низкому общественному доверию к целостности демократических институтов Америки.
Если не произойдет маловероятного успеха демократов, республиканцы готовы считать победу Байдена нелегитимной, утверждая, что выборы были «украдены» или что политически мотивированные расследования затруднили Трампу проведение кампании. Они будут рассматривать заключение Трампа в тюрьму во время администрации Байдена как заключение демократами лидера оппозиции в тюрьму в политических целях.
Это может привести к беспрецедентному политическому кризису, разрушившему остатки доверия к федеральным институтам у республиканцев и приведущему к призывам к Байдену помиловать Трампа так же, как Джеральд Форд помиловал Ричарда Никсона, чтобы избежать национальной разобщенности. В то время как широкомасштабное насилие менее вероятно в этой среде, политический раскол в Америке углубится, и фрагментация страны на красные и синие штаты, города и поселки ускорится.
Кроме того, существует риск (маловероятенный, но правдоподобный), о котором вы предпочли бы не думать: что, если самая могущественная страна мира не сможет провести свободные и честные выборы 5 ноября? Попытки подорвать выборы могут быть предприняты с помощью кибератак, глубоких фейков и дезинформации, физических атак на избирательный процесс и надзор и даже терроризма с целью срыва голосования в тот день. Нет более геополитически значимой цели, чем предстоящие выборы — более мягкая и уязвимая цель, чем большинство вызовов внутренней безопасности — с большим количеством иностранных (и более чем нескольких внутренних) противников, которые больше всего хотели бы увидеть еще больший хаос в Америке.
Соединенные Штаты уже являются самой раздробленной и дисфункциональной развитой индустриальной демократией в мире. Выборы 2024 года усугубят эту проблему, независимо от того, кто победит. Учитывая, что исход голосования по сути является подбрасыванием монеты (по крайней мере, на данный момент), единственное, что можно сказать наверняка, это продолжающийся ущерб социальной структуре Америки, политическим институтам и международному положению.
ТРАМП: ПОСЛЕДНИЙ СЕЗОН?
Что, если он снова выиграет?
Победа Трампа в 2016 году была воспринята с ужасом со стороны американских левых и обеспокоенностью со стороны мировых лидеров стран-союзников, но в целом — положительной реакцией со стороны американских бизнес-лидеров и оптимизмом со стороны мировых финансовых рынков, которые увидели чистый позитив для экономики США в снижении налогов и дерегулировании со стороны администрации Трампа.
Реакция в следующий раз будет значительно более тревожной, поскольку у второй администрации Трампа будет меньше барьеров, чем у первой, меньше фискального пространства и более радикальные политические разногласия среди штатов США после восьми дополнительных лет поляризации политики.
Вторая администрация Трампа предпримет шаги по консолидации исполнительной власти, ослаблению системы сдержек и противовесов и подрыву верховенства закона.
Трамп попытается захватить федеральные институты, уволив тысячи государственных служащих, которых он считает препятствиями, и заменив их неопытными лоялистами. Большая часть второго кабинета Трампа будет состоять из высокопоставленных республиканцев: бывшие члены кабинета Никки Хейли, Роберт Лайтхайзер и Майк Помпео, известные как способные в более широком политическом сообществе, скорее всего, вернутся.
Ключевые политические риски со стороны кабинета министров будут включать в себя торговый протекционизм с целью введения широких 10-процентных импортных тарифов и лишения Китая статуса наибольшего благоприятствования, а также непредсказуемость со стороны Министерства обороны, где назначенное руководство будет состоять из политических лоялистов, больше похожих на Майка Флинна, чем на Джима Мэттиса.
В то же время ядро политических советников Трампа в Белом доме (в том числе Стив Бэннон, Стивен Миллер и Кэш Патель) практически не будет иметь отношений с элитными бизнес-лидерами или иностранными высокопоставленными лицами — и будет иметь ограниченную готовность уделять приоритетное внимание аудиенции с ними.
Уничтожив «глубинное государство», Трамп будет менее ограничен в нарушении верховенства закона. Его первой задачей было бы использовать ФБР, Министерство юстиции и Налоговую службу в качестве оружия, чтобы блокировать судебные разбирательства против него самого и его союзников и преследовать своих политических врагов. Байден и его семья оказались бы под прицелом, но насколько далеко зайдет этот реваншистский маккартизм — по отношению к оппозиционным законодателям, медийным деятелям, донорам, критикам — это вопрос огромной важности, особенно с точки зрения его сигнальной важности для определения поведения по всему политическому спектру, в лучшем случае охлаждая политическое инакомыслие, а в худшем — почти полностью подавляя его.
На федеральном уровне не будет никаких средств для сдерживания второй администрации Трампа, если она будет действовать беззаконно. Разделенный или контролируемый республиканцами Конгресс не сможет и не захочет сдерживать исполнительные эксцессы Трампа, а импичмент и отстранение от должности будут сняты с повестки дня даже при демократическом Конгрессе. В то время как консервативный Верховный суд, треть членов которого была назначена Трампом, останется независимым, он будет иметь ограниченные полномочия по приведению в исполнение своих решений против президента-ренегата, что создаст потенциал для конституционного кризиса, подобного которому Америка не видела со времен окончания Гражданской войны.
Децентрализованный характер американской системы останется противовесом дисфункции в Вашингтоне, поскольку более слабое федеральное правительство передаст власть штатам и позволит процветать свободному рынку конкурирующих политических и экономических стратегий. Оборотной стороной этой децентрализации является то, что красные и синие государства будут продолжать поляризоваться не только по политике, но и с точки зрения того, кого они привлекают для жизни, ведения бизнеса и инвестиций. Это создаст раздробленную деловую и инвестиционную среду, в которой компаниям будет трудно ориентироваться, поскольку политики и правила различаются от штата к штату, а выбор места их размещения становится неявным политическим заявлением (см. Top Risk #10).
Иностранным компаниям будет сложнее понять «политическую географию» Америки, и они потратят больше времени, пытаясь найти хорошую сторону политического аппарата Трампа. Отношения в федеральном правительстве, и особенно с республиканцами, к которым прислушивается Трамп, станут важными для иностранных правительств, даже в большей степени, чем во время первого срока. И инвесторы, вероятно, увидят огромные возможности в дерегулированных отраслях, но все больше беспокоятся о фискальной ситуации в США.
Как бы позитивно рынки ни относились к его конкретной политике, второе президентство Трампа — со всеми его персоналистическими, авторитарными и переменчивыми тенденциями — нанесет серьезный ущерб американской демократии. Это также начало бы поднимать основополагающие вопросы о долгосрочной стабильности США как места для инвестиций, о надежности их финансовых обещаний, о доверии к их обязательствам перед иностранными партнерами и о долговечности их роли в качестве стержня глобального порядка безопасности.
Риск 2: Ближний Восток на грани
30 сентября 2023 года советник по национальной безопасности Джейк Салливан заявил, что «на Ближнем Востоке сегодня спокойнее, чем было за последние два десятилетия».
Он сглазил. Всего восемь дней спустя террористические атаки ХАМАСа потрясли регион до глубины души, выведя мир из состояния самоуспокоенности по палестинскому вопросу, разрушив чувство безопасности Израиля и превратив Ближний Восток в пороховую бочку.
Конечно, в утверждении Салливана все еще есть большая доля правды: Иран и страны Персидского залива стали ближе всего за последние годы благодаря прорыву между Эр-Риядом и Тегераном при посредничестве Китая. Катар и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГЗ) решили свои проблемы. Режим прекращения огня в Йемене соблюдается. Сирия вернулась в дипломатическую петлю. Соглашения Авраама остаются в силе. И еще… все забыли о палестинцах.
Одно можно сказать наверняка: в этом регионе больше не царит спокойствие, и не будет спокойно еще целую вечность. Существует сеть отношений сдерживания — Израиль и США, с одной стороны, Иран и его доверенные лица, с другой, и страны Персидского залива между ними, — которая до сих пор сдерживала войну в Газе. Ни одна страна не хочет, чтобы в регионе разразилась война. Но порох уже высох, а количество игроков, несущих спички, повышает риск эскалации. Соответственно, нынешние боевые действия в Газе, вероятно, будут лишь первой фазой расширяющегося конфликта в 2024 году.
Одним из путей к эскалации могло бы стать решение Израиля нанести удар по «Хезболле». Позиция Израиля в области безопасности после 7 октября определяется обязательством восстановить региональное сдерживание и устранить давние риски безопасности, с уклоном в упреждение угроз до того, как они материализуются. Высшее израильское руководство пообещало «устранить» угрозу со стороны «Хезболлы» на своей северной границе, а военный кабинет обсуждает операцию по вытеснению группировки боевиков за реку Литани на юге Ливана, как того требует резолюция 1701 Совета Безопасности ООН. Это привело бы к столкновению с «Хезболлой». У премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху есть свои причины продолжать кампанию в Газе или начать еще одну на севере: избежать свержения и возможного тюремного заключения (см. вставку в Top Risk #5).
Если бы Израиль нанес упреждающий удар, он, вероятно, подождал бы с этим до тех пор, пока боевые действия в Газе не утихнут, чтобы избежать полномасштабной войны на два фронта (первоначальный вывод некоторых израильских войск из Газы следует оценивать соответственно). Американские военные почти наверняка окажут поддержку израильским усилиям. Иран, в свою очередь, будет помогать «Хезболле», наиболее важному звену в стратегии Тегерана по проецированию силы в Леванте. Спираль эскалации может превратить теневую войну между США/Израилем и Ираном в кинетическую.
Аналогичная спираль могла бы быть инициирована «Хезболлой» при поддержке Ирана, если бы ее лидер Хасан Насралла считал, что уровень палестинских жертв в Газе или на Западном берегу стал невыносимо высоким. И если бы Иран считал, что «Хезболла» находится под угрозой экзистенциальной деградации, уровень его поддержки группировки увеличился бы.
Боевики-хуситы также идут по пути эскалации.
Базирующиеся в Йемене бывшие повстанцы обладают внушительным арсеналом оружия, поставляемого Ираном, и стремятся укрепить свои позиции дома и в рамках поддерживаемого Тегераном «Фронта сопротивления». У них более длинный поводок, но и меньшая защита от Тегерана, чем у других региональных прокси Ирана, и они более склонны к риску. С ноября хуситы наносят ракетные удары и удары беспилотниками по Израилю, американским военным кораблям и коммерческим судоходным судам, угрожая безопасному проходу через Баб-эль-Мандебский пролив и Аденский залив — ключевые транзитные водные пути для нефти и товаров в Европу, Северную Америку и Азию. В ответ США сформировали многонациональную военно-морскую оперативную группу для защиты судоходства и сдерживания хуситов. Но йеменская группировка останется неудержимой и продолжит стрелять. При этом он может непреднамеренно убить граждан США, что потребует более решительного ответа со стороны Вашингтона. Если хуситы продолжат идти по этому пути, удары по их базам в Йемене становятся все более вероятными, что приведет к более прямому втягиванию Соединенных Штатов и их союзников в войну.
Наконец, шиитские ополченцы, действующие в Ираке и Сирии, систематически усиливают свои атаки на американские базы с благословения Тегерана, но, по крайней мере, частично, под влиянием местной политической динамики. Эти атаки трудно предотвратить, и соответственно возрастает вероятность непреднамеренных последствий. Риски, связанные с потерями со стороны США, особенно серьезны. Вашингтон ясно дал понять, что любые смерти США приведут к широкомасштабному возмездию, и что Иран будет привлечен к прямой ответственности.
Все эти пути создают риски для мировой экономики. Большинство крупнейших в мире судоходных компаний уже приостановили транзит через Красное море в ответ на удары хуситов, парализовав критически важный водный путь, через который проходит 12% мировой торговли. Продолжающиеся атаки хуситов будут поддерживать высокие тарифы на страхование грузов, нарушать глобальные цепочки поставок и создавать инфляционное давление. Кроме того, чем ближе конфликт подходит к Ирану, тем выше риск перебоев с потоками нефти как в Красном море, так и в Персидском заливе, что приведет к росту цен на нефть. Любые шаги Израиля, США или других стран по блокированию экспорта нефти из Ирана в 1,4 млн баррелей в день с помощью санкций или военных ударов спровоцируют ответные меры со стороны Тегерана, которые поставят под угрозу большие объемы экспорта нефти и СПГ из региона (хотя худший сценарий — закрытие Ормузского пролива — остается очень маловероятным).
Конфликт также усилит существующие глобальные разногласия и нарушит политику. А
нтиизраильские настроения разгораются по всему Ближнему Востоку, среди мусульманского населения по всему миру и — все чаще — на Глобальном Юге. В настоящее время Соединенные Штаты находятся в такой же глобальной изоляции в своей поддержке Израиля, как и Россия в связи с ее вторжением в Украину. По мере того, как война в Газе затягивается, раскол между Вашингтоном и остальным миром будет нарастать.
Разногласия углубятся и внутри США, где общественное мнение об Израиле и Палестине меняется вместе с демографией страны. Большинство представителей поколения Z теперь считают оправданными теракты 7 октября — самые страшные акты насилия против евреев со времен Холокоста. Недовольство среди молодых американцев, меньшинств и прогрессистов непоколебимой поддержкой Израиля президентом Джо Байденом нанесет ущерб демократам на выборах 2024 года.
Однако самый опасный раскол остается между израильтянами и палестинцами. Израильтяне по всему политическому спектру в подавляющем большинстве поддерживают полное уничтожение ХАМАСа, что бы это ни значило и как бы невероятным это ни было. Тем временем все большее большинство палестинцев на Западном берегу реки Иордан и в Газе поддерживают ХАМАС. По-прежнему возможны новые временные прекращения огня в связи с нынешними боевыми действиями в Газе, особенно с учетом сильного международного давления, стоящего за ними… Но крайне маловероятно, что они окажутся устойчивыми. Чем дольше будет продолжаться война, тем больше будет радикализироваться оба населения. Это увеличит риск повстанческих движений в Газе, смертоносных столкновений на Западном берегу реки Иордан и в Иерусалиме, а также террористических атак в Израиле, которые спровоцируют дальнейший военный ответ. Само собой разумеется, что расширение израильско-палестинского насилия делает перспективы возможного решения о двух государствах все более туманными.
Наконец, и, возможно, самое тревожное, что этот конфликт будет разжигать политический и религиозный экстремизм на Ближнем Востоке и в других местах. Демонстрации могут вспыхнуть в арабских и мусульманских странах, когда израильские войска убивают или перемещают большое количество палестинских гражданских лиц в Газе, или в ответ на насилие и репрессии со стороны поселенцев на Западном берегу реки Иордан и в Иерусалиме. Эти беспорядки могут дестабилизировать страны с большим населением палестинских беженцев, такие как Египет и Иордания, и, в крайнем случае, вынудить их правительства разорвать связи с Израилем. Все это время исламские террористические группировки будут использовать изображения и данные о жертвах из Газы в качестве инструментов пропаганды и вербовки, а насилие против евреев резко возрастет во многих странах. Насилие со смертельным исходом, связанное с войной, уже обрушилось на Европу, и Соединенные Штаты также уязвимы.
Риск 3: Разделенная Украина
В этом году Украина будет де-факто разделена, что является неприемлемым результатом для Украины и Запада, который, тем не менее, станет реальностью.
Как минимум, Россия сохранит контроль над территорией, которую она сейчас оккупирует на Крымском полуострове, а также в Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областях — около 18% территории Украины — поскольку война переходит в оборонительную борьбу с довольно статичной линией контроля.
Но теперь у России есть инициатива на поле боя и материальное преимущество, и в 2024 году она может захватить больше территории.
Этот год является переломным моментом в войне: если Украина не решит свои проблемы с живой силой, не увеличит производство оружия и не разработает реалистичную военную стратегию в ближайшее время, она может «проиграть» войну уже в следующем году.
Киев получил сокрушительный удар от ослабления политической и материальной поддержки Украины со стороны США.
Американцы все больше расходятся во мнениях по поводу войны, и многие республиканские законодатели активно выступают против увеличения помощи. Даже если Конгресс одобрит дополнительную военную помощь на 2024 год, это, вероятно, будет последнее значительное ассигнование, которое Киев получит от Вашингтона. Если Дональд Трамп победит, он резко сократит помощь. Если президент Джо Байден победит, еще один большой пакет будет маловероятным, если только демократы не выиграют и Палату представителей, и Сенат.
Перспективы европейской помощи лишь немногим лучше.
Бюджетные проблемы Германии, с одной стороны, растущая венгерская оппозиция, с другой, и отсутствие лидерства со стороны большинства остальных затруднят европейцам восполнение пробела в военной помощи, который американцы оставят в среднесрочной перспективе. В то время как Европа наращивает производственные мощности, у нее нет инфраструктуры для обеспечения большого объема боеприпасов (включая важнейшие артиллерийские снаряды), тяжелых танков, гаубиц и боевых машин пехоты, в которых нуждается Украина.
Материальный баланс также сместился в пользу России. Что касается живой силы, то Россия привлекает значительное количество мужчин к новым контрактам, поэтому в политически чреватой второй мобилизации в этом году пока нет необходимости. Президент Владимир Путин также успешно превратил свою экономику в военную операцию. В 2024 году на войну будет направлено примерно треть государственных расходов и 6% ВВП, а внутреннее производство ракет и артиллерийских снарядов в России сейчас больше, чем до войны. Северная Корея предоставляет большой объем дополнительных боеприпасов, а Иран продолжает поставлять (и теперь производит в России) беспилотники (см. Top Risk #5).
Украина находится в более неспокойном положении. Что касается живой силы, то она должна мобилизовать и обучать новобранцев для повышения качества вооруженных сил. Киев рассматривает возможность мобилизации 500 000 дополнительных военнослужащих, что, вероятно, невозможно, но показывает, в каком затруднительном положении находится Украина, поскольку она противостоит армии гораздо более крупной страны. Киеву также необходимо наращивать внутреннее оборонное производство, особенно беспилотников для поля боя и поражения целей на территории России.
Материальное преимущество России отразится на поле боя, где Москва перехватила инициативу и теперь атакует в Донецкой области, впервые за более чем год демонстрируя ограниченный, но эффективный наступательный потенциал. Россия сформирует дополнительные армии из новобранцев и продолжит развивать наступательный потенциал, усиливая давление на Украину.
Со своей стороны, украинцы будут вынуждены окапываться и обороняться в течение 2024 года, а в войне с преобладанием артиллерии оборона гораздо проще, чем наступление. Это означает, что Киев, вероятно, не потеряет много земли в этом году.
Но Украине нужно будет развивать свои вооруженные силы и к началу года разработать эффективные военные стратегии как на 2024, так и на 2025 год. Украине также необходимо будет положить конец растущей внутренней борьбе между президентской администрацией и военным руководством, которое способствовало провалу прошлогоднего контрнаступления, и другими политическими лидерами, такими как мэр Киева Виталий Кличко.
В результате Украина должна добиться прогресса в мобилизации, обучении, оборонном производстве, разработке стратегии и политической борьбе.
Если Киев преуспеет в решении большинства из этих задач, он будет в сильном положении для защиты своей нынешней территории в ближайшие годы, а будущее может включать в себя жесткие гарантии безопасности со стороны Запада, возможное членство в НАТО, помощь в восстановлении и интеграцию в ЕС — лучшая геополитическая траектория, чем можно было ожидать до российского вторжения два года назад.
Но если это не удастся, Украина, скорее всего, проиграет войну в ближайшем будущем, где проигрыш означает отказ от большей территории в Донецкой и, возможно, Харьковской областях, а затем быть вынужденной пойти на гораздо более невыгодное прекращение огня или урегулирование.
Украина рискует проиграть, но у России нет возможности «победить».
Каких бы долгосрочных успехов ни добились ее силы на Украине, НАТО теперь усилена новыми членами – Финляндией и (скоро) Швецией. В этом месяце ЕС откроет процесс членства для Украины, Грузии и Молдовы, о чем не было и речи до того, как Путин отдал приказ о вторжении. Россия столкнулась с 11 раундами санкций, и еще больше будет на подходе. Половина ее суверенных активов была заморожена, по крайней мере, некоторые из них, вероятно, будут конфискованы для финансирования восстановления Украины. Европа больше не будет покупать сырьевой экспорт России, который вместо этого должен быть продан в Китай, Индию и другие страны по дешевке. Москва оказалась в постоянной зависимости от Пекина. И все это только для того, чтобы получить куски восточной и южной Украины, на консолидацию которых уйдут годы и годы.
Тем не менее, разделенная Украина будет подвержена реальным рискам.
Первый касается Черного моря, где Украина разработала новый экспортный маршрут через прибрежные воды стран-членов НАТО в Босфор. В настоящее время Россия устанавливает в этом районе мины и может начать топить суда уже в этом году. Если Москва по ошибке нанесет удар по судну НАТО или Запада, это может привести к морским войнам между альянсом и Россией.
Уменьшение поддержки Запада и растущая политическая борьба заставят Украину чувствовать себя все более отчаявшимся, что заставит президента Владимира Зеленского стать более склонным к риску (см. вставку в Top Risk #5). Он обратится к асимметричной войне вдали от линии фронта в попытке ослабить российскую армию, держать Украину в заголовках газет и потенциально втянуть НАТО в конфликт. Вероятны и другие целенаправленные убийства, в которых основное внимание будет уделяться лицам, связанным с войной и оккупацией. Украинцы также нанесут глубокие удары беспилотниками и ракетами по Крыму и России по военной и экономической инфраструктуре, возможно, включая российские нефтяные и зерновые объекты в Черном море, что приведет к сбоям на мировом рынке нефти и продовольствия. Также вероятны удары по мосту через Керченский пролив, российским железным дорогам и российским городам, что спровоцирует усиление российских атак на украинские города. Соответственно возрастет риск просчета или несчастного случая, который приведет к потерям со стороны НАТО и втянет Соединенные Штаты непосредственно в войну.
Сокращение политической и материальной поддержки США углубит раскол в трансатлантическом альянсе, который является краеугольным камнем международной системы. Европейцы рассматривают нынешнее и, вероятно, будущие сокращения американской помощи Украине как крен политики «Афганистан 2.0», но с гораздо более высокими ставками для европейской безопасности. Их беспокойство усиливается риском того, что Трамп попытается вывести США из НАТО в случае победы в ноябре. Если Россия одержит верх, Кремль почувствует себя так, как будто он успешно смотрит на Запад сверху вниз по экзистенциальному вопросу, что придаст смелости Путину опираться на страны ЕС и НАТО, которые не поддерживают его (такие как Венгрия и Словакия), и приведет к дальнейшему расколу.
Разделенная Украина также подорвет доверие к США на мировой арене. Соединенные Штаты взяли на себя серьезное обязательство в области безопасности, чтобы помочь Украине защитить себя и вернуть свою землю «столько, сколько потребуется». Внутренняя политика приводит к тому, что США отказываются от этого обязательства, ухудшая имидж США как ненадежного партнера (см. Top Risk #1).
Государства-изгои и ревизионисты будут соответственно поощряться (см. Top Risk #5).
Более того, линия тренда войны сделает Украину политическим проигравшим для Байдена в год выборов, что даст Трампу толчок.
Победа Трампа ускорит это снижение доверия к США.
Риск 4: Неуправляемый ИИ
Пробелы в управлении ИИ станут очевидными в 2024 году, поскольку усилия регулирующих органов дают сбой, технологические компании остаются в основном неограниченными, а гораздо более мощные модели и инструменты ИИ выходят из-под контроля правительств.
Прошлый год принес с собой волну амбициозных инициатив в области искусственного интеллекта, политических заявлений и предлагаемых новых стандартов, с сотрудничеством на необычных фронтах.
Ведущие американские компании в области искусственного интеллекта взяли на себя обязательства по соблюдению добровольных стандартов в Белом доме. Соединенные Штаты, Китай и большинство стран G20 подписали Декларацию Блетчли-Парка о безопасности ИИ. Белый дом издал новаторский указ об искусственном интеллекте. Европейский Союз наконец-то согласовал свой широко разрекламированный Закон об искусственном интеллекте. А Организация Объединенных Наций созвала консультативную группу высокого уровня (членом которой является Иэн).
Но прорывы в области искусственного интеллекта происходят гораздо быстрее, чем усилия по управлению. В 2024 году этот пробел в управлении ИИ будет усугубляться четырьмя факторами:
1) Политика. По мере создания структур управления политические или институциональные разногласия заставят их ограничивать свои амбиции. Наименьший общий знаменатель того, что может быть согласовано правительствами на политическом уровне и что технологические компании не видят в качестве ограничения для своих бизнес-моделей, не будет соответствовать тому, что необходимо для устранения рисков, связанных с ИИ. Это приведет к разрозненному подходу к тестированию основополагающих моделей ИИ, отсутствию согласия о том, как работать с ИИ с открытым и закрытым исходным кодом, а также к отсутствию требований к оценке влияния инструментов ИИ на население до их развертывания. Предлагаемое учреждение по типу Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) для ИИ было бы полезным первым шагом на пути к общему глобальному научному пониманию технологии и ее социальных и политических последствий, но для этого потребуется время. и не собирается «исправлять» риски безопасности ИИ в одиночку, так же как МГЭИК не устранила изменение климата.
2) Инерционность. Внимание правительства ограничено, и как только ИИ перестанет быть «актуальной вещью», большинство лидеров перейдут к другим, более политически значимым приоритетам, таким как войны (см. Top Risks #2 и #3) и глобальная экономика (см. Top Risk #8). В результате большая часть необходимой срочности и приоритизации инициатив по управлению ИИ отойдет на второй план, особенно в тех случаях, когда их реализация требует от правительств жестких компромиссов. Как только внимание отвлечет внимание, потребуется серьезный кризис, чтобы снова выдвинуть этот вопрос на передний план.
3) Дезертирство. Крупнейшие заинтересованные стороны в области ИИ до сих пор решили сотрудничать в области управления ИИ, а сами технологические компании взяли на себя обязательства по соблюдению добровольных стандартов и ограничений. Но по мере того, как технологии развиваются и их огромные преимущества становятся самоочевидными, растущая привлекательность геополитических преимуществ и коммерческих интересов будет стимулировать правительства и компании отказываться от необязательных соглашений и режимов, к которым они присоединились, чтобы максимизировать свои выгоды, или вообще не присоединяться.
4) Технологическая скорость. Искусственный интеллект будет продолжать быстро совершенствоваться, а его возможности будут удваиваться примерно каждые шесть месяцев — в три раза быстрее, чем закон Мура. GPT-5, следующее поколение большой языковой модели OpenAI, должно выйти в этом году, но будет устареть из-за очередного, пока еще немыслимого прорыва, который произойдет через несколько месяцев. По мере того, как модели ИИ становятся экспоненциально более функциональными, сама технология опережает усилия по его сдерживанию в режиме реального времени.
Это подводит нас к основной проблеме управления ИИ: реагирование на ИИ заключается не столько в регулировании технологии (что выходит далеко за рамки правдоподобного сдерживания), сколько в понимании бизнес-моделей, способствующих ее расширению, а затем ограничении стимулов (капитализм, геополитика, человеческая изобретательность), которые продвигают ее в потенциально опасных направлениях. На этом фронте никакие механизмы управления в ближайшей перспективе не приблизятся. В результате получается Дикий Запад с искусственным интеллектом, напоминающий в значительной степени неуправляемый ландшафт социальных сетей, но с большим потенциалом причинения вреда.
На 2024 год выделяются два риска. Первая – это дезинформация. В год, когда четыре миллиарда человек придут на избирательные участки, генеративный ИИ будет использоваться отечественными и зарубежными субъектами, в частности Россией, чтобы влиять на избирательные кампании, разжигать раскол, подрывать доверие к демократии и сеять политический хаос в беспрецедентных масштабах. Резко разделенные западные общества, где избиратели все чаще получают доступ к информации из эхо-камер социальных сетей, будут особенно уязвимы для манипуляций. Кризис глобальной демократии сегодня с большей вероятностью будет вызван дезинформацией, созданной искусственным интеллектом и управляемой алгоритмами, чем каким-либо другим фактором.
Помимо выборов, дезинформация, созданная искусственным интеллектом, также будет использоваться для обострения текущих геополитических конфликтов, таких как войны на Ближнем Востоке и в Украине (см. Top Risks #2 и #3).
Кремлевские пропагандисты недавно использовали генеративный ИИ для распространения фейковых историй о президенте Украины Владимире Зеленском в TikTok, X и на других платформах, которые затем были названы республиканскими законодателями в качестве причин не поддерживать дальнейшую помощь США Украине. В прошлом году дезинформация о ХАМАСе и Израиле также распространялась со скоростью лесного пожара. Несмотря на то, что многое из этого произошло без ИИ, эта технология вот-вот станет основным фактором, определяющим быстрые политические решения. Смоделированные изображения, аудио и видео, усиленные в социальных сетях армиями ботов с искусственным интеллектом, будут все чаще использоваться комбатантами, их сторонниками и агентами хаоса для влияния на общественное мнение, дискредитации реальных доказательств и дальнейшего разжигания геополитической напряженности во всем мире.
Второй неминуемый риск – это распространение. Если до сих пор в сфере искусственного интеллекта доминировали США и Китай, то в 2024 году новые геополитические игроки — как страны, так и компании — смогут разрабатывать и приобретать прорывные возможности искусственного интеллекта. К ним относятся поддерживаемые государством модели на больших языках и передовые приложения для использования в разведке и национальной безопасности. Между тем, искусственный интеллект с открытым исходным кодом расширит возможности злоумышленников по разработке и использованию нового оружия и повысит риск несчастных случаев (даже если он также открывает непостижимые экономические возможности).
ИИ — это «серый носорог», и его положительные стороны легче предсказать, чем отрицательные. В этом году он может оказать или не оказать разрушительное влияние на рынки или геополитику, но рано или поздно это произойдет.
Чем дольше ИИ остается неуправляемым, тем выше риск системного кризиса и тем сложнее правительствам будет наверстать упущенное.
Риск 5: Ось изгоев
Россия, Северная Корея и Иран являются самыми могущественными государствами-изгоями в мире.
И они работают над укреплением своего сотрудничества с тех пор, как Россия вторглась в Украину в феврале 2022 года, объединенные драконовскими санкциями, введенными против них, их общей ненавистью к США и их готовностью нарушать международное право, чтобы нарушить глобальный статус-кво, который, по их мнению, служит интересам Запада за их счет. Они являются агентами хаоса в сегодняшнем геополитическом порядке, стремящимися подорвать существующие институты, правительства и принципы, которые их поддерживают.
Когда-то Россия рассматривала Северную Корею в лучшем случае как помеху, а в худшем — как обузу, она стала важным ресурсом для военных усилий Владимира Путина в Украине благодаря своему статусу изгоя, милитаризованной экономике и большим запасам артиллерийских боеприпасов советского стандарта.
На встрече на Дальнем Востоке России в сентябре 2023 года Ким Чен Ын и Путин заключили сделку, по которой северокорейские артиллерийские снаряды, ракеты и баллистические ракеты отправляются в Россию в обмен на российское продовольствие, энергоносители и, что самое главное, технологическую помощь, особенно в разработке и развертывании спутников.
Россия и Иран, давние партнеры в стремлении защитить режим Башара Асада в Сирии, также повысили уровень своих отношений от ограниченного тактического альянса до более всеобъемлющего и стратегического военного и экономического партнерства. Тегеран поставлял Москве беспилотники-камикадзе для террора украинских городов, которые сейчас также строятся в России, и использовал свой многолетний опыт, чтобы помочь Москве обойти западные санкции. Со своей стороны, Россия стала главным внешним поставщиком оружия для Ирана, его главным источником иностранных инвестиций и ключевым торговым партнером. Москва также обеспечивает дипломатическое прикрытие ядерной программы Тегерана в Совете Безопасности ООН и установила теплые отношения с иранскими прокси, воюющими с США и Израилем на Ближнем Востоке.
Несмотря на то, что двусторонние связи Северной Кореи и Ирана менее заметны, чем двусторонние связи России в рамках оси, они имеют многолетнюю историю сотрудничества в области разработки ядерного оружия и баллистических ракет. Это сотрудничество, как сообщается, распространяется на Северную Корею, поставляющую оружие и ракеты ХАМАСу, хуситам и другим поддерживаемым Ираном группировкам боевиков.
В 2024 году более глубокое согласование и взаимная поддержка между этими государствами-изгоями будут представлять собой растущую угрозу глобальной стабильности, поскольку они наращивают возможности друг друга и действуют все более скоординированными и разрушительными способами на мировой арене.
Россия будет основным фактором риска, поскольку она стремится укрепить свой военный потенциал в Украине, одновременно пытаясь отвлечь внимание Запада от других стран. В обмен на северокорейские артиллерийские снаряды и ракеты для продолжения войны на истощение Москва предоставит Пхеньяну технологии и ноу-хау для продвижения своих ракетных, подводных и спутниковых программ, что будет иметь серьезные последствия для безопасности в Северо-Восточной Азии. А в обмен на усиленное предоставление иранских беспилотников, боеприпасов, ослабления санкций и баллистических ракет для нанесения ударов по украинским городам Москва готова поставить Тегерану истребители и передовые технологии вооружения. Наряду с растущей российской поддержкой иранских прокси, это изменит региональный баланс сил в пользу Ирана в то время, когда Тегеран и его доверенные лица представляют собой гораздо более прямую угрозу безопасности для Запада (см. Top Risk #2). Обе двусторонние сделки укрепят позиции России в Украине и увеличат ущерб и издержки войны (см. Top Risk #3).
Суровость существующих западных санкций против всех трех государств-изгоев и тесное сотрудничество между ними означают, что их не остановит страх перед дальнейшими санкциями и изоляцией.
Это подтолкнет их к ведению асимметричной войны, не прибегая к прямым военным атакам на США и Европу, в том числе с помощью кибератак, поддержки терроризма и кампаний по дезинформации, призванных сорвать выборы и посеять хаос. В более общем плане, скоординированное нарушение санкций и правил стран оси подорвет непреодолимую и сдерживающую силу западных санкций, придав смелости другим потенциальным изгоям.
Стоит отметить, что Китай не является членом оси изгоев.
Пекин открыто не осудил российскую агрессию в Украине, но и не одобрил вторжение и не сделал многого, чтобы помочь военным усилиям Путина, помимо покупки нефти со скидкой и продолжения потоков товаров двойного назначения. (Если бы Индия и ОАЭ были менее дружелюбны к Соединенным Штатам, аналитики сравнивали бы их политику в отношении России с политикой Китая.) Пекин с опаской наблюдает за углублением сотрудничества в области безопасности между Москвой и Пхеньяном — действительно, китайские официальные лица не знали о поездке Кима в Россию до тех пор, пока об этом не было публично объявлено. И они были уязвлены этим. И хотя Пекин увеличил импорт нефти из Тегерана и оказал ему дипломатическую поддержку, у него нет никакого желания ставить под угрозу свои более стратегически важные интересы в Персидском заливе (особенно связи с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами), помогая Ирану создавать региональные проблемы.
Тем не менее, Китай часто получает выгоду от антизападных операций трех изгоев и де-факто поддерживает политику нейтралитета в поддержку оси. Действительно, без активного согласия со стороны Китая преступная деятельность стран оси была бы менее эффективной. Не нарушая международных санкций и не ставя под угрозу свои собственные интересы, можно ожидать, что Пекин продолжит вести дела с осью и легитимировать ее, поскольку она подрывает позиции США и их союзников в этом году.
Здесь уместно сделать три предостережения. Во-первых, опора России, Ирана и Северной Кореи друг на друга является признаком их отчаяния и слабости на мировой арене. Когда ваши лучшие (и почти единственные) друзья — это два государства-изгоя, вы попадаете в беду. Во-вторых, все они стремятся избежать активной войны с Западом, что означает дальнейшую осторожность при эскалации прямых атак на Соединенные Штаты или их основных союзников. И в-третьих, несмотря на общую заинтересованность в том, чтобы посеять хаос, диктаторы с трудом доверяют друг другу, что делает Антанту хрупкой. Эта ось представляет собой союз удобства и возможностей; Его члены не являются ни стратегическими, ни идеологическими партнерами — они сосредоточены в первую очередь на выживании режима и геополитических выгодах. Таким образом, их отношения останутся в основном деловыми.
Тем не менее, не следует недооценивать разрушительный потенциал их растущего сотрудничества, особенно при поддержке или, по крайней мере, при закрытии глаз со стороны Пекина.
ОПАСНЫЕ ДРУЗЬЯ АМЕРИКИ
Враги Америки становятся все более опасными, но даже ее друзья могут втянуть ее в расширенные конфликты в этом году.
Владимир Зеленский. Президент Джо Байден является самым верным сторонником Украины с момента вторжения России в феврале 2022 года. Пообещав оставаться рядом с Киевом «столько, сколько потребуется», он выделил 113 миллиардов долларов на военную и другую помощь, которая оказалась жизненно важной для способности украинцев защитить себя. Байден сделал это, несмотря на то, что он не любит президента Зеленского и не доверяет ему. Однако политическая поддержка Украины в США пошатнулась по мере того, как война затягивалась, что серьезно подорвало способность Байдена продолжать получать помощь после этого года. И если Дональд Трамп, который считает Зеленского личным противником, победит в ноябре, украинцы могут попрощаться со своим самым большим сторонником (см. Top Risk #1). Трещины появились и внутри Украины, где борьба между Зеленским и главнокомандующим Вооруженными силами Валерием Залужным (по поводу военной стратегии), а также мэром Киева Виталием Кличко (по поводу якобы авторитарного руководства Зеленского) выплеснулась наружу, угрожая украинскому политическому единству и подпитывая еще больший скептицизм среди друзей Киева.
Находясь под давлением внутри страны и разочарованный как уменьшающейся поддержкой США, так и растущими трудностями на поле боя, отчаявшийся Зеленский будет готов пойти на большие риски, чтобы переломить ход войны и сохранить свои политические позиции до того, как Трамп потенциально вступит в должность (см. Top Risk #3). Это включает в себя более агрессивные атаки на цели в России, Крыму и Черном море, угрожая ответными действиями со стороны России и потенциально вынуждая Соединенные Штаты принимать более непосредственное участие в войне.
Биньямин Нетаньяху. Израиль является ближайшим союзником Америки на Ближнем Востоке, единственной демократией в регионе и крупнейшим совокупным получателем иностранной помощи США. Неудивительно, что Байден, называющий себя сионистом и давний сторонник Израиля, решительно поддержал первоначальный ответ Израиля на атаки ХАМАСа 7 октября, несмотря на его сложные отношения с премьер-министром Биньямином Нетаньяху. С тех пор, однако, между ними возник публичный раскол по поводу ведения и эндшпиля войны в Газе. Они также расходятся во мнениях по поводу роли, которую Палестинская администрация должна играть в послевоенном управлении Газой, а также по поводу жизнеспособности решения о двух государствах. По сути, Байден хочет, чтобы война закончилась, в то время как у Нетаньяху есть политические и личные причины для ее продолжения или даже эскалации.
Преисполненный решимости остаться у власти и не попасть в тюрьму, а также воодушевленный возможностью того, что его друг Трамп вернется к власти в январе 2025 года, Нетаньяху будет сопротивляться давлению со стороны Байдена, чтобы положить конец войне. Он будет игнорировать призывы к сдержанности в Газе, в то же время ожидая усиления конфликта с Хезболлой на севере (см. Top Risk #2). Он также продолжит нагнетать напряженность на Западном берегу реки Иордан и препятствовать любым усилиям по созданию палестинского государства в будущем. В результате Соединенные Штаты будут неразрывно связаны с усиливающимся конфликтом, на который они имеют ограниченное влияние, что еще больше обострит отношения США с арабским миром, Глобальным Югом и даже некоторыми союзниками, а также создаст политические проблемы для Байдена внутри страны. Если Нетаньяху решит нанести превентивный удар по «Хезболле» или даже по самому Ирану, США окажутся втянутыми в гораздо более широкую войну на Ближнем Востоке.
Уильям Лай. Давняя политика Вашингтона «одного Китая» и его сотрудничество с Тайванем в области безопасности сыграли решающую роль в сдерживании как китайского вторжения, так и провозглашения независимости от Тайбэя. Хотя Байден неоднократно заявлял, что США будут защищать Тайвань от нападения Китая, «стратегическая двусмысленность» остается официальной позицией, и президент не хочет рисковать кризисом с Пекином из-за острова. Но непростой статус-кво в Тайваньском проливе скоро будет проверен, если Тайвань изберет вице-президента Уильяма Лая, кандидата от правящей партии, которого Китай считает самым активным лидером Тайваня за независимость за поколение, в качестве президента (а его напарника Сяо Би Хима, бывшего представителя Тайваня в США, в качестве вице-президента).
В то время как Байден будет выступать против любых де-юре шагов Лая по обретению независимости, внутренняя политика тайваньского вопроса не позволит президенту США возражать против меньших, символических шагов к де-факто автономии, которые Лай, вероятно, предпримет. Тем не менее, даже этого будет достаточно, чтобы спровоцировать беспрецедентный военный ответ со стороны Пекина, такой как нарушение воздушного пространства или вод Тайваня или проведение досмотров судов. Байден будет вынужден ответить на китайскую агрессию демонстрацией решимости в поддержку Тайбэя, что может поставить под угрозу американо-китайскую оттепель и рискнуть опасным циклом эскалации.
Украина, Израиль и Тайвань останутся основными союзниками США. Но преследование их лидерами своих национальных, а иногда и личных интересов еще больше втянет Вашингтон в растущие конфликты.
Риск 6: Отсутствие восстановления в Китае
Любые зеленые ростки в китайской экономике только породят ложные надежды на восстановление, поскольку экономические ограничения и политическая динамика препятствуют устойчивому восстановлению роста.
Консолидация власти на вершине (Eurasia Group Top Risk #2 на 2023 год) подавила политические дебаты и животный настрой, так же как прошлые двигатели роста Китая были исчерпаны, и правительство мало что сделает, чтобы обратить вспять любую из этих тенденций.
Неспособность Пекина справиться с неустойчивой моделью роста страны, финансовой хрупкостью, недостаточным спросом и кризисом доверия обнажит пробелы в легитимности Коммунистической партии Китая (КПК) и повысит риск социальной нестабильности.
Мы уже видели, как в 2023 году появляются предупреждающие признаки углубления недомогания, начиная с ухода иностранных инвесторов и снижения прогноза Moody’s и заканчивая застопорившимися покупками недвижимости и падением фондового рынка. В этом году аппетит к реинвестированию в страну будет по-прежнему сдерживаться расплывчатыми и противоречивыми политическими сигналами, растущими опасениями по поводу геополитических рисков и продолжающимися репрессиями со стороны КПК.
Сохранение таких ограничений, как неблагоприятная демография, снижение преимуществ в стоимости рабочей силы, высокая задолженность (особенно на местном уровне), усилия Запада по снижению рисков и продолжающаяся зависимость от государственных инвестиций для экономического роста, еще больше уменьшат надежды на возрождение китайской экономики. В то время как Пекин будет пытаться восстановить доверие и поддержать спрос, вкладывая больше денег в решение проблемы, строя еще больше инфраструктуры для достижения своего вероятного целевого показателя роста в 5% (снова) к 2024 году, его усилия будут иметь ограниченный эффект в отсутствие настоящего сдвига в сторону смелых реформ.
Четыре дополнительных экономических фактора будут препятствовать восстановлению в 2024 году:
1) Затухающий отскок нулевого уровня Covid. Попутный ветер от прошлогоднего открытия исчезнет, поскольку замедление роста доходов, более высокая безработица, фискальная консолидация местных органов власти, падение цен на недвижимость и каскадные дефолты будут давить на доверие и потребление.
2) Слабость недвижимости. Сектор недвижимости, который ранее был опорой экономики Китая, не обеспечит долгожданного роста, несмотря на недавние усилия по стабилизации, при этом новое строительство остается анемичным из-за слабого спроса покупателей жилья и резкого падения покупок земли застройщиками в течение последних двух лет.
3) Низкий внешний спрос. Международный спрос на китайский экспорт, особенно из США и Европы, окажется менее устойчивым, чем в 2023 году, ограниченный высокими процентными ставками и медленным глобальным ростом (см. Top Risk #8).
4) Экономическая реакция правительства. Неуклюжий подход Пекина к возникающим эпизодам финансового стресса, таким как дефолты застройщиков и крах банков (в отличие от более масштабных и упреждающих реформ), подорвет доверие и подвергнет испытанию и без того напряженные административные возможности правительства.
Кроме того, есть политика. Концентрация власти президентом Си Цзиньпином и приоритет безопасности над экономическим ростом не только повлияют на доверие потребителей, бизнеса и инвесторов, но и заставят режим медленнее реагировать на растущую экономическую и финансовую уязвимость. Это не означает, что Китаю грозит неминуемый кризис. Скорее, эти условия усугубят экономическое недуг страны и обнажат трещины в видимости компетентности и легитимности КПК.
В отсутствие маловероятного ослабления хватки Си Цзиньпина или радикального поворота в сторону широкомасштабных потребительских стимулов и структурных реформ, которые восстановят доверие и возобновят рост, экономика Китая будет отставать в течение 2024 года.
В то время как правление КПК стабильно, в долгосрочной перспективе сохраняется риск того, что Пекин будет слишком медленно реагировать на тревожные признаки финансового заражения и социальных волнений, увеличивая вероятность того, что правительство может однажды потерять контроль над обоими.
Риск 7: Борьба за критически важные минералы
В 2024 году правительства по всему миру примут протекционистские меры, которые нарушат потоки критически важных минералов, увеличат волатильность цен и изменят цепочки поставок.
Критически важные минералы находятся выше по течению практически во всех секторах, которые будут стимулировать рост, инновации и национальную безопасность в 21 веке, от чистой энергетики до передовых вычислений, биотехнологий, транспорта и обороны. Добыча этого важного сырья асимметрично распределена по географическим регионам, при этом в отдельных странах добывается не менее половины мировых запасов лития (Австралия), кобальта (Демократическая Республика Конго), никеля (Индонезия) и редкоземельных элементов (Китай). Между тем, от 60% до 90% наиболее важных минералов перерабатываются и рафинируются в Китае.
Высококонцентрированный характер добычи, переработки и переработки критически важных минералов делает цепочки поставок полезных ископаемых уязвимыми к узким местам и узким местам. Но не все критически важные минералы одинаковы. Некоторые из них, такие как галлий и германий, используемые в полупроводниках и солнечных панелях, могут быть частично заменены на другие элементы в случае нехватки поставок. Тем не менее, другие, такие как литий и графит — «металлы для аккумуляторов», необходимые для производства электромобилей — менее заменимы. Наиболее уязвимыми являются цепочки поставок для нишевых неликвидных и преимущественно китайских редкоземельных металлов, таких как неодим и диспрозий, необходимых во всем, от бытовой электроники до высокотехнологичных оборонных приложений.
Спрос на критически важные минералы вырос в последние годы, поскольку страны с развитой экономикой, такие как Соединенные Штаты и Европейский союз, начали субсидировать внутреннее производство для развития своего передового сектора вычислительной техники и чистой энергетики на фоне растущей технологической конкуренции с Китаем. Тем не менее, способность этих стран удовлетворить растущий спрос на полезные ископаемые, созданный этой промышленной политикой, осложняется их зависимостью от полезных ископаемых, контролируемых Китаем. Это настолько глубокая стратегическая уязвимость, что Пентагон пошел на беспрецедентный шаг, напрямую финансируя горнодобывающие и перерабатывающие операции. Союзные США страны также заключили многосторонние соглашения, такие как Партнерство по безопасности полезных ископаемых, направленное на увеличение поставок внутри страны и от дружественных торговых партнеров. Однако в обоих случаях длительные сроки реализации новых проектов по добыче и переработке гарантируют, что эти усилия не устранят уязвимости в поставках в ближайшее время.
Что еще хуже для себя, США и ЕС также ввели ограничения на импорт в попытке снизить свою зависимость от Китая и способствовать более чистым цепочкам поставок. Проблема с этой стратегией заключается в том, что строгие требования к происхождению полезных ископаемых в США и законы о чистых цепочках поставок в Европе — первые сосредоточены на национальной безопасности, а вторые — на правах человека, экологических стандартах и стандартах устойчивого развития — ограничивают закупки критически важных минералов геополитически приемлемыми источниками, что усугубляет проблемы с поставками и увеличивает волатильность цен.
В то время как США и Европа борются за добычу полезных ископаемых, правительства многих стран-производителей вводят все большее количество экспортных ограничений на эти полезные ископаемые.
Страны, расположенные на вершинах сырьевых месторождений – в основном, но не исключительно, развивающиеся страны – видят уникальную возможность использовать свое положение в самых важных мировых цепочках поставок для привлечения инвестиций, создания рабочих мест, удержания прибыли, продвижения вверх по цепочке создания стоимости и получения внешнеполитических рычагов. К ним относятся признанные игроки на рынке критически важных полезных ископаемых, такие как Австралия, Канада, Чили, Демократическая Республика Конго, Индонезия и Замбия, а также страны со слабо разработанными месторождениями полезных ископаемых в Африке к югу от Сахары, Южной Азии и Ближнем Востоке. Многие из них начали и будут продолжать вводить меры по экспорту минерального сырья, которые создают неэффективность рынка, увеличивают волатильность цен и рискуют подорвать частные инвестиции и производство. Наиболее важным является то, что Китай совершенствует режим экспортного контроля, чтобы использовать свое доминирование в полезных ископаемых в надежде получить рычаги влияния в своей расширяющейся технологической конкуренции с Соединенными Штатами и их союзниками. В прошлом году Пекин ввел ограничения на экспорт галлия, германия и графита, а в конце декабря правительство ввело запрет на экспорт оборудования, используемого для очистки и разделения редкоземельных элементов.
В этом году конкурирующее давление со стороны импортеров и экспортеров критически важных минералов станет острым, поскольку правительства активизируют использование промышленной политики и торговых ограничений.
Что касается импортеров, то в 2024 году в Северной Америке и Европе будет запущена волна новых гигафабрик по производству электромобилей, на которые распространяются строгие требования к источникам поставок. Новые правила Казначейства США, вступившие в силу 1 января, вводящие ограничения на право на получение субсидий для цепочек поставок электромобилей, направленные непосредственно на противодействие доминированию Пекина в цепочках поставок металлов для аккумуляторов, проверят способность Америки закупать некитайские минералы и связанные с ними товары.
Что касается экспортеров, то Китай начнет применять требования к экспортному лицензированию графита, которые он установил в прошлом году в ответ на экспортный контроль США в отношении его полупроводниковой промышленности. Редкоземельные элементы могут быть следующими. Президент Джоко Видодо (Джокови) может распространить ограничения на экспорт никеля из Индонезии на другие металлы, такие как медь, в преддверии президентских выборов в этом году; В то время как Джокови больше не будет баллотироваться, лидер гонки за его преемника, Прабово Субианто, в случае избрания будет способствовать ресурсному национализму Джакарты. В странах Африки к югу от Сахары Танзания введет запрет на экспорт лития-сырца, Нигерия введет запрет на экспорт минеральных руд, принятый в прошлом году, а Гана рассмотрит аналогичную политику. Эти шаги ограничат поток критически важных минералов и могут нарушить важные цепочки поставок, такие как цепочки поставок западных производителей аккумуляторов для электромобилей, в случае запрета на экспорт графита из Китая.
Риск 8: Нет права на ошибку
Глобальный инфляционный шок, начавшийся в 2021 году, продолжит оказывать мощное экономическое и политическое давление в 2024 году. Высокие процентные ставки, вызванные упорной инфляцией, замедлят рост во всем мире. Поскольку буферные резервы макроэкономической политики в значительной степени исчерпаны, правительства будут иметь ограниченные возможности для стимулирования роста или реагирования на потрясения, что повысит риск финансового стресса, социальных волнений и политической нестабильности.
Несмотря на то, что в 2023 году наблюдалось значительное замедление инфляции и окончание цикла ужесточения денежно-кредитной политики, глобальные процентные ставки остаются крайне ограничительными. Несмотря на ожидания существенного смягчения денежно-кредитной политики, устойчиво превышающая целевой уровень инфляции приведет к тому, что центральные банки сохранят процентные ставки на высоком уровне в 2024 году. Их усилия по охлаждению инфляции, не провоцируя рецессию, будут затруднены инфляционным давлением, которое они не смогут контролировать: продолжающаяся война в Украине будет поддерживать высокие и волатильные цены на сырьевые товары (см. Top Risk #3), продолжающаяся война на Ближнем Востоке повысит транспортные расходы и нарушит глобальные цепочки поставок (см. Top Risk #2). а Эль-Ниньо будет угрожать ценам на продукты питания (см. Top Risk #9). Более того, политические и геополитические расчеты крупных производителей нефти будут поддерживать цены на нефть, которые обычно выступают в качестве контрциклического стабилизатора в периоды низких темпов роста, на относительно высоком уровне, в то время как промышленная политика, направленная на повышение национальной безопасности и устойчивости цепочек поставок, приведет к растущей геоэкономической фрагментации и повышению цен.
Устойчивая инфляция и жесткие финансовые условия ослабят глобальный спрос и усугубят экономическую нестабильность. Столкнувшись с постоянным инфляционным давлением и растущими затратами на обслуживание долга, домохозяйства и компании будут сокращать расходы. Лица, определяющие налогово-бюджетную политику, особенно те, кто находится под давлением рыночного стресса, не захотят вмешиваться, вместо этого сосредоточившись на сокращении государственных расходов после нескольких лет дефицита, связанного с пандемией. Экономический рост в Китае, который когда-то был страховочной сеткой во время глобальных спадов, останется слишком слабым, чтобы восполнить этот пробел (см. Top Risk #6). В результате в большей части мира будет наблюдаться вялый рост, и многие страны погрузятся в рецессию.
Поскольку пространство для маневра в политике уже сократилось из-за мер по борьбе с пандемией, усилий по «снижению рисков», энергетического перехода, российско-украинской войны и резкого роста процентных расходов, любые дополнительные негативные шоки предложения побудят центральные банки ужесточить, а не ослабить денежно-кредитную политику для сдерживания инфляционных ожиданий, что еще больше замедлит рост. В то же время углубление политических разногласий во многих странах и геополитическая напряженность между ними сократят возможности для внутреннего реагирования на кризисы и координации глобальной политики.
Эти экономические препятствия углубят недовольство избирателей в год, когда две трети взрослого населения в демократическом мире пойдут на избирательные участки, что нанесет ущерб слабым должностным лицам и усилит популистских соперников. В Соединенных Штатах, несмотря на улучшение экономических показателей, негативное восприятие экономики будет тормозить переизбрание президента Джо Байдена, в то время как в Соединенном Королевстве Консервативная партия будет отстранена от участия на фоне слабого роста. Тем временем в Южной Африке правящий Африканский национальный конгресс впервые после окончания апартеида столкнулся с перспективой потери парламентского большинства из-за хронически слабой экономики.
В странах, где выборы не запланированы на 2024 год, сокращение экономического пирога вызовет более ожесточенные бои за распределение скудных ресурсов, что приведет к социальным волнениям и политической нестабильности. Те, у кого самые низкие темпы роста, самый высокий уровень долга и самая спорная политика, будут наиболее уязвимы. Некоторые правительства будут находиться под сильным давлением, чтобы принять неустойчивую с финансовой точки зрения популистскую или неортодоксальную политику, что, в свою очередь, усугубит их проблемы с инфляцией и долгами. В Нигерии народное недовольство подорвет способность правительства продвигать приоритеты реформ, такие как отмена субсидий на топливо и обеспечение большей гибкости на валютном рынке. В Бразилии замедление темпов роста экономики и неустойчивые рейтинги одобрения правительства вынудят президента Луиса Инасиу Лулу да Силву ослабить фискальную систему страны. И только что избранный для осуществления радикальных изменений, президент Аргентины Хавьер Милей будет изо всех сил пытаться устранить глубокие экономические дисбалансы на фоне растущей социальной реакции.
Повышенная экономическая, финансовая и политическая напряженность спровоцирует долговой кризис в странах с формирующимся рынком и пограничных экономиках с наименьшей способностью к реагированию. В дополнение к тем, кто уже проходит реструктуризацию долга (Замбия, Гана, Шри-Ланка), такие заемщики, как Пакистан и Египет, могут быть вынуждены объявить дефолт по своим долгам. Крупнейшие страны-кредиторы, в первую очередь Китай, не захотят предоставлять существенное многостороннее облегчение долгового бремени. Между тем, развитые рынки с высоким уровнем долга, такие как Италия и Канада, также столкнутся с фискальными и финансовыми трудностями в этих условиях. Несмотря на то, что у них будет достаточно экономических и политических возможностей для решения этих проблем, растущие расходы на обслуживание долга вытеснят расходы на общественные блага.
В то время как финансовые рынки оказались устойчивыми в 2023 году, устойчиво высокие процентные ставки, вялый рост и исчерпанные буферы повысят риск того, что что-то сломается. Прошлогодняя волатильность рынка облигаций и банковский кризис, вызванные крахом Silicon Valley Bank, могут вернуться, или другие чувствительные к процентным ставкам рынки, такие как недвижимость, корпоративный долг и страхование, могут столкнуться с реальным стрессом. В условиях замедления экономического роста и сохранения жесткой политики неизбежны дальнейшие несчастные случаи.
Риск 9: Эль-Ниньо вернулся
После четырехлетнего отсутствия мощный климатический режим Эль-Ниньо достигнет пика в первой половине этого года, что принесет экстремальные погодные явления, которые приведут к отсутствию продовольственной безопасности, усилению нехватки воды, нарушению логистики, распространению болезней и усилению миграции и политической нестабильности.
Эль-Ниньо — это предсказуемая закономерность, которая увеличивает частоту и масштабы экстремальных погодных явлений, таких как волны тепла, засухи, штормы и наводнения, из-за более высоких глобальных температур, вызванных более теплыми течениями и ветрами в Тихом океане. В последний раз, когда был сильный Эль-Ниньо (в 2016 году), он способствовал тому, что тот год стал самым жарким за всю историю наблюдений. Однако с тех пор базовые температуры еще больше увеличились из-за изменения климата. С учетом того, что пик Эль-Ниньо приходится на первую половину года, а его влияние на глобальные температуры отстает на несколько месяцев, 2024 год, вероятно, установит новый рекорд.
Эль-Ниньо затронет большую часть мира, но больше всего пострадают страны Индо-Тихоокеанского региона, Латинской Америки и Южной Африки. Южная и Юго-Восточная Азия, Центральная Америка, северная часть Южной Америки и Австралия рискуют столкнуться с затяжными засушливыми периодами и рекордно высокими температурами, что увеличивает вероятность необычайно сильной и широко распространенной засухи.
В Бразилии засушливые условия в некоторых районах страны усугубят риск пожаров, ускоряя вырубку лесов и угрожая источникам пресной воды и производства гидроэлектроэнергии. На севере США и Канады также, вероятно, будет теплая и сухая погода, что приведет к повышенному риску лесных пожаров после беспрецедентного сезона 2023 года, когда пожары охватили канадские леса и окутали Нью-Йорк густым облаком дыма.
Дальше на юг увеличение количества осадков может вызвать внезапные наводнения в Калифорнии после нескольких лет засухи, в то время как на юго-востоке США также ожидается более высокое, чем обычно, количество осадков. Восточная Африка столкнется с более высоким риском наводнений в восточной части Африканского Рога и засухи вглубь страны, в то время как Южная Африка может столкнуться с повышением температуры и усилением засухи.
В некоторых регионах экстремальные погодные условия, вызванные Эль-Ниньо, поставят под угрозу сельскохозяйственное производство, что может привести к серьезным перебоям в поставках продовольствия.
В Южной и Юго-Восточной Азии плохие урожаи риса, пшеницы, кукурузы, пальмового масла, сахара и кофе будут особенно разрушительными, учитывая и без того высокие цены на продовольствие. Засуха в Южной Африке особенно затронет Южную Африку, Зимбабве и Мозамбик, крупнейших в регионе производителей пшеницы и кукурузы, в то время как засуха в Бразилии и Австралии может еще больше ограничить поставки пшеницы, кукурузы и риса. Животноводство и рыболовство будут подвержены повышенному риску серьезных потерь из-за суровых погодных условий.
Локальные перебои с поставками продовольствия в некоторых регионах приведут к росту цен на продовольствие, усилят отсутствие продовольственной безопасности и спровоцируют беспорядки.
Несмотря на то, что цены на некоторые основные продукты питания в мире снизились по сравнению с недавними максимумами, возобновление ценового давления приведет к социальной и политической нестабильности в странах, где цены на продовольствие остаются высокими, таких как Пакистан, Шри-Ланка, Филиппины, Индонезия и Малайзия. Высокие цены на продовольствие также усилят нестабильность в таких регионах, как Северная Африка и Ближний Восток, которые в значительной степени зависят от импорта продовольствия, причем Египет, Тунис и Ливан относятся к числу наиболее уязвимых стран.
Эль-Ниньо усилит нехватку воды в регионах с высокой концентрацией водоемких отраслей – глобальный риск, о котором мы говорили в прошлом году, и который Эль-Ниньо может усугубить. Засухи усложнят логистику речного и канального транспорта.
Еще более низкий уровень воды в Панамском канале еще более резко нарушит работу одного из самых загруженных судоходных узлов в мире. Сокращение выработки гидроэлектроэнергии и атомной энергии является связанной с этим проблемой, особенно в некоторых частях Южной Америки, Южной и Юго-Восточной Азии, Европы и Восточной Африки. Наконец, усилится конкуренция за общие водные ресурсы между соседними странами, такими как Эфиопия и Судан, Индия и Китай, а также Индия и Пакистан.
Эль-Ниньо также увеличит вероятность стихийных бедствий, вызванных экстремальными погодными явлениями, такими как пожары, циклоны, оползни и наводнения. Эти события приведут к снижению риска для домов, предприятий и инфраструктуры, что будет иметь важные последствия для мировой страховой отрасли, которая уже оправилась от последствий изменения климата. В некоторых затопленных районах тропические болезни станут более частыми, с повышенным риском всплесков холеры в Восточной Африке и лихорадки денге в Южной и Юго-Восточной Азии, а также в Центральной и Южной Америке.
Сочетание отсутствия продовольственной безопасности, нехватки воды и стихийных бедствий окажет наибольшее давление на страны с ограниченными возможностями адаптации, многие из которых уже страдают от повышенной политической и экономической нестабильности. Это поставит под угрозу жизнь и средства к существованию наиболее уязвимых групп населения в наиболее уязвимых странах, что приведет к внутренней миграции (в Африке, Азии и на Ближнем Востоке) и трансграничным потокам беженцев (в Северной и Южной Америке).
Риск 10: Рискованный бизнес
Два года назад мы предупреждали, что клиенты, сотрудники и инвесторы — в основном левые — переносят культурные войны США в залы заседаний советов директоров корпораций (см. Eurasia Group 2022 Top Risk #9). Это происходит до сих пор.
С тех пор суды, губернаторы, законодательные собрания штатов и группы активистов — в основном правых — начали наносить ответный удар. В 2021 году Техас запретил инвестиционным фондам штата работать с финансовыми фирмами, бойкотирующими компании, работающие на ископаемом топливе, чтобы соответствовать стандартам ESG.
В 2022 году Флорида аннулировала давний специальный налоговый статус Disney в отместку за критику компанией закона «Не говори гей», подписанного губернатором-республиканцем штата. В 2023 году консерваторы по всей стране объявили бойкот Bud Light после того, как трансгендерный инфлюенсер Дилан Малвани продвигал пиво в Instagram, что привело к резкому падению продаж и вытеснению двух руководителей высшего звена. Год завершился ожесточенной борьбой против президентов элитных университетов из-за их реакции на активизм в кампусах, антисемитизм и войну между Израилем и ХАМАСом.
Растущая политическая поляризация в Америке фрагментирует внутренний рынок по партийному признаку. Красные и синие штаты все чаще расходятся во мнениях по таким разнообразным вопросам, как права ЛГБТК, политика в области образования и даже вопрос о том, могут ли компании требовать вакцинации сотрудников на местах, что делает работу компаний во всех штатах более дорогостоящей. Например, в марте прошлого года, после того как Walgreens решила не распространять таблетку для аборта мифепристон, губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом объявил, что его штат больше не будет вести дела с аптечной сетью (хотя в конечном итоге он не смог выполнить эту угрозу). Пару месяцев спустя семь генеральных прокуроров штатов от Республиканской партии направили письмо в Target, предупреждая, что товары ритейлера в рамках Месяца гордости могут нарушать законы их штатов о защите детей. С 2021 года 18 штатов приняли законы или издали распоряжения о запрете или ограничении преподавания вопросов расы, пола и сексуальности в школах.
В этом году, по мере приближения ноябрьских выборов, громкого звучания мегафона Дональда Трампа и открытия новых фронтов в культурных войнах Америки, консерваторы продолжат отказываться от своих инстинктов свободного рынка в пользу ответного, «антивоковского» политического активизма, удваивая использование законодательных собраний штатов и судов для отстаивания прав штатов на федеральные регулирующие органы.
Например, прошлогоднее решение Верховного суда США, запрещающее позитивные действия при приеме в университеты, открыло двери для консервативных политиков, активистов и генеральных прокуроров для усиления юридических претензий против корпоративных программ разнообразия, равенства и инклюзивности. Такие группы, как Национальный центр исследований государственной политики и America First Legal, уже подают жалобы акционерам и подают иски против крупных корпораций, таких как Starbucks и McDonald’s. Юридические баталии также будут разыгрываться в штатах по поводу защиты трансгендеров, экологических норм, ограничений на аборты, контроля над оружием и других острых вопросов. Поскольку Верховный суд продолжает выносить решения таким образом, что полномочия по принятию решений смещаются в сторону штатов (например, в решении по делу Доббс против Джексона по делу «Женское здоровье» о праве на аборт) в этих и других спорных областях политики, последует еще большая правовая и нормативная фрагментация.
Компании также столкнутся с растущими рисками из-за расширяющегося разрыва между красными и синими между столицами штатов Америки в этом году, поскольку оттенки каждого цвета темнеют внутри штатов, а количество тройных предложений в правительстве штатов достигает самого высокого уровня за последние десятилетия.
В 2024 году та или иная партия будет контролировать особняк губернатора и обе законодательные палаты в 40 из 50 штатов США, где проживает примерно четверо из пяти американцев. Во всех этих штатах одна и та же партия, которая имеет тройное преимущество, также будет занимать три высших исполнительных поста: губернатора, генерального прокурора и государственного секретаря. Эта консолидация однопартийного правления будет разыгрываться в политическом пространстве по мере того, как законодатели штатов будут использовать преимущество, предоставляемое их доминированием, чтобы навязать максимально консервативную или либеральную политику по самым острым вопросам страны, оставляя мало места для двухпартийного компромисса и еще больше углубляя политическую поляризацию.
Фирмы, работающие как в синих, так и в красных штатах (читай: в большинстве компаний из списка Fortune 500), будут бороться за принятие согласованных общенациональных стратегий, которые удовлетворят как демократов, так и республиканцев. Все чаще эти компании будут сталкиваться с трудным выбором: соблюдать законы и нормативные акты, которые оскорбляют их корпоративные и клиентские ценности и рискуют быть «аннулированными», или уйти с определенных рынков штатов. А учитывая, что ВВП некоторых штатов США соперничает с ВВП суверенных стран — экономика Калифорнии больше, чем в Великобритании, ВВП Техаса превышает ВВП Италии, а экономика Нью-Йорка — это дорогостоящие решения.
В то время как децентрализация политики США и вытекающий из этого свободный рынок политических и экономических стратегий могут стать как драйвером роста, так и стабилизирующим фактором в год выборов, что приведет к значительным дисфункциям на федеральном уровне (см. Top Risk #1), компании, оказавшиеся между консерваторами и прогрессистами, тем не менее, столкнутся с ограничением своей автономии в принятии решений и ростом стоимости ведения бизнеса. Вынужденные ориентироваться в противоречащих друг другу законах, нормативных актах и судебных решениях в красных и синих штатах, бизнес-лидеры окажутся в проигрышной среде повышенной политической неопределенности и регуляторных рисков.
Отвлекающие маневры
АМЕРИКАНО-КИТАЙСКИЙ КРИЗИС
Этот год окажется еще одним турбулентным для американо-китайских отношений, с несколькими раздражителями, которые будут угрожать сорвать оттепель, установленную обеими сторонами в течение 2023 года.
Во-первых, если вице-президент Уильям Лай победит на президентских выборах на Тайване, Пекин предпримет агрессивные военные и экономические шаги, чтобы помешать его амбициям в борьбе за независимость. Политики в Вашингтоне ответят демонстрацией поддержки Тайваню (см. вставку в Top Risk #5).
Во-вторых, стремление Китая отстаивать свои региональные интересы будет и впредь приводить к тесным столкновениям с американскими военными активами в Тайваньском проливе и Южно-Китайском море или над ними. В-третьих, технологическая конкуренция между США и Китаем будет продолжаться быстрыми темпами, поскольку Вашингтон расширяет ограничения на полупроводниковую промышленность и искусственный интеллект Китая, в то время как Пекин отвечает дальнейшим экспортным контролем над критически важными минералами и зелеными технологиями (см. Top Risk #7).
Тем не менее, мы ожидаем, что США и Китай сохранят относительно стабильные отношения в 2024 году. На то есть несколько причин.
Несмотря на приверженность «системной конкуренции», администрация президента Джо Байдена более решительно настроена положить конец отношениям и сохранить ограждения, установленные Байденом и президентом Китая Си Цзиньпином на саммите в Вудсайде. Политика в год выборов в США будет ограничивать сотрудничество и время от времени усиливать враждебную риторику и действия (см. Top Risk #1). Но новые дипломатические и военные каналы помогут справиться с напряженностью в отношениях с Пекином.
Недавнее наступление Пекина на обаяние, далеко идущее от дипломатии «воина-волка» первых двух сроков Си Цзиньпина, будет продолжаться, поскольку внутренние экономические проблемы Китая и структурные проблемы, лежащие в их основе (см. Top Risk #6), остаются определяющими приоритетами в 2024 году и далее. Важность социальной и экономической стабильности внутри страны и необходимость ослабить страхи иностранных инвесторов и торговых партнеров будут и впредь перевешивать склонности к более воинственному внешнеполитическому подходу. Более того, учитывая значительную неопределенность и растущую обеспокоенность по поводу того, как Дональд Трамп может подойти к американо-китайским отношениям во время второго срока, у руководства Китая есть стимулы для укрепления взаимодействия, пока этот вариант все еще находится на столе.
Важнейшие геополитические отношения в мире по-прежнему носят фундаментально враждебный характер и характеризуются недоверием; Несколько горячих точек усугубят двустороннюю напряженность в течение 2024 года. Но сохранение стабильности в этом году лучше для обеих сторон, ни одна из которых не хочет рисковать серьезным разъединением или конфликтом. Обе страны будут осторожно справляться с ухудшением отношений, поскольку они выдерживают любую ожидаемую турбулентность.
ПОПУЛИСТСКИЙ ЗАХВАТ ЕВРОПЕЙСКОЙ ПОЛИТИКИ
Всплеск поддержки крайне правых и популистских партий во многих европейских странах вызывает опасения, что центристский консенсус, определявший послевоенный порядок в Европе, может быть нарушен в 2024 году.
В 2023 году Герт Вилдерс и его Партия свободы впервые обеспечили себе массовую поддержку и выиграли выборы в Нидерландах. К власти в Словакии вернулся левый националист Роберта Фицо «Смер». Поддержка ультраправой партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) взлетела до рекордно высокого уровня. Крайне правые и крайне левые партии во Франции в настоящее время имеют более 50% поддержки. Экономические препятствия, миграционное давление, некоторая усталость от войны в Украине и разногласия внутри ЕС разжигают опасения по поводу популистской зачистки на выборах в Европейский парламент в июне.
Но европейский центр удержится в 2024 году.
Евроскептические и популистские партии должны захватить около четверти мест в Европарламенте. Альянс правоцентристских партий Европы с крайне правыми и популистскими партиями политически маловероятен. Даже если их политические взгляды совпадут, они не будут иметь значительного большинства в Европейском парламенте. Таким образом, традиционная европейская коалиция, состоящая из правоцентристов, социал-демократов, либералов и «зеленых», сохранит власть в законодательном органе ЕС, а Европейская комиссия (исполнительная власть блока) будет избираться консенсусом среди центристских кандидатов.
Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан продолжит препятствовать принятию решений в ЕС, но центристские правительства в большинстве стран-членов смогут найти обходные пути. Более того, Орбан больше не будет иметь поддержки своих ключевых бывших союзников в Варшаве после того, как польские избиратели заменили ксенофобское правое правительство на дружественное ЕС центристское в 2023 году. Несмотря на сопротивление со стороны Венгрии и другие препятствия, финансовая поддержка Украины, вероятно, будет сохранена на уровне текущего уровня в этом году. Даже в странах, возглавляемых партиями, выступающими против истеблишмента, такими как «Братья Италии» премьер-министра Италии Джорджи Мелони, процесс принятия решений останется в подавляющем большинстве прагматичным и даже центристским.
Популисты и правые будут продолжать добиваться успехов и вселять страх в европейский политический истеблишмент. Но ограниченные неудачи основных партий на выборах в Европейский парламент, на национальных и местных выборах не перевернут европейский политический порядок и не сорвут коренным образом обновленные амбиции ЕС после двойного кризиса пандемии Covid-19 и войны в Украине.
БРИКС ПРОТИВ G7
1 января в БРИКС вступили Саудовская Аравия, Иран, Египет, Объединенные Арабские Эмираты и Эфиопия. Некоторые утверждают, что этот расширенный БРИКС станет антиамериканским противовесом G7 и Западу. Эта точка зрения также заключается в том, что Китай будет кооптировать организацию и через нее расширить свое влияние на Глобальный Юг.
Мы с этим не согласны.
Расширенный БРИКС, как и первоначальная организация, будет слабой группой, с гораздо меньшей институциональной согласованностью, чем G7. Первоначальные члены группы — Китай, Индия, Россия, Южная Африка и Бразилия — имеют мало общего, кроме общего желания повысить свой статус на мировой арене. У них также совершенно разные политические и экономические системы. Добавление новых членов сделает достижение консенсуса — обязательное условие для принятия группой каких-либо действий — еще более трудным, чем сейчас. В расширенный БРИКС теперь входят две пары стран, которые являются давними соперниками: Китай и Индия, а также Саудовская Аравия и Иран.
Конечно, Китай будет иметь важное влияние в БРИКС, но его попытка кооптировать группу не сработает. Индия является важнейшим членом, особенно и все больше в качестве лидера Глобального Юга, и будет выступать против большинства инициатив, которые укрепляют влияние Китая. Кроме того, большинство стран БРИКС стремятся к хорошим отношениям как с США, так и с Китаем и не хотят ставить под угрозу свои существующие (а в некоторых случаях и растущие) дипломатические и коммерческие связи с G7. Поэтому они наложат ограничения на китайское влияние.
БРИКС не станет конкурентом G7 во главе с Китаем ни в этом году, ни в ближайшее время.
Last Updated on 27.07.2024 by iskova